— Многолюдно.

— Да.

— Напиши мне адрес.

— Мистер Хейл, с ней всё будет в поря-

— Напиши мне адрес! — его голос начал ожесточаться.

На лбу Хавьера проявились морщинки, и он несколько раз моргнул.

— Ладно, напишу. Что-нибудь ещё, мистер Хейл?

— Да, вот в чём дело, Хавьер, — Айден призадумался, словно делал особое ударение на то, что он только что назвал Хавьера по имени. — Элиза будет находиться под строгой, тщательной проверкой со стороны американского правительства через несколько недель, проверяться будет всё, начиная с её источников доходов, заканчивая её личностными качествами. Любой инцидент с участием представителей закона — вообще любой — и они могут в мгновение ока закрыть её запрос.

Хавьер кивнул.

— Я в курсе этого.

— Я не хочу, чтобы у них был хоть какой-то малейший повод закрыть глаза на её запрос. Это понятно? — слова прозвучали так, словно это был приказ.

— Я тоже не хочу, чтобы они закрыли глаза.

— Хорошо, тогда я полагаю, что наши интересы совпадают, — голос Айдена смягчился.

Хавьер снова кивнул.

— Да, полагаю, что так, — он замолчал и затем добавил, — я не позволю ничему с ней произойти. Я обещаю.

— Спасибо. Наслаждайтесь вечером, — вежливо ответил Айден.

Я вырвала телефон из руки Хавьера, прежде чем кто-то из них смог промолвить ещё хоть одно слово.

— Айден?

— Элиза, мне надо, чтобы ты была осторожна. Что бы ни было, твоя — безопасность — стоит — на — первом — месте. Поняла? — его голос был хриплым от беспокойства.

Я могла почти ощутить его пульсирующее напряжение через трубку телефона.

— Да, я буду осторожна — не волнуйся. Увидимся, когда я вернусь домой.

Домой? Проклятье, неужели я только что назвала его дом своим?

— Я буду ждать, — нотка печали окрасила его голос.

— Я скучаю по тебе.

Вздох.

— Я тоже скучаю по тебе.

— Правда?

— Если это тебе позволит поверить мне, то у меня есть фотография спящей тебя, которую я использую в качестве заставки на экране. А теперь иди и веселись со своими друзьями, — его голос смягчился.

Я не прервала звонок. Я не могла двинуть и пальцем, после того, что он мне только что сказал.

— Отдыхай, Элиза, — потребовал он.

Я люблю тебя.

— Ладно, — проворчала я и завершила разговор, как раз в тот момент, когда Реаган выжала тормоз и припарковалась поперёк двух парковочных мест.

Я выглянула из окна. Мы находились на многоуровневой бетонной парковке, освещённой флуоресцентными лампами. Чёрт возьми, как я могла упустить из вида всю сюда дорогу?

— Где мы? — спросила я, пытаясь взглядом отыскать дорожные знаки.

Реаган с Хавьером повернулись ко мне с идентичными ухмылками, растянувшимися на их лицах, Реаган держала в руке блестящий с наклейками "Хелло Китти" конверт — вероятно, это было дело рук Анамелии.

— Та-та-та-там! — пропела она в созвучии с пятой симфонией Бетховена, и передала мне конверт.

Я рассмеялась и раскрыла его, вытаскивая оттуда корешок от билета.

— Просто охренеть! — пронзительно завизжала я, когда прочитала информацию на нём. — Мы идём на концерт Ланы Дель Рей?

Реаган начала подпрыгивать на своём сидении и хлопать в ладоши.

— Да, да, да. Прямо в эту самую минуту.

Я снова завизжала и вжала себя между ними двумя, пытаясь одновременно обнять их обоих. В туже самую секунду мы с Реаган разразились "Вот что делает нас девушками".

Хавьер закрыл уши руками и громко произнёс, перекрикивая наши ликующие напевы:

— Ладно, ладно, давайте пойдем. Мы итак уже на пять минут опаздываем, а Колизей забит под завязку. Десятью тысячами, таких же сумасшедших, как вы обе, — он сделал вид, будто содрогнулся.

— Да, да, да, — вновь пропела Реаган.

Мы вывалились из машины, рванув через квартал в сторону Колизея. Несколько таких же опоздавших фанатов обогнали нас прямо перед главными дверьми, напевая при этом "Мужчина на миллион".

