— Стало быть, «много» может означать и десять, и сорок человек, хотя сейчас это неважно, достаточно и пяти, чтобы отправить нас на тот свет. Так что ты предлагаешь?

— Бежать.

— И только?

— А что нам еще остается?

Они начали размеренный бег на запад в отчаянной попытке оторваться от преследователей — по крайней мере, до наступления ночи. Канарец знал, что если к тому времени они успеют выбраться на равнину, то смогут дальше продолжать путь по звездам, которые до сих пор не подводили.

Это означало бежать без остановки больше суток, но все четверо знали, что от этого зависит их жизнь.

Солнце уже нещадно палило, когда они выбрались на берег реки, в этом месте совсем обмелевшей, а в ширину не превышавшей тридцати метров, медленно продолжая путь на юг среди густой растительности, которая так и манила путников остановиться в тени, поесть и отдохнуть хотя бы несколько минут.

Неугомонная Белка не упустила случая взобраться на дерево, однако новости были малоутешительны: преследователи приближались на глазах.

Услышав это, ее отец заявил, что готов остаться и отвлечь на себя внимание. Он был самым старшим, утомился после долгого перехода и теперь винил себя в том, что задерживает остальных.

— Если вы покажете, как пускать эти «громы», я мог бы увести их в сторону и устроить взрыв, когда воины будут переправляться через реку, и тем самым отвлеку внимание, — предложил он. — Пока они будут гоняться за мной, вы сможете выиграть время.

— Ну что ж, неплохая идея, — согласился канарец, когда Андухар перевел ему предложение навахо. — Если мы сможем выгадать хотя бы лигу, дав им понять, что ушли в другом направлении, то выиграем время, и стемнеет прежде, чем они нас догонят.

— Я не согласен, чтобы он жертвовал собой ради нас, — заметил андалузец. — И не думаю, что девочка бросит отца, зная, что его ждет гибель.

— Возможно, ему и не придется собой жертвовать, — ответил Сьенфуэгос, внимательно вглядываясь в окружающий пейзаж.

— О чем ты думаешь? — спросил Андухар.

— О том, кому придется это проделать...

— У тебя появилась идея?

— Когда отряд дикарей собирается порезать тебя на кусочки, волей-неволей появятся идеи, иначе тебе конец, — взмахнув ножом, Сьенфуэгос распорядился: — Разожги костер и наруби толстых сучьев, а я скоро вернусь.

Сьенфуэгосу пришлось подняться довольно далеко вверх по течению, прежде чем он наконец обнаружил то, что искал: множество пчелиных сот, свисающих с ветвей деревьев у самого берега. Он одним прыжком подскочил к дереву, сорвал соты с ветки и швырнул их в воду, как мячик, а потом бросился в реку сам, уйдя под воду прежде, чем пчелы успели сообразить, что произошло.

Он плыл под водой, отдавшись течению, пока не нашел брошенные в реку соты. Хоть канарец и был уверен, что населявшие их пчелы уже утонули, однако на всякий случай еще долго держал их под водой.

В скором времени он вышел на берег — как раз в ту минуту, когда появились его спутники — и произнес с легкой улыбкой:

— Мед на закуску и свечной воск. Старый трюк, которому научил меня добрый друг Папепак, один туземец с Твердой Земли. Если окажешься достаточно проворным, чтобы вовремя сигануть в реку, не получишь ни единого укуса.

Растопив воск, он окунул в него кусок веревки для фитилей, и уже через несколько минут изготовил толстую, довольно кривую и некрасивую с виду свечу примерно двадцати сантиметров в высоту и десяти в диаметре.

Затем он связал лианами нарубленные андалузцем сучья и соорудил из веток и оленьей шкуры нечто вроде шалаша.

В центре шалаша он установил свечу, остальное пространство заполнил сухой травой примерно на половину высоты, а под ней разместил четыре своих «грома», которые изготовил несколько дней назад из стеблей тростника.

— Ты не хочешь мне объяснить, что, черт возьми, все это значит? — не удержался от вопроса Сильвестре Андухар, следивший за каждым его движением с таким же любопытством и недоумением, как и вождь навахо с дочерью.

