— Да, смогу.

— Ладно. Как насчет десяти утра?

— Было бы замечательно, спасибо.

— Я пришлю вам адрес и список отелей поблизости.

— Спасибо, — мы вешаем трубки, я выхожу из комнаты и нахожу Макса, смотрящим телевизор. — Я сказала ей, что мы сами позаботимся о перелете и жилье.

— Отлично, я все устрою.

— Она отправит мне письмо с адресом и списком ближайших отелей.

— Хорошо. Подойди, присядь здесь, — он похлопывает по дивану рядом с собой, берет пульт и выключает телевизор. — Ты выглядишь лучше, — я подхожу и устраиваюсь у него под боком.

— Я чувствую себя лучше, почти нормально. Во всяком случае, теперь я знаю, что не сделала ничего плохого. Но я хочу увидеть их могилы. Думаю, это нужно мне, чтобы оставить ту часть моей жизни в покое.

— Когда ты хочешь поехать?

— Сейчас, после того, как приму душ, — я встаю с дивана и потягиваюсь. Беру бумаги, где написан адрес кладбища.

— Я тоже пойду собираться. Но ты же понимаешь, что это добрых пять часов пути? — он встает и идет в сторону своей спальни.

Я киваю.

— Я вернусь в свою квартиру. Мне нужно помыться, переодеться и просто начать чувствовать себя самой собой.

— Хочешь немного подождать, и я пойду с тобой?

— Нет, я должна пойти и сделать это самостоятельно. Завтра утром я встречусь с Кэтрин, и хочу быть в состоянии сказать, что была там. Я не могу продолжать держаться за это, мне нужно двигаться дальше, — я наклоняю голову набок и поднимаю брови. — Или, по крайней мере, начать двигаться вперед.

— Независимо от того, что ты решишь, я буду здесь, — он целует меня в висок и позволяет уйти.

Я стою и смотрю на три небольших надгробия, испорченных граффити. Макс обнимает меня за талию.

— Это странно, — говорю я, продолжая смотреть на три могилы. — Я никогда не знала их любящими или даже действительно одним целым, но я чувствую что-то.

— Что ты чувствуешь?

— Как будто мое сердце разбито, как если бы часть меня была разодрана в клочья, и я больше не могу соединить ее воедино. Это странно, ведь я даже их не знаю, особенно Уэйда, но я люблю его.

Макс по-прежнему молчит, но прижимает меня ближе к себе, позволяя использовать свое тело для успокоения. В конце концов, я сижу на траве и просто смотрю. Макс отходит, давая мне уединение, позволяя сделать все, что нужно, чтобы справиться со всей этой ситуацией.

— Я никогда не знала тебя, Уэйд. На самом деле, никогда не знала никого из вас. Я жила с тобой, мамой и папой, но теперь знаю, что версия о тебе, с которой я жила, на самом деле не соответствует тому, кем ты действительно должен был быть.

Я вытираю безвольно скатившуюся слезу из глаз и продолжаю смотреть на надгробия.

— Ты снишься мне, — я издаю невеселый смешок. — Я вижу сны обо всех вас. Обычно мы устраиваем пикник и играем. Вы с папой гуляете, а мы с мамой сидим и играем среди высоких полевых цветов. Тебе нравится играть с моими волосами, мама. Ты всегда прикасаешься к ним и заплетаешь их, — я улыбаюсь, вспоминая свои прекрасные сны. — Уэйд, вы с папой уходите и находите разные штучки, а когда возвращаетесь, ты всегда зовешь меня.

Я вытираю больше слез, льющихся из глаз.

— Я помню некоторые вещи. Например, как твои светлые волосы светились на солнце, как если бы у тебя был нимб. Помню, что ты не мог выговорить «Л» в моем имени, поэтому всегда звал меня Виви. Во сне я люблю слышать твой смех, и теперь я знаю, что это все не только мой сон.

Я приподнимаюсь, садясь на колени, и начинаю выдергивать сорняки с их могил.

— Теперь я знаю, то, что случилось с тобой, Уэйд, было несчастным случаем. Ты, как предполагалось, не должен был выбегать на улицу, и папа не хотел тебя убивать. В этом никто не виноват. Ни я, ни мама, ни папа, и совершенно точно в этом нет твоей вины.

Я делаю глубокий вдох и собираюсь с мыслями, чтобы сказать им то, что должна.

