Тамплиер* Я помню рыцарский завет: — За честь и за святую веру!.. И свято выполню обет, Как подобает Тамплиеру. В бою пощады я не дам! Я сарацина, как собаку, Добью и к синим небесам Пошлю победный клич: — «В атаку!» Пусть знает каждый пилигрим, Пусть знают все, что серп Ислама В Святой Земле не страшен им, Пока на страже Рыцарь Храма. Пусть я лишусь руки в бою, Пусть перебьют копьем другую, Пусть меч пронзит мне грудь мою, — Пока я жив, я атакую! «Седое небо… Саваном тумана…» Седое небо… Саваном тумана Окутаны и берег, и залив. Доносится железный скрежет крана… И, в клубах дыма, плавно отвалив, От пристани в туман молочно-белый Ушел, как призрак, белый пароход; И лишь сирены голос озверелый Еще ревет в затишьи спящих вод. Что ждет отплывших в дальнем Океане? Не знаю их, но видел, как они Исчезли там в сомкнувшемся тумане, — И нить Судьбы связала наши дни… «Все, что было, все, что есть…» Все, что было, все, что есть, Все, что будет, — все ничтожно; Страсть любви, надежда, месть, — Все так шатко, все так ложно! Настоящее — вчера Было тем, чем завтра станет, И, как искры от костра, Улетит и в воду канет. Мы живем… Вокруг нас тьма… Правда жизни так убога, Что душа идет сама Смерть вымаливать у Бога… Смолкнет память навсегда, Мысль, мелькнув на миг, потухнет, И, как темная звезда, Этот мир мой в бездну рухнет… «Ты мне даришь обрывки счастья…» Ты мне даришь обрывки счастья: Улыбку… взгляд из-за цветов… Но и за это вновь готов К твоим ногам, как раб, упасть я! В кругу твоих друзей вчера Терзал мне сердце шепот тайный, Что я здесь лишний и случайный… И пытка длилась до утра. Мой взор был ясен, голос звучен, Была спокойна речь моя: Никто из нас не знал, что я… Что я почти на смерть замучен. «Если снегом тебя занесло…» Если снегом тебя занесло В непроглядную темень в степи, Или ветер, сорвавшись с цепи, Из руки твоей вышиб весло, А ладь, как песчинку в ковше, Топит в море разгневанный вал, — Есть надежда, что срок не настал, Есть надежда на чудо в душе! Если ж время пришло, и в груди, Притаившись, тоска залегла, — Пусть душа догорает дотла: Невозможного чуда не жди… «Там — юный смех и голоса…»
Там — юный смех и голоса, А здесь, в моем миру отсталом, Лишь мысль, как черная оса, Мне мозг мой жалит жадным жалом… Я слышу: «Жизнь твоя прошла, И ты стоишь у самой двери Туда, где нет добра и зла, Надежд, религий и мистерий. Взгляни на братьев и сестер: Их, в свой черед измучат страхи, Что жизнь дотлеет, как костер, Замрет, как маятника взмахи… На чьих-нибудь похоронах, Идя неторопливым шагом. Пойми, что тело — только прах, И смерть сочти желанным благом!» Пунцовая роза (перевод с китайского: из книги «Нефритовая флейта», Франца Туссена) С тяжелым сердцем воина жена Сидит одна у своего окна И украшает розой белоснежной Подушки шелк искусно и прилежно. И вдруг игла ей палец уколола… Алея, кровь струится от укола На белый шелк из раненой руки — И покраснели розы лепестки… А мысль о том, кого она любила, Чья кровь теперь, быть может, обагрила На поле бранном белый-белый снег… Чу! Слышен топот… слышен конский бег… Ее любимый? Он ли? Погляди! Нет! Только сердце бьется так в груди… И вышивает вкруг пунцовой розы Она, склонясь, серебряные слезы. «Если в счастьи счастья ложь»* Если в счастьи счастья ложь, И душа живет лишь снами. — Не дразни и не тревожь Сердца тщетными мечтами. Разве счастья и удач Стоить ждать в смертельном страхе Если Время, как палач, Рубит головы на плахе? Если в смерти смерть мечтам И о счастьи нет и речи, — Ты отыщешь счастье там, Где не ищешь этой встречи… «От прежних дней остался пепел…» От прежних дней остался пепел… Давно прошла пора весны, Пора любви, когда толпе пел Поэт, еще влюбленный в сны. Мы были юны… Мы мечтали, И каждый был в душе поэт, В ком струны жизни трепетали… Теперь для нас, на склоне лет, И радость та, и те печали — Лишь аромат душистых смол, Лишь вздох, донесшийся из дали, Лишь эхо смолкнувших виол… |
