— Что за просвет? — полюбопытствовал я.

— Лестницы! Экий ты недогадливый! — ответил иномирянин. — Благодаря ступеням мы скоро на материк двинемся. Начнем заселять его! Будем строить дома на высоких фундаментах — и с лестницами. В домах мы будем вне опасности — ведь воттактаки по ступенькам ходить не могут. А передвигаться будем в защитных фургонах, понял?.. Там, на материке, мы рыболовством вплотную займемся... Но что это я все «мы» да «мы»... Ведь я лично тут останусь до смерти, я буду всю жизнь по ночам на маяке дежурить. Однако многие, кто помоложе, на материк теперь хотят...

— Мы вам, ребята, в этом деле поможем, — вмешался Павел. — Мы вам помощь пришлем.

— Спасибо, святой Ступенщик! Тебе я верю, тебе все верят... Из Глубин помощь придет?

— Нет, не из глубин. С высоты. — Белобрысов поднял руку, указывая на небо.

На лице Барсика отразилось недоумение, сомнение. Ведь меня он за такие «небесные» разговоры зачислил в сумасшедшие. Но авторитет Павла был, как видно, неколебим.

— Бог Глубин, значит, и через небо может действовать, — задумчиво произнес иномирянин. — Что ж, будем с высоты подмоги ждать!

Когда мы стали спускаться с маяка, Белобрысов заявил:

— Здесь мы тоже ступени соорудим, Барсик. Чтобы твоему отцу, а в дальнейшем и тебе лично легче было карабкаться к рабочему месту.

— Спасибо тебе, святой Ступенщик! Не знаю даже, как отблагодарить тебя.

— Ловлю тебя на слове, Барсик... — начал Белобрысов.

— Разве я рыба?! — расхохотался островитянин. — Как это ты можешь меня ловить?

— Барсик, организуй для нас завтра рыбалку!

— Но ведь мы не рыбой живем. Рыба всегда далеко — буря всегда близко — так говорят у нас на острове. На рыбалку мы выходим только в добрый сезон. А сейчас начинается сердитый сезон.

— А ты завтра выйди в море, Барсичек! Начхать нам на сезон! Может, чего и выловим?.. — просительно произнес Белобрысов.

— Слово святого — закон. Святых и бури боятся, — не без торжественности ответил Барсик. — Завтра же снаряжу артель — и в море. Поплывем в таком составе: я, мой дядя, мой двоюродный брат и кто-то один из вас.

— Но почему ты не хочешь взять сразу нас обоих?

— Потому, что ботиком всегда управляют трое, а вы, южанцы, в нашей оснастке не смыслите, и заменить кого-то из членов команды кем-нибудь из вас я не могу. Так что завтра я возьму одного из вас четвертым — в качестве пассажира; а послезавтра — другого возьму.

— Но почему же не взять завтра и пятого?! — удивился я. — Лодки, я вижу, невелики, но для пятого места хватит, перегруза не будет.

— Жрец, а такое говоришь! Или Кулчемг тебя недолечил, или смеешься над бедным гусиноостровцем! Притворяешься, будто не знаешь, что пять — недоброе число. Разве можно садиться впятером за один стол или под один парус?! Наверняка жди беды.

— Все ясно, Барсик, — произнес Павел по-ялмезиански. И сразу же добавил по-русски: —

— Степа, мы поочередно рыбачить будем, — продолжил он. — Ты завтра плыви, у тебя душа морская, уступаю тебе первенство.

Мне очень хотелось, прямо-таки не терпелось походить в инопланетном океане под парусом, однако я тотчас же сказал:

— Нет, Паша, ты первым отчаливай. Ведь идею о рыбалке ты выдвинул.

— Знаешь что, Степа? Мы по этому дельцу жеребьевку провернем. По первому встречному. Если это будет «он» — значит, тебе завтра рыбачить, а если «она» — значит, мне повезло. Заметано?

Через час мы направились обратно в поселок. И первой встречной оказалась... Колланча! Она несла пустую корзину и на мое приветствие ответила презрительной гримаской. Павел при виде иномирянки встал по команде «смирно» и отчеканил:

— Спасибо, красавица! Ты принесла мне удачу! Весь завтрашний улов преподнесу тебе в дар!

