— Прекрасно, спасибо, — холодно отвечаю я. Чувствую, как мои плечи напрягаются и мурашки окутывают меня — в не хорошем смысле этого слова.

— Скажешь мне кое-что, Трент? — спрашивает Джон, прерывая разговор Трента с отцом.

— Что ты хочешь знать? — спрашивает Трент.

— Хороший виски для тебя, — говорит Джон и протягивает Тренту на четверть наполненный стакан. — Я хочу узнать, Лили такая же сладкая на вкус, как я думаю? — он хихикает, а затем смотрит на меня. Трент, смеясь, отмахивается от него и возвращается к разговору с отцом. А я чувствую, что меня сейчас стошнит. Какое ужасное и плохое оправдание для человека. — Я просто шучу, дорогуша, — говорит он мне, когда я пытаюсь вжаться в стул.

Я терпеть не могу этого человека. Он так отвратителен с его неуместными сексуальными замечаниями и тем, как его глаза-бусинки всегда следуют за мной.

— Скажи мне, дорогая. Ты собираешься сделать меня бабушкой в ближайшее время? — спрашивает меня Лина почти беззвучно.

Я отвожу взгляд, видя просьбу в ее карих глазах. Я не хочу говорить ей обо всех выкидышах и об их причинах. Она выглядит хилой, едва напоминая женщину, которую я встретила много лет назад. Если скажу ей, она будет плакать, а я не хочу этого. Вместо этого я вру:

— Мы еще не готовы.

— Ты не можешь ждать с этим слишком долго. Я хочу счастливый дом, наполненный любовью и внуками, прежде чем мое время на этой земле подойдет к концу, — Лина отводит взгляд и вздыхает. Кажется, что в ее словах кроется больший смысл, чем она готова показать.

— Вы уверены, что все хорошо? — я потираю ее спину рукой вверх и вниз. Когда моя рука достигает ее поясницы, она вздрагивает и подается вперед. — Лина, скажите мне. Пожалуйста, — прошу я, и со скоростью молнии убираю свою руку от нее, на случай, если это причиняет ей боль.

— Нечего говорить, — она слабо мне улыбается и отводит взгляд в сторону, туда, где сидит мистер Хэкли. — Ничего вообще. Все замечательно. Ну, это было бы так, если бы у нас в семье появился ребенок, — радость в ее словах противоречит печали в глазах.

— Лили, не могла бы ты помочь мне на кухне?

Я заметно вздрагиваю, потому что эти слова говорит человек, из-за которого мне становится плохо. Электрический заряд страха проходит сквозь меня, и я не могу не трястись от мысли остаться с Джоном наедине.

— Я нехорошо себя чувствую, Джон. Лили сидит со мной, чтобы убедиться, что мне не станет плохо, — говорит Лина, сжимая мое бедро.

— Спасибо, — шепчу я так тихо, что уверена, Лина не расслышала меня. Но она услышала и незаметно кивает мне, давая понять, что все понимает.

— Раз уж мы об этом заговорили, расскажи мне, как продвигаются планы по рождению ребенка?

— Лили, мне действительно нужна твоя помощь, — снова кричит Джон, подходя к дверной арке.

— Мне жаль, я попыталась, — тихо и приглушенно говорит Лина.

— Дома она такая же ленивая. Я сказал ей сделать тыквенный пирог, но она не стала утруждать себя. Сказала, что у нее нет времени. Как будто та небольшая работа, которую я позволил ей иметь, требует так много времени, — Трент всегда дразнит меня и насмехается над моей работой. Я ненавижу, когда он говорит обо мне так плохо, но знаю, если я не промолчу, он станет еще злее и противнее. Иногда лучше просто заткнуться и не сопротивляться. — Вставай, Лили. Иди и помоги на кухне.

Когда я встаю, страх оказаться на кухне парализует мои колени, и они подгибаются, но, тем не менее, медленно начинаю двигаться. Терри сидит рядом с Трентом и мистером Хэкли, и кроме того, чтобы оглядеть меня сверху-вниз, когда я вошла, она не обращала на меня никакого внимания. Но сейчас на ее лице самодовольный взгляд. Как будто она знает, что меня растерзает изголодавшийся лев, точащий свои когти о деревянную палку, прежде чем погнаться за своей добычей.

Со скрученным в узел желудком я захожу на кухню, где, опираясь на столешницу, со скрещенными на груди руками стоит Джон.