— Всю свою жизнь я считала себя никчемной. Когда я оставила тебя, папа, то ушла жить с Трентом. Он оказался чудовищем. Я думала, что была сломлена до того, как встретила его. Думала, что он нужен мне, чтобы сделать меня цельной. Но, в итоге, он разрушил меня. Сломил мой дух и разорвал мою душу.

Я смотрю вверх на темнеющее небо и вижу, как быстро надвигаются облака. Небо сереет, и солнце прячется за горизонт.

— Но я не виню вас, мама и папа. Я хотела… хотела бы сказать, что это из-за вас я была затянута в насильственные отношения. Но не могу. Это не ваша вина. Мы все пострадали от того дня, и все пострадали по-разному. Ты потерял свою жизнь, Уэйд. Мама и папа потеряли свой разум, а я потеряла себя. Но сейчас пришло время мне двигаться дальше, потому что из нас четверых я единственная, кто все еще дышит и имеет шанс двигаться вперед. Я не совершу ту ошибку, которую допустили вы, мама и папа. Я не позволю этому поглотить меня, пока оно окончательно не заявит на меня свои права. И за это я благодарю вас. За ценный урок, который вы мне преподали.

— Лили, мы здесь уже несколько часов, нам нужно возвращаться, — говорит Макс, опускаясь на колени рядом со мной.

— Еще пару минут.

Он кивает и целует меня в губы.

— Я буду ждать у машины.

Я поворачиваюсь и снова смотрю на их простые надгробия и решаю, что сделаю то, что они никогда не могли. Я собираюсь почтить их смерть и отдать им дань уважения, как последний оставшийся в живых член семьи.

— Я хочу, чтобы вы знали, не важно, что вы делали со мной, я всегда вас любила.

Встав с земли, я отряхиваю рыхлую землю и травинки с колен.

— В следующий раз, когда вернусь, я позабочусь о том, чтобы у вас были достойные надгробия. Пока, мама, папа и Уэйд, — я шлю им воздушный поцелуй. — Жаль, что я не знала всех людей, которые погибли в тот день.

Повернувшись, я направляюсь к Максу, по моему лицу бегут слезы.

— Ты готова ехать домой? — спрашивает Макс, провожая меня обратно к машине.

— Да, но я хотела бы сделать им достойные надгробия, а не эти маленькие и ничтожные.

— Я могу договориться об этом для тебя. Как только они будут готовы, мы можем вернуться, если хочешь.

— Спасибо. Не уверена, что смогла бы справиться с этим без тебя.

— Смогла бы, потому что ты самый сильный человек, которого я знаю, — он открывает дверь и ждет, пока я сяду, затем обходит машину. Макс забирается внутрь и сидит молча, глядя на меня. Думаю, он проверяет, в порядке ли я. Спустя несколько минут он заводит двигатель, и мы уезжаем.

Несмотря на то, что ничего не делала с прошлой недели, я морально измотана и истощена. Всю пятичасовую поездку я проспала.

— Проснись, Снежинка, — нежно толкает меня Макс.

— Мммм, — бормочу я, не в состоянии открыть глаза и держать их открытыми. Неожиданно я чувствую невесомость, как будто меня несут. Я обвиваю руками шею Макса и утыкаюсь в нее носом. — Спасибо, — шепчу я, глубоко вдыхая и укутываясь в его чудесный запах.

— Шшшш, Снежинка. Я держу тебя, — он тихо вздыхает. — Я держу тебя.

Я знаю, что мы в квартире Макса, потому что чувствую огромную разницу в размерах между его кроватью и моей. Его матрас плотнее, а кровать самая большая, которую я когда-либо видела. Хотя я и борюсь с дремотой, со сном, но вдруг неожиданно просыпаюсь.

Странно, да, я знаю. Я где-то между бодрствованием и сном, это то место, в котором вы оказываетесь, когда закрываете глаза, а ваш разум начинает гонку. Но если вы держите глаза открытыми, то все, что вы хотите делать — это спать.

Макс снимает мою обувь и ставит ее рядом со своей.

— Ты хочешь принять душ? — спрашивает он.

— Я бы хотела принять ванну, — говорю я, проводя руками по голове.

— Пойду, приготовлю ее для тебя, — он идет в свою огромную ванную, и я слышу, как течет вода. Он возвращается, берет футболку и боксеры, а затем несет их в ванную. Я наблюдаю за тем, как он делает все это для меня.