Водоворот из грязи, расщепленных деревьев и остатков дома кружился и грохотал, уходя все глубже в землю.

Дрожание замедлилось, потом прекратилось. Огромное отверстие зияло на месте, где когда-то стоял главный дом. Хэзер мельком увидела пернатый хвост триединого существа, когда оно, продолжая петь, скользнуло в отверстие.

Святаясвятаясвятая…

— Подземный мир, — тихо и испуганно произнесла Энни.

С пересохшим ртом, Хэзер смотрела, как плети синего света обвились вокруг крылатых статуй и подняли их в воздух. Одна за другой статуи разместились вокруг входа в подземелье, падшие ангелы, пойманные в полете, растянулись поверх стоящих или коленопреклоненные статуй.

Стоунхендж Падших.

Охранники входа в бездну Подземного мира.

Песнь Данте смолкла.

Голубой свет погас, и Данте пошатывался, словно пьяный или истощенный. Он упал на колени. Ночь снова внезапно стало черной, и Хэзер заморгала, избавляясь от голубых бликов, пока глаза, наконец, не привыкли к темноте.

Скоро рассвет. Ей нужно отвезти Данте в безопасное место, и поскорее. Позже она подумает обо всем, что увидела и испытала. Подумает о том, что это все значит. Подумает о том, как сильно это напугало ее.

Хэзер отстранилась из объятий Вона и шагнула вперед, но он остановил ее, дотронувшись до руки.

— Морфин, куколка. — Он залез в карман и вытащил шприц с ампулой. — Я сделаю это. Ему больно. Очень.

— Я знаю, — сказала Хэзер, — но спасибо. Позволь мне это сделать. Мне нужно привыкнуть к этому. Он мой мужчина, в конце концов.

— Твой мужчина, да? — спросил бродяга, вручая ей пузырек и шприц. — А Данте знает об этом?

В любое время, когда ты захочешь, я твой.

Я не оставлю тебя одного.

T’es sûr de sa?

— Лучше бы знал, — прошептала Хэзер, горло сжалось, — лучше бы знал.

Скинув колпачок с иглы, она ввела ее во флакон и наполнила шприц морфием.

— Нет, Хэзер, держись подальше от него, — произнесла Энни, ее глаза были огромны, лицо потеряло все краски, бледное, как у созданий ночи.

Хэзер повернулась и погладила щеку сестры холодными пальцами.

— Все будет хорошо, — сказала она, желая этого всем сердцем.

Она пересекла двор, Вон шел рядом.

Голова Данте была опущена, руки по швам, сжатые в кулаки.

— Батист? — спросила Хэзер, остановившись в шаге от него. — Ты слышишь меня?

Он поднял голову, и его темные с красными жилками глаза остановилась на ней.

— Хэзер, — почти шепотом прохрипел он. — Oui…

Она опустилась на мокрую траву, сделала глубокий вдох, затем взяла его за подбородок.

— Ты не в порядке, — сказала она твердо, — у тебя из носа идет кровь.

Откинь голову назад.

Данте двинулся. Дернулся, освобождаясь от руки Хэзер, схватил ее за плечи и притянул к себе. Ее пульс застучал в ушах.

— Не шевелись, — сказала Кортини.

— Отпусти, братишка.

Хэзер боковым зрением уловила вспышку движения, когда Вон шагнул вперед.

Данте зашипел, низким глубоким звуком, от которого волоски на шее у Хэзер встали дыбом. Затем вздрогнул.

— Убирайся от меня подальше, черт возьми, — прошептал он, отталкивая Хэзер обеими руками.

Вон поймал ее прежде, чем она упала на траву, но Хэзер отмахнулась от поддержки и вернулась к Данте.

— Я остаюсь с тобой, Батист. Это наша битва. Спина к спине и бок о бок. Помнишь?

— Ты никогда не будешь в безопасности рядом со мной. — Данте зажмурился. Свежая кровь потекла из носа.

— Кто сказал, что я хочу быть в безопасности?

Данте одеревенел, глаза его закатились, и Хэзер рванулась к нему, когда припадок сковал его мышцы. Она ввела иглу в напрягшуюся шею и нажала на поршень. Его голова откинулась назад.