— Хавьер, — пыхтя, окликнула я его, поскольку бежала в своих новых Лубутенах на высоком каблуке так, что это могло стоить мне свёрнутой шеи, как минимум в двух позвонках. — Рег... подождите! Надо написать сообщение... Айдену.

— Мы напишем ему, как только окажемся внутри, Иза, — сказал Хавьер. — Давай, сначала просто найдём наши места.

— Вот что делает нас девушками! — продолжала выкрикивать Реаган.

Ополоумевшая! Мы, наконец, прорвались через двери, напугав вышибалу песнью Ланы в исполнении Реаган, и ввалились на арену Колизея. В ту секунду, как я увидела открывшееся мне представление, колени чуть не подогнулись подо мной. Световые вспышки и отражатели вращались от края до края нескончаемого, погружённого в темноту стадиона, посылая лучи света, которые преломлялись над шумной массой тел. Плечом к плечу, спиной к животу, толпа воспевала "Лана! Лана!".

— Наши места в первых рядах, первый уровень, — прокричал позади нас Хавьер.

Мы толкались, пихались и локтями прокладывали себе путь, пока не добрались до наших мест.

Я перекинула ремень фотоаппарата себе на шею, повесила свою сумочку крест-накрест к своему телу и вытащила из неё телефон для того, чтобы написать сообщение Айдену. Я набирала его три раза, поскольку море тел уже начало восходить в виде медленного волнового движения.

Прошу, пожалуйста, не разгроми ничего.

Мы на концерте Ланы Дель Рей.

Колизей. Первый уровень. 4 ряд. Центр.

Буду осторожна. Скучаю по тебе. Скоро увидимся.

Я дважды прочитала сообщение. Я не могла и представить себе какой испытает ужас Айден, когда узнает где мы. Его худший ночной кошмар ожил — я в огромной толпе, там, где, в случае если что-то произойдёт, он не сможет до меня добраться. Я лишь могла надеяться, что Бенсон сможет его успокоить. Я нажала "Отправить", наблюдая за тем, как сообщение, приняв форму пузырьков, плавало по экрану. "Доставлено" проинформировал меня iPhone. Практически мгновенно на экране появились три точки. Затем они исчезли и снова появились — итак, четыре раза. Наконец, появился ответ Айдена:

Я отправляю Бенсона, чтобы он был с тобой.

Он будет там через 15 минут.

Никаких возражений, если тебе важно моё душевное здоровье.

Ох, проклятье! Бедный Бенсон. Я ответила на сообщение:

Не беспокой Бенсона.

Кроме того, проданы все билеты.

Со мной всё будет в порядке. Повсюду служба безопасности.

Три точки мигнули на экране. Затем две. А затем и вовсе исчезли.

Я ждала. И ждала. Единственное оледенелое тело в десятитысячной толпе, которое неожиданно было выведено из оцепенения криком. Я испуганно подняла глаза, и увидела её!

В живую Лана выглядела меньше ростом — в простых джинсах с голливудским ретро-шармом. Она сдержанно помахала рукой и плавно шагнула на центр сцены. Колизей погрузился в абсолютную, чёрную как смоль, темноту. Жуткая тишина поглотила толпу, в воздухе повисло статическое напряжение от предвкушения. Затем её знойный голос возвысился в воздухе, вполголоса напевая "Вот что делает нас девушками". Тысячи экранов телефонов, светящихся палочек и зажигалок вспыхнули вокруг меня.

Пол под ногами сам по себе начал вибрировать от движения. Затем внезапно вибрации переросли в стихийное массовое движение, когда Лана завела "Мужчина на миллион". Реаган кричала, вместе со всей десятитысячной толпой — исключением был Хавьер, который, как и всегда на публике, пытался вести себя крайне сдержанно. Слова песни были такими пылкими, такими напоминающими о моём собственном мужчине на-миллион-долларов, что неожиданно мне захотелось танцевать до изнеможения. Я схватила Реаган с Хавьером за руки, и вместе мы начали раскачиваться в унисон, их яркие улыбки мерцали от вспышек камер. На мгновение, я пожалела, что не могу сделать фотографию вот такими нас вместе в этот самый момент — беззаботными, смеющимися, молодыми. Скандируя, когда Лана закончила песню и начала выводить трелью "Летнюю грусть".