Даже такое простое дело, как найти четыре камня, чтобы развести костер и установить на них котелок, здесь оказалось неразрешимой задачей, так что ему приходилось жарить луговых собачек, насадив их на лезвие ножа, который он держал над пламенем.

Земля безумцев!

Земля безумцев — иначе не скажешь!

Он уснул, положив голову на могильный холм своего неведомого друга — возможно, надеясь, что тот навестит его во сне, однако надеждам не суждено было сбыться, и единственной его компанией оказалась стая койотов, чей леденящий душу вой не давал ему покоя на протяжении долгих ночных часов.

На рассвете Сьенфуэгоса разбудил ледяной ветер. Когда же он посмотрел вперед — в ту сторону, куда лежал путь, то с удивлением обнаружил, что на расстоянии двух миль от него унылая равнина зеленого или блекло-желтого цвета вдруг стала темно-коричневой до самого горизонта.

Как ни копался он в своей памяти, но так и не мог вспомнить, чтобы ему встречались растения подобного цвета, созревающие за одну ночь.

Сьенфуэгос не спеша позавтракал, поскольку путешествие обещало быть настолько скучным, что начни он его часом раньше или позже, ничего не изменится. После завтрака, дабы погреть кости, он довольно долго пролежал на солнце.

Когда же он решил вновь пуститься в путь, он вконец растерялся, обнаружив, что огромное пятно непонятной коричневой травы значительно приблизилось.

Вглядевшись вдаль, он пришел к выводу, что пятно действительно движется; более того — оно растет, постепенно занимая все пространство до самого горизонта.

Земля безумцев!

Чем может быть эта огромная бесформенная масса, которая движется, словно живая?

Быть может, это вода?

В какой-то миг ему показалось, что это огромная лавина темной воды или густого ила из какого-то озера, вышедшего из берегов, но вскоре канарец отказался от этой мысли, разглядев, что к нему медленно движется несметная армада огромных животных, мирно щипающих траву.

Тысячи — нет, миллионы высоченных горбатых быков с короткими, но мощными рогами. Никогда прежде он не встречал настолько огромных животных.

Он неподвижно застыл, словно крест, под которым покоился несчастный Дорантес, завороженный грандиозным зрелищем.

Земля безумцев!

Очень скоро Сьенфуэгос пришел к выводу, что дальше двигаться на север попросту невозможно; ни один человек не сумел бы пройти невредимым сквозь гигантское стадо громадных «коров». Даже если они и не станут атаковать, то попросту раздавят его своей массой, превратив в кровавое месиво, на радость волкам и койотам.

Оставаться на месте, дожидаясь, пока стадо доберется до него, тоже было опасно, а потому после долгих раздумий и не менее долгих наблюдений за передвижениями травоядных он решил двинуться на северо-запад, что давало определенные шансы избежать встречи со стадом.

Канарец продвигался чуть ли не на четвереньках, лишь изредка поднимая голову, чтобы определить, куда же все-таки движется грандиозная лавина; он не решался даже подняться во весь рост, поскольку не представлял, как отреагируют животные, если обнаружат его присутствие.

Конечно, логика подсказывала, что едва ли травоядным пришло бы в голову напасть. Скорее всего, они вообще бы не обратили на него внимания, но все же осторожность никогда не бывает лишней. И теперь осторожность твердила, что не стоит искушать судьбу.

Вскоре он в очередной раз убедился, что осторожность — его лучший друг в странствиях, поскольку помимо бизонов, которые могли его обнаружить, оказалось, что ему может грозить еще более серьезная опасность.

В одну из тех редких минут, когда он поднял голову, чтобы осмотреться и проверить, насколько удалился от стада, Сьенфуэгос с удивлением обнаружил, что он не единственный человек на равнине.

Два десятка воинов с тяжелыми двухметровыми копьями неслышно, словно тени, скользили между деревьями по берегам небольшого озера, подбираясь к многотысячному стаду животных, не подозревавших о грозящей опасности.

