В литературных произведениях древнейшие описания свадеб относятся к рассказам о богах и героях, и на росписях ваз так же сначала появились изображения свадеб мифических персонажей, чаще всего Зевса и Геры, Менелая и Елены, Пелея и Фетиды[691]. Они стоят на колеснице, и боги сопровождают свадебный кортеж. Одно из лучших подобных изображений архаического периода нарисовано на знаменитой вазе Франсуа, расписанной Клитием около 570 г. до н. э.[692] Тема бракосочетания богов и героев присутствует и в более поздней краснофигурной вазописи, но в V-IV вв. до н. э. художники стали изображать все основные моменты реальной свадьбы своего времени[693].
В коллекции ваз, найденных на Боспоре, есть замечательные и даже уникальные рисунки, иллюстрирующие все три этапа свадебных торжеств и дающие зрительные образы того, что трудно представить по письменным источникам. Интересующие нас росписи украшают кальпиды и леканы; первые использовались на свадебных церемониях, вторые часто дарили невестам для хранения разных женских туалетных принадлежностей.
К иллюстрациям первого дня подготовки к свадьбе, по-видимому, можно отнести сцену омовения женщины около лутерия и женские фигуры, из которых одна обнаженная моет волосы, а другая льет ей воду[694]. Такие достаточно распространенные композиции изображены на двух вазах из Пантикапея: на одной пелике и на крышке леканы мастера Марсия[695].
Вазы, найденные в Пантикапее и в Горгиппии имеют замечательные изображения второго и третьего дней свадьбы. Самая прославленная из этих ваз – кальпида на низком поддоне, расписанная мастером Марсия. Ее изображения включены во многие отечественные и зарубежные издания, а Дж. Бизли назвал ее лучшей из позднеантичных ваз[696]. На одной стороне кальпиды нарисовано подношение подарков в заключительный день свадьбы (рис. 71), а на другой невеста и ее подруги в предыдущий день заключения брака (рис. 74). Здесь видно, что, когда закрывали покрывалом лицо и голову невесты, ей оставляли небольшое открытое пространство для глаз, как это делают восточные женщины, надевая чадру.
Одно из самых информативных изображений свадебного поезда, движущегося к дому жениха, представлено на фрагменте кальпиды из Горгиппии[697]. Жених и невеста едут на колеснице, с ними девочка, держащая лутрофор. Остатки краски показывают, что наряд невесты был расшит золотом по зеленоватому фону. Один юноша ведет под уздцы впряженную в колесницу пару лошадей, другой освещает факелом дорогу. Кортеж сопровождают пение и танцы. Закинутая назад голова женщины с лирой показывает, что она поет под струнный аккомпанемент; другая женщина играет на аулосе, и под его звуки танцуют юноша и девушка. Вместе с ними идет молодая женщина, несущая на голове особого вида треножник, игравший какую-то заметную роль в свадебном обряде[698].
К иллюстрациям свадебных процессий мифических героев следует отнести краснофигурные рыбные блюда первой четверти IV в. до н. э. со сценой мифа о Европе. Его сюжет хорошо известен по рассказам античных авторов, описавших, как Зевс, превратившись в быка, похитил финикийскую царевну Европу. Сидя на спине животного, царевна переплыла по морю на остров Крит, там Зевс вернулся в свой человеческий облик и сыграл свадьбу с Европой, а затем она родила Миноса, ставшего царем Крита (Her.I, 2; Mosch. Europa; Nonn. 46-361; Apollod. Bidl. II, 5, 7; Hor. Od. III, 25-76; Ovid. Met. II, 833-875; Fast. V, 605-625).
На упомянутых блюдах аттические вазописцы представили переправу Европы на Крит как свадебную поездку (рис. 76). По обычаю, невесту сопровождает череда гостей: нереиды на гиппокампах играют роль подруг, а мужскую часть свадебного поезда составляют крылатые божества Эрот, Потос (любовная страсть), Химерос (желание), Тритоны, а на некоторых рисунках еще Гермес и Посейдон. В конце пути жених ждет невесту: Зевс уже в образе человека сидит на троне и смотрит на приближающийся кортеж.
Блюда с подобной многофигурной композицией различаются лишь во второстепенных деталях. Их расписывали в течение около двадцати лет в одной афинской мастерской и вывозили, по-видимому исключительно на Боспор; во всяком случае они найдены только там, причем во множестве экземпляров[699]. Полностью уцелело лишь шесть таких блюд[700].
Аттические вазописцы в конце V в. до н. э. стали украшать блюда для рыбы изображениями разных морских животных. Первые образцы росписей блюд с мифом о Европе относятся к началу IV в. до н. э. Художник скорее всего развил тему традиционного для рыбных блюд декора с морской фауной; ведь разнообразные рыбы, дельфины, каракатицы, осьминоги, морские коньки и раковины присутствуют также на интересующих нас блюдах, обозначая море, по которому плывет Европа со своей свитой. Изображения же Европы на быке появились на вазах еще в архаический период, так что этот мотив уже прочно вошел в круг сюжетов вазописи.
Места находок блюд с изображением похищения Европы связаны в основном с погребальным ритуалом; их обнаружили либо в могилах, либо среди остатков заупокойной тризны на Керченском и Таманском полуостровах, лишь два обломка находились в городских слоях Пантикапея[701]. Из этого можно заключить, что боспоряне толковали миф в переносном смысле как посмертное перенесение души в потусторонний мир: подобно тому, как Зевс похитил Европу, Аид похищает людей. Ведь греки, говоря о смерти, постоянно употребляли глагол похищать[702]. Это отразилось в текстах боспорских эпитафий (КБН. 124, 128, 130). Путешествие финикийской царевны через море уподоблялось переходу души человека из мира живых в мир мертвых, потому что существовало представление, что душа покойного, входя в иной мир, преодолевает некое водное пространство на лодке Харона.
Когда боспоряне усмотрели переносный смысл в сюжете рисунка на рыбных блюдах, они стали использовать их в погребальном обряде[703], и на такие блюда появился большой спрос. Тогда афинская мастерская, слегка варьируя найденную удачную композицию, начала целенаправленно работать для экспорта своей продукции именно на Боспор. Это продолжалось около двадцати лет и окончилось либо в связи с закрытием мастерской, либо со смертью вазописцев, исполнявших эту композицию. Другие же не стали трудиться над столь сложным сюжетом.
Аттические вазописцы классического периода, обращаясь к сценам свадьбы, чаще всего иллюстрировали третий день, когда невеста принимала подарки. Лучшие образцы таких рисунков украшают два свадебных лебета из Пантикапея. Один исполнен Мидием около 410 г. до н. э., а второй, упомянутый выше, расписан мастером Марсия в середине IV в. до н. э.[704] Кисти последнего принадлежит тот же сюжет на крышке леканы, тоже из находок в некрополе Пантикапея[705].
В центре всех картин находится сидящая в кресле невеста (рис. 71, 75). Ее голова увенчана венком или диадемой, в уши вдеты серьги, шея обвита ожерельем, руки украшены кольцами и браслетами, платье расшито узорами, а накинутый на него плащ оторочен цветной каймой. Молодые женщины, подносящие подарки, тоже в праздничных нарядах и украшениях. На вазе мастера Марсия изображены разнообразные подарки: расшитые повязки-тении, шкатулки и ткани. Маленькая девочка протягивает невесте лекану, одна из девушек дарит пиксиду, а две другие держат предметы, необходимые для свадебных церемоний: расписной лебет на высокой подставке и особого вида треножник (рис. 71, 73).
