Корпус корабля каким-то чудом еще держался, хотя напоминал осиное гнездо или пустой панцирь краба, сходства с последним добавляли толстые бревна, служившие ребрами каркаса. Сьенфуэгос медленно обследовал трюм с огромными бочками, кубрик, где еще сохранились останки гамаков, где когда-то спали матросы, камбуз со следами застарелой копоти на стенах, после чего выбрался на палубу и, стоя на корме, долго смотрел на океан. Не было сомнений, что «Морской принцессе» никогда больше не придется плавать по морям и океанам. По всей видимости, ее застиг жестокий ураган, и гигантская волна выбросила на берег, протащив по пляжу и превратив в груду бесполезных обломков.

Под конец он пинком толкнул дверь в каюту капитана. Разбухшая и перекошенная дверь поддалась с большим трудом. Первым его внимание привлек клочок пергамента, приколоченный к передней переборке.

Сьенфуэгосу составило немалых трудов прочитать это послание, поскольку чернила совсем выцвели, но в результате ему удалось узнать, что старую карраку выбросила на берег внезапно налетевшая буря 8 августа 1506 года. Никто из экипажа не погиб, но не было и речи о том, чтобы вновь спустить на воду разрушенный корабль.

Однако последние фразы письма потрясли канарца до глубины души:

Надеюсь, мы встретимся на острове Бимини.

Координаты острова указаны здесь. Идем на разведку.

Да поможет нам Бог!

Остров Бимини!

Сьенфуэгос опустился на остатки капитанской койки, не в силах отвести глаз от документа, к которому так и не осмелился прикоснуться.

Он все еще не мог поверить прочитанному. Остров Бимини!

Несчастная команда корабля, кем бы ни были эти люди и куда бы ни направлялись, потерпели крушение на далеком неизведанном берегу, как он начал подозревать, берегу гигантского континента, а вовсе не тем сказочным островом, о котором судачили все вокруг едва ли не с первого дня, как открыли Новый Свет.

Бимини!

Несчастные глупцы!

Ну конечно, они угодили в эту нелепейшую ловушку!

Всем известно, что несколько лет назад в Санто-Доминго действовала банда мошенников, которые зарабатывали огромные деньги, продавая доверчивым новичками фальшивые карты этого сказочного острова.

Среди них был некий юнец чуть старше двадцати лет, утверждавший, что на самом деле ему уже сорок. Каждый вечер мошенники подсылали его к очередному подходящему клиенту, и юнец погружался в воспоминания о событиях далекого прошлого, свидетелем которых, судя по его очевидной молодости, быть никак не мог.

Когда же ротозеи удивлялись этому феномену, он под большим секретом сообщал, что так молодо выглядит, поскольку в свое время оказался на острове Бимини, где ему посчастливилось испить из знаменитого Источника вечной молодости.

Горстка хитроумных мошенников, возглавляемая бессовестным проходимцем Мелькиадесом Корралесом, с успехом продолжала дурить людям головы даже после того, как десятки обманутых жертв с негодованием рассказывали, что выложили немалую сумму в обмен на «тайную карту», которая якобы поможет добраться до волшебного источника и до отказа наполнить бурдюки и бочки чудесной водой, чтобы вернуть молодость и стать богачами.

Многие жители столицы, в том числе и сам Сьенфуэгос, прекрасно знали о существовании этой банды жуликов, но ничего не могли с ними поделать из-за отсутствия доказательств.

Можно было лишь предупредить несчастных жертв об опасности. Но в этом случае никто не мог ручаться, что дня через три твое бездыханное тело не всплывет лицом вниз в реке Осама, а чуть позднее не окажется в зубах десятков акул, неустанно рыщущих в устье реки.

Никто не мог сказать наверняка, отправился ли хоть один корабль на поиски этой бредовой цели, если не считать экспедиции Хуана Понсе де Леона, который, потерпев неудачу, утешился тем, что в 1509 году завоевал остров Пуэрто-Рико, а в 1512 году открыл полуостров Флорида, а поблизости обнаружил некий остров, после чего стал утверждать, что это и есть тот самый легендарный Бимини.