Индейцы находились спиной к Сьенфуэгосу и сосредоточили всё внимание на стаде, никому из них и в голову не пришло оглянуться, так что канарец наблюдал за ними без опаски.

Насколько он мог судить с такого расстояния, воины были больше похожи на тех людей, чье селение ему встретилось на берегу, чем на островитян Карибского моря. Они были значительно выше ростом, сильнее, с более светлой кожей, хоть она и имела красноватый оттенок.

Одеты они были в штаны из оленьей кожи и широкие плащи из кожи бизона, а двое еще и украсили себя бизоньими рогами, как будто пытались притвориться этими травоядными.

Канарец, конечно, еще не мог знать, что воины принадлежали к могучему племени дакотов, одной из многих ветвей семьи сиу, и с давних времен считали себя истинными хозяевами этих безбрежных равнин, простиравшихся от левого берега Миссисипи на востоке до Скалистых гор на западе, от Великих озер на севере почти до самого морского побережья на юге.

Стада бизонов, гуляющие по прериям, подобно косякам сардин в океане, были для этих людей основой существования, благодаря своему превосходному мясу и толстым шкурам, из которых индейцы шили одежду и строили жилища.

Дакоты-кочевники большую часть года проводили в пути, следуя за стадами и зорко охраняя их, отстреливая бизонов лишь по мере необходимости, поскольку прекрасно знали, что если убить животное без нужды, то на ближайшие годы они лишатся целого десятка новых бизонов.

Их суровые законы запрещали убивать самок, если только людям не грозила голодная смерть. Они были знакомы с некоторыми приемами земледелия и ценили кукурузу, но не имели ни малейшего желания распахивать прерии и растить зерно, а использовали громадные территории лишь как пастбища для бизонов. Таким образом, получая от бизонов все необходимое для жизни, они поневоле вынуждены были относиться к стадам с большим уважением.

Кроме того, индейцы по опыту знали, что если потревожить землю, она отомстит, а северный ветер сгонит их с насиженного места.

Бизоны только подъедали верхнюю часть травы, оставляя корни нетронутыми, и уже через месяц даже самый зоркий глаз не смог бы понять, что совсем недавно здесь паслись миллионы голодных травоядных, чей навоз щедро удобрял землю и помогал прорастать новым семенам.

Таким образом, это был идеальный жизненный цикл, не менявшийся на протяжении тысячелетий, благодаря которому растения, животные и люди существовали в полной гармонии друг с другом.

Зная, в каком направлении движется стадо, и учитывая, что в безлесной прерии негде спрятаться и очень легко попасться на глаза туземцам, Сьенфуэгос решил набраться терпения и переждать, пока охотники завладеют добычей и уберутся восвояси.

Когда спустя пару часов он снова рискнул выглянуть из-за высокой травы, то обнаружил, что последние животные удаляются в южном направлении, а шестеро охотников следуют за ними, скользя, словно змеи, лишь легкое колыхание трав выдавало их присутствие.

Вскоре из прибрежных зарослей послышалось кряканье, и по этому сигналу все шестеро натянули луки, выпустили по две стрелы в ближайших самцов и спрятались, прежде чем стрелы достигли цели.

Почти в ту же секунду три бизона с ревом рухнули.

К величайшему удивлению Сьенфуэгоса, остальные животные даже ухом не повели, словно не замечая, как трое их товарищей бьют копытами в предсмертной агонии.

Со временем он узнал, что бизоны не видят связи между прилетевшей издалека стрелой и смертельной опасностью.

Единственное, чего они действительно боятся — это огня; еще их может встревожить запах стаи волков, угрожающей молодняку.

Но пока они не чувствуют подозрительных запахов и не видят приближения посторонних, им кажется, что все в порядке.

Прекрасно зная об этой особенности, охотники старались подобраться к стаду как можно незаметнее, а свой запах скрывали шкурами тех же бизонов.