Итак, он был прав. Призраки являются именно домашней проблемой, хотя, может быть, и не совсем обычной. Простые люди, верившие в призраков, звали кого-то расправиться с ними, как приглашают водопроводчика или мойщика окон. А ему, Джеймсу, достались родители, которые упорно отрицают существование призраков, хотя живут, можно сказать, бок о бок с призраком, да еще таким активным.

Когда нужен водопроводчик или еще что-нибудь по этой части, его ищут на Желтых Страницах Телефонной Книги. Джеймс стал искать, хотя мало надеялся что-нибудь найти. Как он и ожидал, «экзорцистов» там не оказалось. Между «экзаменами» и «экспортными сделками» такого слова не было. Оставалось опять справиться у миссис Верити. Но осторожно, чтобы не возбудить ее любопытства.

— Знаю ли я какого-нибудь экзорциста? Погоди-ка… Есть у нас миссис Нэш, но она больше по части гаданья, например по чаинкам. Не думаю, чтобы она общалась с духами. Бывает, что такими вещами занимаются викарии, но только не наш, так мне говорят. Когда что-то завелось в Ханборо, в старом поселке, позвали Берта Эллисона. Вообще-то он заговаривает бородавки. А еще, кажется, ищет воду. А почему ты спрашиваешь, милый?

Джеймс не решился продолжать эту тему. Он опять заглянул в Желтые Страницы, но специалистов по Заговариванию Бородавок или Отыскиванию Воды там тоже не оказалось. Нашелся, впрочем, Берт Эллисон, мастер-строитель. Он проживал в одном из коттеджей за церковью.

Мысль, что надо идти к этому человеку и объяснять, по какому делу пришел, приводила Джеймса в смятение. Он представлял себе, что могло произойти… «Не приду ли я к вам изгонять привидение? А я кто? Строитель. Тут так и сказано: Берт Эллисон, строитель. Нечего из меня дурака делать…»

Но один особенно беспокойный вечер, когда Томас Кемпе устроил в телевизоре короткое замыкание и разбил кувшин с молоком, заставил Джеймса решиться. На следующий день, после уроков, он наведался в улочку позади церкви.

На стене коттеджа Берта Эллисона висела небольшая голубая доска. Там значилось только, что он Строитель и Декоратор, а также составляет строительные сметы. Другие его специальности не указывались. Это обескураживало, но ведь иного нельзя было ожидать. Джеймс постучал в дверь.

Человек, который ему отворил, был одет в запыленный комбинезон, а в руке держал кружку с чаем. Он был плотного сложения и начинал лысеть.

— Ко мне? — спросил он.

— Мистер Эллисон?

— Он самый.

— Я к вам насчет… м-м… одной работы.

— Отделочной, что ли? — спросил Берт Эллисон, прихлебывая чай.

— Нет, не совсем.

— Строительной?

— Нет, — сказал Джеймс. — Тоже нет.

Берт Эллисон смотрел на него в раздумье.

— Я тебя вроде не знаю. Тебя мама послала? Как мамы фамилия?

— Я Джеймс Харрисон. Мы живем в Коттедже Ист-Энд. А работа для меня, не для мамы.

— Вот как? Скажи на милость! Ты, пожалуй, еще молод, чтобы заказывать работу.

— Работа небольшая, — сказал уныло Джеймс. — Так я, по крайней мере, надеюсь.

— Ты вот что, ты войди, — сказал Берт Эллисон. — И расскажи, что за работа. Я еще не говорю, что возьмусь… Посмотрим.

— Большое спасибо, мистер Эллисон, — сказал Джеймс.

Берт был явно не женат. Его кухня была полна пустых молочных бутылок, а на веревочке над печью сушились носки. Стол был завален кистями и банками с краской. Тут же, на газете, лежали остатки жареной рыбы с картофелем и стоял большой коричневый чайник.

— Ну, выкладывай…

Джеймс так и решил: выложить все сразу.

— У нас в доме завелся призрак, — сказал он. — И я подумал, то есть мне сказали, что вы могли бы помочь.

Берт налил себе еще чаю и стал свертывать папиросу. Он сунул ее в угол рта, зажег и спросил:

— Всего один?

— Да, — сказал Джеймс, несколько озадаченный.

— Уточнить не мешает. Бывает, что они являются парами. А то и больше. И давно он?

— С неделю. То есть неделя, как я про него узнал.

— Мог быть в спячке, — сказал Берт, — а теперь что-нибудь его, так сказать, включило. А почему насчет этого пришел ты, а не твоя мама?