— Все очень просто. Мы зажжем свечу и установим ее на плоту, который пустим вниз по течению, я постарался защитить свечу от ветра, чтобы не погасла раньше времени. Она будет гореть несколько часов, но как только воск расплавится, сухая трава тут же вспыхнет, а за ней загорятся фитили, и, если повезет, парочка «громов» уж точно бабахнет. Услышав шум и увидев дым, все краснокожие рванут в ту сторону, и мы сможем выиграть время.

— Вот это да!

— Думаю, если все получится, мы сможем выиграть три-четыре часа форы.

— Этому ты тоже научился у своего друга Папепака? — спросил пораженный Андухар.

— Нет, друг мой. Это всего лишь плод двадцатилетних скитаний, во время которых на каждом шагу кто-то пытался меня убить. Многие другие, более сильные и храбрые, так и остались лежать на пути, потому что не сумели пользоваться подручными средствами или не умели реагировать на обстоятельства достаточно быстро. Выжить в Новом Свете непросто, он не терпит неповоротливых тугодумов: или ты к нему приспособишься, или погибнешь.

Он зажег свечу, убедился, что она достаточно надежно закреплена, столкнул плот на воду и подтолкнул к стремнине, чтобы пустить по течению.

Он долго смотрел, как плот медленно удаляется на юг, а затем поднял руку и крикнул на прощание, словно живому существу:

— Не подведи! Помни, что от тебя зависит наша жизнь!

За считанные минуты все четверо перебрались через реку, но еще долго им пришлось идти вдоль берега в поисках камней или скал, по которым они могли бы пройти, не оставив следов.

Шеэтта неоднократно предупреждал, чтобы они не ломали веток, старались ступать только по камням и не оставляли никаких следов своей жизнедеятельности.

— Именно это и отличает человека от животного: зверь гадит, где приспичит, даже не задумываясь, что тем самым оставляет следы, по которым его запросто выследит сколько-нибудь приличный охотник, — сказал он. — А уж если воины до сих пор не отстают — значит, охотники они хорошие.

Они продолжали идти, пусть не бегом, но все же быстро, когда девочка внезапно остановилась и, прислушавшись, решительно повернула на юг.

— Гром грянул, — сообщила она.

— Но я ничего не слышал, — признался андалузец.

— Я тоже.

Тем не менее, все повернулись в указанном направлении, и вскоре смогли различить километрах в пяти столб дыма, совершенно не похожий на те костры, которые разжигали воины на вершинах гор.

— А ты точно уверена, что это был именно взрыв? — спросил канарец.

— Белка утверждает, что точно его слышала.

— В таком случае можно не сомневаться, что преследователи тоже его слышали: ведь они гораздо ближе к тому месту. Теперь они побегут туда — и ничего не найдут, потому что остатки плота к тому времени снесет течением. Хотел бы я посмотреть на их лица!

— А я — так нет, — сказал Андухар. — Хватит, насмотрелся на их рожи.

С наступлением сумерек они спустились в небольшую долину с покрытыми густой растительностью склонам и ручейком на дне. Сверху долина ничем не отличалась от любой другой из тех, что встречались в предгорьях Колорадо, но беглецы были потрясены, увидев внизу деревья высотой выше ста метров и десяток метров в поперечнике. Многие, похоже, насчитывали не одну тысячу лет.

Это была самая южная роща калифорнийской секвойи, о которой прежде никто не слышал. Секвойи сохранились здесь благодаря особому микроклимату долины, более прохладному и влажному.

Шеэтта вспомнил, что его отец когда-то рассказывал, будто бы далеко на севере, где властвует племя шейеннов, растут огромные священные деревья, в чьих кронах живут боги, но сам он всегда считал, что это лишь красивая легенда, плод фантазии отца, желающего поразить детей волшебными историями о феях и эльфах.

Также он рассказывал, что в стране шейеннов водятся огромные медведи, живущие в покрытых снегом горах, а питаются они рыбой, которую ловят в реках и водопадах, и что будто бы есть люди, способные убить такого медведя одним ударом. Но никто не верил, что это может быть правдой.