Она обхватила его лихорадящее, дрожащее тело, держа его, пока морфин не снял конвульсии. Вздохнув, Данте упал на нее. Она села на мокрую траву с ним на руках, сердце билось тяжело и быстро.

— Я падал, — произнес невнятно Данте, — но Люсьен… — слова застряли в его горле. Он посмотрел на Хэзер сквозь густые ресницы, потянулся и коснулся пальцем ее губ. — Ее звали Хлоя. Она была моей принцессой. И я убил ее.

Его глаза закрылись. Слеза скользнула сквозь ресницы и стекла к уху.

Ее звали Хлоя.

Горячий шип боли пронзил сердце Хэзер. Она уставилась на него, глаза жгло. Он вспомнил часть своего прошлого, но не благодаря кому-то, кто заботился о нем, и не в свое время, а благодаря наркотикам и пыткам, вызывающим припадки. Была ли Хлоя всем, что он помнил?

Хэзер отвела влажные волосы с его лица. Она наклонилась к нему, коснувшись губами его губ, и прошептала:

— Я люблю тебя, Данте Батист.

Но ее слова остались неуслышанными; Данте погрузился в ложный Сон, потерялся в морфине.

— Рассвет приближается, куколка. Нам нужно уходить.

— У меня есть гостиничный номер в Портленде, — сказала Кортини.

Хэзер кивнула.

— Мы можем отсидеться там день.

— А когда снова наступит ночь? — спросила Энни.

Хэзер посмотрела вниз на спокойное, испачканное в крови лицо Данте.

Стараясь поверить в эту иллюзию.

— Тогда мы начнем новую жизнь и создадим будущее.

Около Портленда, Орегон

25 марта

Двигатель Trans Am сильно застучал, когда Вон переключился на шестую передачу. Они мчались по дороге, летели сквозь ночь пылающей стрелой.

Кортини сидела на переднем пассажирском сиденье, ее внимание было сконцентрировано на умирающей впереди ночи. Хэзер сидела сзади, Энни рядом с ней, Данте растянулся на них, одурманенный и без сознания. Его сырая от дождя толстовка была разорвана порезами копья и дырками от пуль. От физических повреждений он исцелится. Что беспокоило ее, так это ущерб, нанесенный его разуму. Его сердцу. Она боялась, что его ранили там, где она не сможет помочь ему исцелиться.

Ее звали Хлоя. Она была моей принцессой. И я убил ее.

Хэзер погладила его мокрые черные волосы, заправила один локон за ухо и заметила текущую кровь. Он не сомневаясь отдал себя за нее и Энни. Не спросил о цене. Рисковал своей вменяемостью, жизнью, свободой.

Я не потеряю тебя, — пообещала она ему.

Она была истощена, опустошена, иссушена адреналином. Она так устала, что тело вибрировало, как сбитая линия электропередач. Но ее разум составлял схемы, планы и отказывался замолчать.

Хэзер договорилась, чтобы служба перевозки забрала коробки из ее дома, включая коробки с данными портлендской полиции и Бюро об убийстве ее матери и убийце по кличке Молоток-Гвоздодер. Она надеялась однажды отомстить за свою мать. Ради Энни.

Ради Данте.

Особенно ради него. Так он будет свободен, его жизнь будет принадлежать ему самому.

Его будущее сформировано внутри его сердца, а не Плохим Семенем или Теневым Отделением, или Падшими. Ее будущее уже сформировано, и она мчалась к нему с широко раскрытыми глазами.

Красная неоновая надпись мигала с левой стороны: «СВОБОДНЫЕ КОМНАТЫ», и неоновый бобер с веткой в зубастой пасти подмигнул. Вон направил Trans Am к мотелю.

Облегчение клубилось внутри Хэзер, и на мгновение ее разум замолчал. Сон для всех. И когда сумерки забрезжат на горизонте, они снова рванут по шоссе.

Она посмотрела на Данте, прошлась по прекрасным чертам его лица. Почувствовала запах осенних листьев и крови. Слова Вона мерцали, как золотые, в ее разуме:

Он — бесконечная Дорога.

Она последует дороге в сторону дома в Новом Орлеане. Она, Энни и Исчадие.

— Я здесь, с тобой, Батист, — прошептала Хэзер.

Вперед, по неизведанным дорогам.