— Ты зря смеёшься, — невозмутимо ответил мужчина. — Уже давно ходили слухи о том, что в западных горах неладно, но никто не рвался это проверить. Рейнджеры говорили, что там всё хорошо, вот только фермеры с тех делянок бежали один за другим. Так и перестали выделять земли в предгорьях, вернее, их арендовать перестали. Я уверен, что всё началось именно оттуда.

— Да ты можешь толком рассказать, что случилось? — рассердился Филипп.

— Неужели до тебя не доходили даже слухи? В какой же глуши ты обитал?

— Слушай, я вообще не в курсе! Как сюда прилетел, так сразу с Арнольдом уехал в прерии. И целый год безвылазно там торчал. А у Арнольда слова лишнего даже калёным железом не вытащить! Он сам ездил в город, а я за хозяйством присматривал. На днях он приболел, вот я и поехал в город, лекарств прикупить да продуктов… А здесь по башке получил, и даже не знаю от кого.

— Ну, ладно, тогда слушай. Если серьёзно, то я не знаю происхождения этой заразы. Может, это древнее проклятье, а может, всего лишь вирус. Но что бы это ни было, люди вне зависимости от рода занятий становились его жертвами. Фермеры с далёких плантаций и полицейские в городе. Приезжие учёные и местные рейнджеры. Человек без всяких видимых причин впадал в кому и спустя две недели возвращался в сознание. Но только никого не узнавал, хотя и помнил какие-то события. А спустя месяц-другой никто бы и заподозрить не мог, что с этим человеком недавно происходило что-то странное. Врачи забили тревогу только тогда, когда количество странных случаев перевалило за сотню…

— Поверить не могу! — возмутился Филипп. — Непонятная эпидемия косила людей, а ваши врачи только через год очнулись?

Мужчина криво усмехнулся.

— Мой друг работал главным врачом центральной клинической больницы в Свен-тауне. Он не раз и не два мне жаловался на администрацию президента, закрывавшую глаза на странные случаи.

— Мало ли…

— И ему не давали ничего сделать. А когда Отис послал в министерство миграции доклад о ситуации на Одде, знаешь, что ему ответили? Что симулянтов нигде не приветствуют, а Одда вообще и клиническая больница в частности никаких денежных грантов на развитие не получат ещё лет десять. Потом Отису ещё и от Конкрайта досталось по первое число. Спустя несколько месяцев Отис и сам впал в кому, а когды вышел из неё… перестал меня узнавать. Так у меня стало одним другом меньше. А ведь он мне говорил «бежать отсюда надо»! Но контракт раньше срока не разорвёшь…

Филипп молча ждал продолжения. Да и что сказать?

— Два месяца назад на Одде началась новая жизнь. Конкрайт личным указом запретил работу любых гиперволновых передатчиков — как для личного использования, так и для всех организаций. Поскольку единственный работающий мощный передатчик остался в администрации президента, то выход в Единый информаторий был, понятно, закрыт для всех. А ещё президент запретил вылеты с планеты. Даже тем, у кого закончился контракт. Народ начал было возмущаться, и тысячи полторы человек вышло на демонстрацию… — мужчина вздохнул. — Я тоже там был. Все мы были уверены, что президент не рискнёт выпустить на нас полицию — всё-таки, на площади собралось больше двадцати процентов населения планеты! В общем-то, мы оказались правы — Конкрайт не выдвинул против нас ни одного полисмена. Вместо этого из здания администрации появился отряд нелюдей. До того момента никто таких не видел. Выглядели они людьми, которых с макушки до пят одели в переливающуюся чешую. Как позже выяснилось, эта чешуя крепче бронежилета — кто-то выстрелил в этих змей, и никакого вреда пули им не принесли. По крайней мере, никто из них не упал. А после выстрелов змеи набросились на нас… и попросту начали убивать голыми руками. Удар — и человек мёртв. Второй удар — ещё один убит. Змеи шли, а за ними оставалась дорога из мертвецов. Мы побежали — змеи не преследовали. Я видел, как они добили нескольких упавших и удалились в здание администрации президента. И уже на следующий день в Свен-Тауне начали ловить на улицах людей и доставлять их на стадион.