И вот теперь, сидя на койке глупого доверчивого капитана, позволившего мошенникам обвести себя вокруг пальца, канарец с грустью думал, что по крайней мере один человек и впрямь попался на удочку негодяя Мелькиадеса Корралеса, пославшего на верную смерть горстку несчастных мечтателей.

Тот, кто ищет Бимини -

Чертов сукин сын!

Будет вечно молодым,

Ибо сдохнет молодым,

И останется таким

Вечно молодым.

Тот, кто ищет Бимини,

Век не будет знать нужды,

Потому как мертвецу

Деньги не нужны.

Тот, кто ищет Бимини,

Радость обретет,

Ибо грустных мертвецов

Не встречал никто.

Кто-то однажды в порыве вдохновения сочинил эти строки, дабы предостеречь неосторожных, вот только неосторожных с каждым днем становилось все больше.

Сьенфуэгос уснул на борту корабля, в единственном уцелевшем гамаке. Это была первая за последнее время ночь, проведенная под крышей. Он вдыхал запах дегтя, сопровождавший его во время перехода через океан, и в душе пробуждались далекие воспоминания о тех годах, когда он был невежественным юнцом с Гомеры — настолько невежественным, что, тайком прокравшись на корабль, искренне верил, что плывет в Севилью, хотя на самом деле направлялся в прямо противоположную сторону.

Оглядываясь назад, он вынужден был признать, что вся его богатая приключениями жизнь явилась результатом целого ряда абсурдных ситуаций — начиная с того благословенного дня, когда прекрасная и благородная дама полюбила невежественного козопаса, и кончая, видимо, той роковой ночью, когда он поранил руку о шипы ядовитой рыбы.

Когда же, когда злодейка судьба наконец перестанет устраивать гадкие сюрпризы?

Разве мало на свете других людей, которых она могла бы донимать своими глупыми каверзами?

Многие годы она носила его по свету, как ветер гонит весной тополиный пух, и вот теперь, когда ему наконец удалось пустить корни и обзавестись потомством, снова потащила Бог знает куда.

Но почему?

— Почему, о Боже, ты выбрал меня своей игрушкой, ведь я никогда и ничем тебя не обидел? — вопрошал Сьенфуэгос каждый вечер, прежде чем забыться сном. — Почему бы тебе не сжалиться и не вернуть меня к родным?

Больше всего это было похоже на молитву — насколько канарец Сьенфуэгос способен был молиться; но, тем не менее, это была самая настоящая молитва, и шла она из глубины сердца.

Ему снилось, будто он плывет по тихим водам Саргассова моря, а рядом спит его приятель Паскуалито из Лебрихи.

А поблизости, конечно же, вечно всем недовольный рулевой Кошак, добродушный картограф Хуан де ла Коса, обращенный иудей Луис де Торрес и даже его превосходительство адмирал Моря-океана, дон Христофор Колумб. Но едва первые лучи солнца проникли сквозь проломы в правом борту, Сьенфуэгос открыл глаза и с грустью обнаружил, что по-прежнему находится в одиночестве, в прогнивших гамаках никого нет.

Как нет и боцмана, который страдал бессонницей и имел привычку в ночные часы прогуливаться по палубе.

Сьенфуэгос по-прежнему совершенно одинок, пугающе одинок среди необозримых просторов Вселенной, населенной могучими и непредсказуемыми дикарями.

Он все никак не решался встать, впервые в жизни ему захотелось побыть под хрупкой защитой севшего на мель корабля, что догнивал теперь на песке. Ведь этот корабль был единственной ниточкой, связывающей его с прошлым и с тем миром, где ему довелось пережить неисчислимые бедствия, о которых теперь некому было рассказать.

Именно здесь и крылось, по его мнению, самое печальное в его горькой судьбе: Сьенфуэгос не имел возможности разделить с родными и близкими, ни горе, ни радость, ни веселье, ни печаль, ни страх, ни храбрость.