Ординарец Жилкин, по распоряжению Лихолетова, принес две английские винтовки. Юсуп презрительно отказался от них.
- Ты что? Да ведь это соблазн для любого басмача. Хочешь, чтобы нас ухлопали на первой версте? Да за такое оружие я сам убью человека! пошутил Юсуп.
Лихолетов простился с Юсупом, но Юсуп как будто бы уже не замечал его. Он был возбужден предстоящей поездкой и что-то говорил Алимату. Спрятав под халаты маузеры, они вскочили на коней. Лихолетов стоял возле дома до тех пор, пока слышно было цоканье подков, стучавших о подмерзшую землю. Наконец все стихло…
Во дворе негромко переговаривались между собой ординарцы. Сашке стало грустно. «Черт бы побрал басмачей! Лишь бы Юсуп как-нибудь выскочил из этого грязного дела!» - пробормотал он.
План, представленный командованию, был одобрен только условно. Никто не верил, что Юсупу удастся сговориться с басмачами.
Всю ночь Лихолетов ходил по комнате, под утро лег спать и никак не мог уснуть. Ему казалось, что Юсуп лежит где-нибудь, сброшенный в пропасть, умирает, и он ничем не может ему помочь. Лихолетов условился ждать от Юсупа известий в течение недели. «Неделя? Да за эту неделю я сойду с ума!» - подумал он.
9
Юсуп и Алимат ехали сперва по главной, колесной дороге, вьющейся вдоль берега реки, потом, миновав ряд мелких селений, добрались до гор. Горы сжимали реку и, повышаясь к северо-востоку, превращали широкую долину ее в узкое ущелье. Бока его были совершенно отвесны, оно казалось мрачной трещиной. Внизу бурлил поток. Этот дикий путь имел дурную славу.
Ехали они медленно, делая в день не больше пятнадцати верст. Наконец сквозь десятки кордонов, благодаря Алимату, Юсуп достиг становища одного из передовых постов Иргаша, охранявших подступы к ставке. Алимат сказал, что хотя Иргаш довольно часто меняет свое местопребывание, но все равно искать его надо в этом районе.
Всадники въехали в горный кишлачок, чудом державшийся на скалах. В полосу дождей такие селения нередко смывались потоками воды; тогда погибало все: и сакли, и скот, и люди. Несмотря на эти бедствия, горцы все-таки не покидали своих любимых, насиженных гнезд. Они жили как деды и прадеды, спускаясь в долину только ради грабежей, и каждое поколение, ссылаясь на своих отцов, не мечтало о лучшей жизни.
Десяток домов приткнулся к скале. Голые горы поднимались к востоку все выше и выше.
Было раннее утро. Внизу дымилось нагорье. Редкие встречные, увидав Алимата, спрашивали его о здоровье семьи. Они думали, что он уезжал навещать своих и сейчас вернулся с каким-то новым джигитом.
- Кто этот приезжий? - спрашивали его.
Алимат отвечал:
- Знакомый кокандец.
Юсуп прижимал руку к сердцу и бормотал приветствие.
Рядом с мечетью, в маленькой сакле, под деревянным навесом, чайханщик кипятил воду. Всадники здесь остановились и, спрыгнув с коней, привязали их к колышкам.
Алимат, узнав, что Насыров уехал в ставку, пошел по саклям, сзывая джигитов на собрание.
- Приходите к мечети! - кричал он на пороге каждой сакли.
- Зачем? Что случилось? - спрашивали его.
Алимат отвечал:
- Приходите! Всё узнаете.
Через полчаса джигиты насыровского отряда собрались во дворе мечети. Люди недоумевали. Одни принимали приезжего за какого-то посланца эмира. Другие говорили, что он прислан от басмачей Ферганы.
Юсуп встал на ступеньки мечети возле самого входа и оглядел разношерстную толпу, обвешанную оружием. Винтовки, револьверы и шашки, видимо, сняты были с убитых красноармейцев.
Юсуп улыбнулся и произнес обычное приветствие. Ему ответили.
- Давно не видели красных? - спросил он басмачей.
- Порядочно. Давно, - послышались голоса. Басмачи принялись ругаться.
- А Сашку знаете? Про его бригаду слыхали?
- Слыхали.
- Так вот я приехал к вам от нее. Я комиссар бригады Юсуп. Хамдама знаете? Я был комиссаром у него в полку. Бухару брал. Эмира ловил. Не слыхали про такого?