— Сюда? — переспросил Филипп, невольно оглядываясь по сторонам. Ничего примечательного — стадион, как стадион: поле, расчерченное для нескольких популярных командных игр, беговые дорожки, ряды сидений…

— Сюда, — кивнул мужчина. — Что здесь в то время происходило — неизвестно, но только после посещения стадиона пленников отпускали. И становились они тихими, будто задумавшимися. Я видел тех людей… такое впечатление, что одни оболочки остались, а мозги из них вынули. Что с ними было дальше — не знаю. Меня самого схватили змеи и сюда приволокли. Зачем нас тут держат — непонятно, ведь тех, первых, уже на следующий день отпускали.

— И долго ты тут сидишь?

— Уже четвёртая неделя пошла… Скорее бы всё закончилось — надоело ждать непонятно чего!

Филипп огляделся в поисках военных, эвакуированных с Баянита.

— Слушай, друг, ты не знаешь, что стало с беженцами, которых сюда на Одду привезли? Четыре корабля.

— Не знаю, — равнодушно сказал мужчина. — Никого из них не видел. Думаю, их тоже того…

Вероятность повстречать капитана Хиту стремительно уменьшалась до нуля.

— Какое сегодня число?

— Тридцать шестое ноября по местному.

— А по общему имперскому это что будет?

— Семнадцатое.

Филипп не смог подсчитать, сколько времени он провёл в местной больнице, потому что не знал, какого числа его выпустил из своего чрева гермобокс корабля. Но как бы то ни было, эта штука под названием «плазма воина» совершает настоящие чудеса, если даже за две недели максимум он не чувствует никаких последствий тяжёлого ранения.

— Тебя как звать, друг?

— Сантим, — равнодушно ответил мужчина.

— Слушай, Сантим, ты здесь торчишь почти месяц и ни разу не попытался убежать?

— Сначала хотел свалить отсюда, но передумал. Куда потом подаваться? За границей Свен-Тауна цивилизация заканчивается. Жить в лесу подножным кормом или в болотах с аборигенами? Так я ни одного съедобного растения не знаю. А жрать тухлятину, которой питаются аборигены, не хочу. К тому же, наши хищники не упустят возможности попробовать тебя на вкус. Так что, лучше уж я здесь подожду. Может, всё не так уж и плохо, как казалось? Может, президент просто решил прибрать власть к рукам и отколоться от Империи? Тогда ему всяко будут нужны рабочие руки.

Филипп кашлянул — сколько раз подобная позиция народа позволяла тирану взбираться на вершину власти и удерживаться там десятилетиями! Неужели этот Сантим не видит ничего дальше своего носа? Разумеется, ничего такого Филипп вслух не сказал.

— Ну, что ж, спасибо тебе за информацию. Пойду, поищу здесь знакомых.

Сантим ничего не ответил и закрыл глаза. Филипп прошёлся вдоль одного ряда сидевших и лежавших людей, затем вдоль другого, но ни одного знакомого лица не увидел. Одни смотрели на Филиппа, как и Сантим — безразлично, другие — сердито, а третьи с неприкрытой враждебностью. К счастью, никто не решился кинуться в драку. Может быть потому, что Филипп, не задерживаясь, уходил дальше, а может, по каким-то другим причинам. Но одну из причин он понял спустя несколько минут, когда в другом конце поля несколько человек начали ругаться, а затем сцепились друг с другом.

Широкие двустворчатые ворота одного из секторов распахнулись и из них появилось существо, с ног до головы покрытое чешуёй. Чешуя непрерывно переливалась, из-за чего движения существа казались немного размазанными. Филипп, увидев его немигающий взгляд, сразу понял, почему этих чешуйчатых прозвали змеями. Существо, не обращая внимания на пленников, которые со страхом вжимались в искусственное покрытие поля, целенаправленно зашагало к нарушителям порядка. Дерущиеся заметили чужака только тогда, когда два быстрых удара расшвыряли их по сторонам. Оба смутьяна схватились за разбитые лица, а чешуйчатый, постояв около них несколько томительных мгновений, спокойно направился к выходу.

— Видал? — шёпотом спросил у Филиппа парень в рваном комбинезоне службы санитарного контроля. — Раз, и готово! Как змеюки это делают?