21 Мы оглянулись сразу и скоро На наших сонных соседей: Повсюду храп и скука разговора. 22 Всё покорялось спячке и беседе. Я вспомнил драку с змеем воина, Того, что, меч держа, к победе 23 Шел. И воздух гада запахом, а поле кровию напоены Были, когда у ног, как труп безжизненный, чудовище легло. Кипела кровию на шее трупа черная пробоина. 24 Но сердце применить пример старинный не могло. Меж тем после непонимаемых метаний Оно какой-то цели досягло 25 И, сев на корточки, вытягивало шею. Рой желаний Его томил и мучил, чем-то звал. Окончен был обряд каких-то умываний, 26 Он повернулся к нам – я в страхе умирал! – Соседа сонного схватил и, щелкая, Его съедал. Змей стряпчего младого пожирал! 27 Долина огласилась голкая Воплем нечеловеческим уст жертвы. Но челюсть, частая и колкая, 28 Медленно пожирала члены мертвы. Соседей слабо убаюкал сон, И некоторые из них пошли, где первый. 29 «Проснитесь! – я воскликнул. – Проснитесь! Горе! Гибнет он!» Но каждый не слыхал, храпел с сноровкой, Дремотой унесен. 30 Тогда, доволен сказки остановкой, Я выпрыгнул из поезда прочь, Чуть не ослеплен еловою мутовкой. 31 Боец, я скрылся в куст, чтоб жить и мочь. Товарищ моему последовал примеру. Нас скрыла ель – при солнце ночь. 32 И мы, в деревья скрывшись, как в пещеру, Были угасших страхов пепелище. Мы уносили в правду веру. 33 А между тем рассудком нищи Змеем пожирались вместо пищи. 1910 35. «Мы желаем звездам тыкать…» Мы желаем звездам тыкать, Мы устали звездам выкать, Мы у шили сладость рыкать. Будьте грозны, как Остра́ница, Платов и Бакланов, Полно вам кланяться Роже басурманов. Пусть кричат вожаки, Плюньте им в зенки! Будьте в вере крепки, Как Морозенки. О, уподобьтесь Святославу – Врагам сказал: «Иду на вы!» Померкнувшую славу Творите, северные львы. С толпою прадедов за нами Ермак и Ослябя. Вейся, вейся, русское знамя, Веди через сушу и через хляби! Туда, где дух отчизны вымер И где неверия пустыня, Идите грозно, как Владимир Или с дружиною Добрыня. <1910> 36. Алферово
Немало славных полководцев, Сказавших «счастлив», умирая, Знал род старинных новгородцев, В потомке гордом догорая. На белом мохнатом коне Тот в Польше разбил короля. Победы, коварны оне, Над прежним любимцем шаля. Тот сидел под старой липой, Победитель в Измаиле, И, склонен над приказов бумажною кипой, Шептал, умирая: «Мы победили!» Над пропастью дядя скакал, Когда русские брали Гуниб. И от раны татарскою шашкой стекал Ручей. – Он погиб. То бобыли, то масть вороная Под гулкий звон подков Носила седоков Вдоль берега Дуная. Конюшен дедовских копыта, Шагами русская держава Была походами покрыта, Товарищами славы. Тот на Востоке служил И, от пули смертельной не сделав изгиба, Руку на сердце свое положил И врагу, улыбаясь, молвил: «Спасибо». Теперь родовых его имений Горят дворцы и хутора, Ряды усадебных строений Всю ночь горели до утра. Но, предан прадедовским устоям, Заветов страж отцов, Он ходит по покоям И теребит концы усов. В созвездье их войдет он сам! Избранники столицы, Нахмурив свои лица, Глядят из старых рам. <1910> 37. «Слоны бились бивнями так…» Слоны бились бивнями так, Что казались белым камнем Под рукой художника. Олени заплетались рогами так, Что казалось, их соединял старинный брак С взаимными увлечениями и взаимной неверностью. Реки вливались в море так, Что казалось: рука одного душит шею другого. <1910–1911> |