— Тот, кто сегодня обещает то, чего еще нет, рискует завтра потерять все, что уже есть, и даже самого себя, — назидательно произнесла дарительница ночной радости.

— Ну, я-то везучий! — отпарировал Павел. — Вот мой друг подтвердит.

— Цена твоему другу — тухлое яичко в день большого яйцесбора! Это по его вине я сегодня в баргоботр (воскресенье) не отдыхаю в своей пещере, а таскаюсь по поселку в надежде заработать пропитание для себя и своей матери, чтобы не быть без пищи, когда улетит последний гусь!

Она надменно прошла мимо нас.

Вторым встречным оказался молодой островитянин. Но это уже не имело значения. Судьбу моего друга решила Колланча. А точнее — судьбу его решил я. Ведь появление иномирянки было следствием моего вчерашнего отказа от ночной радости. Не уйди она с пустой корзиной вчера — она не покинула бы своего жилья сегодня, в воскресенье.

Я вернулся в пещеру Кулчемга и вскоре был приглашен к столу. Уже утром этого дня меня удивила скудость завтрака, а теперь я убедился, что и обед куда скромнее предыдущих: небольшая мисочка с желтоватой похлебкой и тонкий пласт яичницы. Разумеется, я не подал вида, что заметил это, но хозяин сам счел нужным объяснить мне причину уменьшения рациона.

— Не удивляйся, исцеленный, скромности нашего стола. Улетают последние гуси, а у нас начинается время малой еды; продлится оно до возвращения гусей.

— Но не бойся, с голоду мы не умрем, — вмешалась жена лекаря. — Кое-какие запасы у нас есть!

— Позвольте помочь вам! — воскликнул я. — Наш ящик с пищеприпасами еще не пуст, он находится в жилище Барсика. Я сейчас принесу...

— Не оскорбляй нас, южанец! — строго произнес Кулчемг. — Ты — наш гость! В обычае островитян делиться с гостями яичницей и пещерой и ничего не брать взамен. В давние времена, когда в океане было полно кораблей, некоторые из них терпели аварии из-за штормов возле нашего полуострова, и моряки становились нашими гостями, — и ни разу никто из полуостровитян не нарушил гостеприимства!.. Ты думаешь, зря светится по ночам наш маяк?! Пусть никто теперь не видит его огня с океана — но мы видим его с суши, и он напоминает нам, что каждый из нас должен быть готов помочь тому, кто не имеет пищи и крова!

— Омыт вашим доброжелательством! — произнес я местную благодарственную формулу. — Когда я вернусь...

— Бог Глубин! Тебе рано возвращаться на материк, южанец! — встрепенулась жена целителя. — Когда ты отдохнешь и окрепнешь, мы поможем тебе выдолбить пещерку на двоих. Ты еще не стар, а каждому гусю нужна своя гусыня. Позже, когда начнется переселение на материк, ты можешь с ней перекочевать на твой родной юг.

— Мы подыщем тебе супругу, исцеленный! — присоединился Кулчемг. — И не какую-то там Колланчу, которая по древнему жреческому закону не имеет права выйти замуж и обязана зарабатывать себе пропитание, доставляя желающим ночную радость, — нет, мы подберем тебе скромную вдову. И твоим друзьям подыщем жен!.. Дарователю ступеней, мы, конечно, сосватаем красавицу...

— Между прочим, его завтра берут в море, — вставил я. — А послезавтра я...

— Как это в море?! — удивился Кулчемг. — Но ведь начинается сердитый сезон!.. Впрочем, твой товарищ — святой. Святых бури боятся.

Я сразу же припомнил, что утром Барсик сказал то же самое — насчет святого и бури. Мне стало не по себе. Сразу же после обеда я, удалившись в палату, связался с Белобрысовым по переговорнику и сказал ему, что Барсик согласился на рыбалку, исходя из ложной предпосылки.

— Он верит в твое божественное счастье, но ведь если на самом деле начнется шторм...