- Верно! Мы слыхали про Юсупа. Правильно! - ответили джигиты, бывшие когда-то на бухарском фронте.
Но другие их перебили.
- Разве комиссар приедет один? Врет! Врет он! - закричали они, окружив Юсупа и наблюдая за каждым его движением.
- Я делегат, - сказал Юсуп.
- Какой там делегат? Еще что выдумал! - засмеялись в толпе.
Другие закричали:
- Заковать его! Он не один. Он не может прийти один. Он врет! Сюда сейчас войдут кзыл-аскеры.
Многие из джигитов испугались. Они так верили в неприступность своего гнезда, что одно заявление Юсупа испугало их. Его бесстрашие показалось им неестественным.
- Ты что, в ловушку нас заманить хочешь? Окружить думаешь? Все равно ты не спасешься! - кричали они, потрясая оружием и наскакивая на Юсупа.
- Успокойтесь! - сказал Юсуп джигитам. - Послушайте меня! А потом делайте что хотите!
- Все равно надо его зарезать! - закричали из толпы наиболее трусливые.
- Убивайте! - заявил Юсуп, улыбаясь. - Я открыто называю себя. А вы трусите! Я свой человек и пришел как свой.
- Обратно не выйдешь! - загалдели басмачи.
- Сумел прийти, сумею и выбраться, - ответил Юсуп. - Дайте же мне сказать, зачем я пришел!
- Ну, говори! Послушаем, что ты наврешь, - раздались голоса.
Басмачи стали смеяться. Разговор им показался развлечением, они любили поговорить.
Юсуп понимал, что убедить этих людей можно только одним: надо, чтобы они почувствовали пользу в его предложении. Он сказал:
- Если вы сдадитесь, советская власть наделит вас землей, скотом и всем, что вам нужно в хозяйстве. Думайте!
- Степные басмачи сдаются, а не горцы… Обман - твоя сдача и твоя власть! - вопили ему в ответ джигиты.
- А кого мы обманули? Назови!
Джигиты молчали.
- Это верно, при сдаче обмана не было, - послышался в толпе робкий голос.
- Слушай его больше! Сперва у них сладко на языке, а потом будет горько, - крикнул молодой басмач, обернувшись в ту сторону, откуда поддержали Юсупа.
Этот юноша, красивый и стройный, стоял почти рядом с Юсупом. Чуть заметные усики придавали ему какой-то капризный, избалованный вид. Вся повадка его, манера держаться говорили о том, что он не кишлачник, что он привык к сытой городской жизни.
- Ты откуда? - спросил его Юсуп.
Басмач гордо повел плечом и отвернулся от Юсупа. За него ответили товарищи:
- Камаль из Ташкента. Его отец торговцем был. С Осиповым в восстании участвовал, - послышались голоса.
- Из богатых? - опять спросил его Юсуп.
- Да. Не из нищих, - гордо ответил Камаль.
- Почему же ты убежал сюда?
Камаль молчал. Снова другие ответили за него:
- Он мать свою зарезал.
- Мать? За что?
- В женотдел ходила, - ответил Камаль с такой усмешкой, что многие из басмачей нахмурились.
Юсуп покачал головой.
- Счастливая мать, - сказал он Камалю. - Хорошо, что она не видит тебя.
Все невольно примолкли, а Камаль, скривив рот, вышел из толпы.
Басмачи стояли около Юсупа, переминаясь с ноги на ногу.
«Здесь старики держат в страхе всех остальных», - подумал Юсуп. Он сказал:
- Ну, кончим дело! Я вас прошу. Я обещаю. Но без конца просить не буду. Басмачи издыхают. Старикам - все равно, а молодежи из-за чего умирать? То, что я вам даю, вы никогда не награбите. Без конца же нельзя разбойничать, в конце концов поймают, а уж тогда… не пеняйте на советскую власть! Карать она тоже умеет.
К Юсупу вдруг подошли три молодых басмача с веревкой.
- Мы тебя сейчас свяжем, - простодушно, как дети, заявили они. Давай руки!
- Зачем? Я один. Чего вы боитесь?
- Мы не боимся. А связать надо!
- Нет. Резать хотите - режьте! - сказал Юсуп. - А рук вязать не дам.
Он вытащил маузер из кобуры. Джигиты переглянулись, не зная, что же им делать. Но некоторым из толпы ответ Юсупа понравился. Юсуп как будто угадал их вкус.
