Площадной бранью ругался отец, совсем потерявший лицо:

— Ты слышишь, стерва, ограбившая отца. Ты все равно уедешь отсюда женой князя. Хоть с мешком на голове! Попик, что валяется здесь, все равно вас обвенчает, что бы ты ни говорила!

Внезапно путь решительно загородил Тихоныч.

— Ты что делаешь, барин? Почто дочку забижаешь?

— Пошел вон, холоп! — истерически заорал Воинов-отец, брызжа слюной и тряся головой от ненависти.

Он полностью утратил контроль над собой и над ситуацией, похоже утратил и разум. Из всех чувств у него осталаась лишь одна, выжигающую изнутри душу, ненавить к той, что стала препятствием на пути к заветным деньгам. В этот момент нен думал он ни о дочери, ни о жене, ни о своей ответственности за семью.

Старик выпрямился и твердость зажглась в глазах его:

— Я не холоп! Я — русскай солдат! Не дам дите в обиду! — затем он перешел на более спокойный тон. — Эх, что ты с собой сделал, Сашка! Видел бы тебя в эту минуту батя.

— Не напоминай мне о нем! Старый дурак оставил меня без наследства. Прочь с дороги!

— Я буду здесь стоять, как мы с твоим отцом на Шипке стояли. Умру, но непущу!

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась перепалка, но решил вмешаться князь Кронберг.

— Спокойно, господа! — он протиснулся в первые ряды штурмующих. — Совсем разучились с холопами разговаривать. Он хочет умереть? Предоставим же ему такую возможность.

С этими словами он взмахнул своей тяжелой тростью и ударил Тихоныча по голове. Удар массивной трости пришелся в висок, Раздался хруст ломаемой кости, и Тихоныч, с залитым кровью лицом, рухнул на пол. Старый солдат умирал на своем боевом посту.

— Ах! — не выдержала страшного нервного напряжения Екатерина Михайловна и потеряла сознание. Оседая, она бы непременно скатилась с лестницы, если бы не вовремя подставленные заботливые руки фон Штоца, бережно поддержавшего даму. Воинова-мать уже некоторое время чувствовала странную раздвоенность. Разум ее был на стороне мужа, а сердце — дочери. Еще сидя в ресторане, когда ее дали уговорить на этот мезальянс, она думала, что все правильно, все верно. Кронберг — благородный господин и перед дочерью открываются блестящие перспективы. К тому же он давал за нее хорошие отступные, что стало бы решением всех их проблем: и финансовых семейных и ее личных… Одно дело оставить постылого мужа в горе и бедности. На это бы она никогда не пошла. Иное — уйти от обеспеченного человека. Ее любовник, герр Штоц, аки змей лукавый, нашептывал на ушко и рисовал радужные перспективы, как они вместе, все вчетвером, дочка с мужем, и она с фон Штоцем прогуливаются не спеша по тенистым аллеямгде-нибудь в Баден-Бадене. Но здесь, в доме все переменилась. Видя ожесточенное сопротивление дочери, выслушав от нее страшные обвинения, брошенные в лицо, Екатерина Михайловна заколебалась: а все ли правильно мы делаем? Теперь все стало ей видеться в другом свете. Муж предстал во всей своей красе мелкого и ничтожного себялюбца, готового цинично торговать дочкой, а эта компания — страшной бандой преступников и убийц. И самое ужасное было в том, что барон вместе с ними заодно. Может они и её использовали, чтобы подорбраться поближе к дочке.

— Ну вот, путь свободен, господа! — провозгласил князь Кронберг, обернувшись к своим сообщникам.

Но собираясь продолжить свой путь, он неожиданно наткнулся на острие клинка, направленное прямо ему в лицо. Подняв глаза, он встретился с полным гнева, отчаяния и решимости взглядом Наталии. Девушка, словно северная Валькирия, стояла с Мечом Тамерлана, острие которого было направлено на князя.

— Ба, как видно наша невеста вышла на тропу войны. — с усмешкой сказал он.