— Она в них не верит. И папа тоже.

— Да, такие встречаются. Спорить с ними ни к чему. Надо сделать дело, а они потом сами спасибо скажут. Что же он вытворяет?

Джеймс подробно описал все действия колдуна. Берт Эллисон внимательно слушал, пил чай и курил. Когда Джеймс кончил, он раз или два погладил своей большой ладонью подбородок и устремил взгляд за окно.

— Дело, конечно, не простое. Точно такой мне еще не попадался. Стуки бывали, разбитые вещи тоже. Записки — вот что редко. Мне до сих пор не встречался такой, чтоб умел писать.

— Он, наверное, жил в этом доме, — сказал Джеймс. — Сотни лет назад.

— Правильно. От такого всего трудней избавиться. Он чувствует, что он у себя дома. Оно и понятно.

— Значит, вы ничего не можете сделать?

— Я попробую. Имей в виду, много не обещаю. Кое-что, надо думать, смогу. За плату, конечно.

— Сейчас у меня всего сорок пенсов, — сказал Джеймс. — С карманными деньгами пока туго…

— Тебе будет стоить, скажем, пять шиллингов, — сказал Берт. — Пенсионерам тоже скидка.

— Большое спасибо.

— Могу заглянуть к вам завтра к вечеру.

— Беда в том, — сказал Джеймс, — что я не знаю, как сказать про вас маме.

— Да, тут загвоздка. Потому как она, можно сказать, неверующая. Она, значит, и записок не видела?

— Нет. Если бы я ей показал, она сказала бы, что это я написал.

— Да, правильно. Ну, а что она сделала, когда и часы испортились, и телек?

— Часы отдала в починку на Главной улице. А телевизионный мастер придет завтра.

Берт презрительно фыркнул.

— Когда в полу заводится сухая гниль, мы что, прикрываем новым линолеумом, да и дело с концом? От этого толку мало. Конечно, раз она с такими понятиями, нечего идти к ней и говорить: «Знаешь, мам, я тут позвал одного, помочь нам с привидением».

— Нечего, — сказал Джеймс.

Берт с минуту постукивал по столу толстыми, но как видно, ловкими пальцами. Потом спросил:

— А не найдется у вас чего-нибудь по строительной части?

— Вообще-то, — сказал Джеймс, — все было сделано, пока мы еще не въехали. Правда, на моем окне сломан шпингалет, и мама говорила, что надо починить, а еще она говорила, что у меня в комнате надо добавить полок.

— Ну вот. Ты сейчас ступай домой и напомни про это. Родители скажут: «Хорошо, но кто это сделает?» А ты ввернешь, что очень, мол, все хвалят Берта Эллисона. И скажешь, что сам за ним сходишь.

— Да, — сказал радостно Джеймс. — Да, это я могу.

— Я приеду, сколочу тебе полки и окном займусь, а пока там буду, что-нибудь придумаю и для другого дела. Идет?

— Замечательно! — сказал Джеймс. — Большое спасибо.

— Ты, значит, заглянешь ко мне по дороге из школы. А я приду попозже, вечерком.

— Берт Эллисон? — переспросила миссис Харрисон. — Не слыхала о таком.

— Он очень известный мастер, — сказал убежденно Джеймс. — Можно сказать, знаменитый. Странно, что ты о нем не слыхала. Я уверен, что он сделает полки гораздо лучше, чем любой другой.

Мистер Харрисон, который слушал это молча, встал и надел пиджак.

— Тут надо, — сказал он, — поставить два вопроса. Во-первых: почему Джеймсу внезапно захотелось, чтобы срочно починили окно и сделали полки, которыми он до сего времени мало или даже совсем не интересовался? Во-вторых: почему он вдобавок предлагает для такой работы именно этого мастера? Можно было бы даже предположить некий сговор между ними…

— Папа! — сказал Джеймс каким только мог обиженным тоном.

— …если бы можно было поверить, что такой здравомыслящий взрослый человек, как Берт Эллисон, станет участником какого-либо из безумных замыслов Джеймса.

— Ты разве знаешь его? — спросила миссис Харрисон.

— Немного. Во всяком случае, слышал о нем. Он выполнял кое-какие работы в церкви. С ним, кажется, все в порядке. Думаю, что полки можно ему доверить. А замысел Джеймса навсегда останется для нас неразгаданным. Как и многие другие его замыслы, а, Джеймс?