— Вам нужна помощь? — тихо спрашиваю я.

Я в ужасе от всей этой ситуации. Все сидят менее чем в нескольких метрах от нас, и я знаю, что он собирается попытаться что-то сделать, я чувствую прохладу затхлого воздуха с того самого момента, как подошла к двери.

— Нужен соус к индейке, — он смотрит на духовку, а затем оглядывается на меня. Он стоит прямо напротив нее, и значит, что, когда я наклонюсь, чтобы достать индейку, он будет смотреть на мою задницу.

— Может, я порежу немного овощей, пока вы достаете ее? — предлагаю я свой вариант, надеясь, что он согласится. Но я знаю, зачем он позвал меня сюда, и это не для помощи на кухне.

— Достань индейку, Лили, — он распрямляет руки и кладет их на столешницу.

Я осматриваю кухню в поисках полотенца или перчаток, чтобы достать из духовки горячий противень. Джон начинает натянуто и надменно хихикать. Я смотрю на него и вижу два кухонных полотенца, по одному в каждой его руке.

— Могу я их взять, пожалуйста?

Он приподнимает бровь и ухмыляется мне.

— Конечно, подойди и возьми их, — говорит он в непристойной, отвратительной манере. Я медленно подхожу, и, приблизившись, протягиваю к нему руку. — Ближе, — его голос становится хриплым, а хитрый взгляд еще более отвратительным. Я делаю еще один шаг, и он быстро обвивает руку вокруг моей талии и прижимает ближе к своему телу.

— Пожалуйста, не надо, — прошу я, и паника завладевает всеми моими чувствами.

— Я люблю, когда шлюхи, вроде тебя, умоляют меня, — он облизывает часть моего лица. Я хныкаю и пытаюсь вырваться из его захвата, но он крепче прижимает меня к своему телу и омерзительной эрекции. — Не могу дождаться, когда попробую на вкус твою сладкую горошинку. Я собираюсь сделать тебе больно, а затем заставлю кровоточить.

Желчь поднимается к моему горлу, его слова пугают меня. Я попала в ситуацию, где нужно либо драться, либо бежать, и я на автомате начинаю кричать и резко поднимаю колено, чтобы ударить его в пах. Он отпускает меня, сгибаясь от боли, но так же быстро, как отпустил меня, он выпрямляется и бросается ко мне.

Хватая меня за горло, он поднимает другую руку и бьет меня. Я кричу от боли, когда его сильная рука касается моего лица, и еще раз, когда он бьет меня по другой щеке.

— Сука, — кричит он на меня.

В этот момент весь воздух болезненно покидает мои легкие. Моя грудь горит, и я не могу сделать вдох.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — я слышу, как кричит Трент.

Джон отпускает меня, и я прячусь за Трента. Защищая, он выставляет руку между мной и Джоном.

— Он… он… — я отчаянно пытаюсь сделать вдох. Я нагибаюсь и упираюсь руками в колени, чтобы не потерять сознание и не упасть в обморок.

— Маленькая стерва напала на меня, — спокойно говорит Джон, держась за свой пах. — Она пнула меня по яйцам без причины.

— Это неправда, — кричу я, — он схватил меня и сказал, что собирается сделать мне больно и заставить кровоточить, — хрипя, я все еще пытаюсь успокоить свое испуганное тело. — Он схватил меня, — я пытаюсь скрыться от зверя.

— Лживая сука. Я пригласил тебя в свой дом, и вот как ты отплатила мне?

— Вы жестокий садист. Я не трогала вас до тех пор, пока вы не схватили меня и не отпускали.

— Зачем ты врешь, Лили? Почему? Ты флиртовала со мной с того самого дня, когда встретила меня.

— Ты действительно флиртовала с ним, — говорит Трент, когда поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Нет. Он мне даже не нравится. Он мне противен, — кричу я.

— Ты будешь уважительно относиться к Джону, Лили. Ты в его доме, и ты чертов гость. Не позорь меня, — предупреждает Трент.

Не могу в это поверить. Теперь я должна благодарить его за то, что он на меня нападает.

— Нет, — выпрямляюсь я. — Я не буду уважать его. И не оставлю это. Он схватил меня.

Тогда Трент делает то, что и всегда. Он бьет меня туда же, куда меня ударил Джон.

— Ты неблагодарная тварь, — он оборачивает руку вокруг моего плеча и тащит через комнату, где все сидят и таращатся на нас.