При виде обнаженного Меча у всей компании как-то сразу пропала охота лезть вперед, Все инстинктивно подались назад. Лишь князь не потерял самообладания и иронии. Хотя, по правде говоря, настроение у князя было архискверным. Все шло не по плану. Ну, не собирался он убивать этого простофилю-слугу. Надо же, оказывается, не перевелись еще на Руси преданные идеалисты! Хотел просто оглушить, а оно вон как вышло. К тому же он явно недооценил эту сельскую, как он считал, дурочку. Бунт на семейном корабле Воиновых не входил в его планы. Дочь явно превосходила в своих родителей в силе характера и уме. Что ж, тем слаще будет победа! Тем более, что он воочию лицезреет Меч Тамерлана. Достойная награда за все усилия! И он, отринув сомнения, устремился к заветной цели, Однако цель оказалась острой и больно уколола, острием упершись в грудь.

— Еще один шаг, господин князь, и, клянусь, он будет для вас последним. Видит бог, я не отступлю! Вы хладнокровно убили моего самого близкого после дедушки человека в этом доме, и у меня хватит решимости поквитаться за его смерть. — по Наташиному виду было видно, что она не шутит.

«А все! Шутки закончились», — это Наташа осознала, как только догадалась, что там происходит. Не раздумывая ни секунды, еще не зная, что она будет делать, девушка схватила Меч, отомкнула дверь и ринулась на выручку Тихоныча. Опоздала! Наталка поняла, что теперь ей назад дороги нет, и борьба пойдет не на жизнь, а на смерть.

— Ну, что ж, невестушка, испытаем твердость твоей руки!

С этими словами Кронберг отступил на шаг назад, взялся за ручку тросточки и… вытащил изтрости длинный и тонкий клинок. Даже барон фон Штоц не догадывался, что трость князя служит ножнами для оружия. Драться, так драться. Он что, не одолеет сопливую девчонку, вообразившую себя амазонкой[54]. Надо просто выбить из ее рук этот Меч, а там мешок на голову — и в церковь, что торчит во дворе позади яблонь. К его удивлению, Натлка довольно легко парировала первый его удар. ЕГО ВЫПАД! Того, чьи поколения веками оттачивали свое мастерство, того, чье искусство фехтования почиталось непревзойденным. Спокойствие стало уступать место в его душе ожесточению и ярости.

Наталка же сражалась отчаянно. Как в последний раз. Но странное дело, после нескольких, неуверенных выпадов, холодная ярость уступила место спокойствию. Девушка заметила, что ее враг, несмотря на все свое умение, очень стар, движениям его не хватало быстроты и точности. К тому же он стал терять самообладание, и уже она теснила князя. Раз! Выпад! Князь Кронберг его просто не успел парировать, и лезвие Меча Тамерлана вошло в его бок. Кронберг, выронив свой клинок, схватился двумя руками за рану, из которой хлестала кровь. Наташе даже некогда было наслаждаться триумфом, или же терзаться угрызениями совести, что в первый раз ранила человека. Время было дорого!

— Эй, вы, двое! — она поманила пальцем тех двух непонятных мужиков, не выпуская из рук оружия. — Взяли Тихоныча и занесли его в кабинет. Только быстро! Не то проткну.

Две темные личности совершили в своей жизни хоть один светлый поступок: выполнили приказание девушки, грозившей им грозным оружием.

Снова оказавшись в кабинете, Наталка в первую очередь поспешила обезопасить себя хоть на время. А то, что последуют следующие попытки штурма, она нисколько не сомневалась. Снова закрыв дверь на задвижку, она попыталась пододвинуть тяжелый письменный стол. Откуда только силы появились, но ей удалась эта затея. Подперев дверь, она ощутила себя в относительной безопасности. Затем подошла к лежащему на диване Тихонычу. В душе теплилась надежда, что ее защитник просто ранен. Увы! На девушку были устремлены стеклянные открытые глаза, в которых не было жизни. Возле уха зияла дыра, через которую медленно вытекала черная жидкость. Утерев сухие глаза, слез уже не было, она прикрыла веки усопшего, положила на них две золотые монеты из клада и перекрестила своего верного друга.

Закончив прощаться с мертвым, требовалось подумать о живых. Что предпримут негодяи: штурм или осаду. Если осаду, то у Наталки был шанс дождаться Николая.

— Николка, милый Николка, где ты? Почему тебя нет? — шептала девушка, осознавая всю тщету надежды.