Оттама замолк, Шлай терпеливо ждал, когда же шеф соизволит изречь суть идеи.

— Будет достаточно, если корабль спецроты попытается нарушить карантин.

— Чего? — Шлай так удивился, что забыл о субординации. Впрочем, Оттама, поглощённый новой мыслью, не обратил на это внимания, в противном случае, полковнику бы не сдобровать.

— Да, именно так. Они попытаются нарушить карантин, блокадные корабли вступят с ними в бой. И даже если не уничтожат, то самого факта вооружённого столкновения будет достаточно, чтобы я мог надавить на Лагриана.

— Но где взять такой карантин?

— На Одде, — усмехнулся Оттама. — Недавно объявили, что в экспортируемых этой планетой продуктах обнаружили неизвестный вирус. Наше командование озаботилось настолько, что послало туда двенадцать блокадных кораблей — пресечь распространение заразы. Вот с этими-то кораблями и надо заставить схлестнуться «вихревцев». Значит так: твоя идея — твоё и исполнение. Бросай всякие проверки. Поручаю тебе лично отслеживать бойцов спецроты с того момента, как они вернутся с последнего задания. Как ты сумеешь их склонить к полёту…

— Ждать не надо, сэр, — Шлай злобно улыбнулся. — На базе сейчас находится молодое пополнение, только-только закончившее курс спецобучения. Я это узнал от сольтанских кадровиков.

— Ого! Как это они поделились с тобой такой информацией?

— У меня тоже есть свои методы, — ухмыльнулся Шлай. — Так вот, новички ещё не столь подготовлены, как ветераны «Вихря», но официально уже все оформлены. Поэтому, если мы сумеем заставить их сесть в корабль и вылететь к Одде, дело можно считать сделанным. Какая разница, новые бойцы роты учинили беспредел, или старые — главное, что в преступлении окажется замешана спецрота. И, знаете, господин генерал, у меня, кажется, появилась одна интересная мысль…

— Отлично, полковник! Если вы провернёте это, я обещаю вам участие в одном выгодном коммерческом предприятии.

— Сэр, я стараюсь только из уважения и личной преданности вам!

— Тем более, денежное поощрение не будет лишним.

— Всегда готов услужить вам, сэр! — Шлай снова вскочил. — И, если позволите, в рамках выполнения предстоящего задания…

— Да?

— Нужно устроить перевод одного сержанта на пограничье. Это сержант Маккормик, инструктор широкого профиля из той самой части спецподготовки, которую собираются закрывать.

— Хорошо, считай, перевод уже оформлен. Что ещё?

— Это всё, сэр! Разрешите приступать к выполнению?

Взмахом руки Оттама отпустил полковника, а сам задумался о том, что гораздо предпочтительнее было бы видеть бойцов спецроты в рядах туэлли, а не мёртвыми кусками протоплазмы.

— Итак, напоминаю вам в сорок третий и последний раз! Ничего лишнего не жрать!

Сержант Кисс порхал перед пошатывающимся строем. Капитан «Доблести Бора» в связи с поломкой одного генератора распорядился уменьшить гравитацию на корабле до трети эталонной. Вот почему Кисс практически парил, а курсанты первого взвода пошатывались, как пьяные.

— Вам понятно, мерзавцы? — выдохнул Кисс, и до строя долетел запах перегара. — Можно употреблять только ту норму, которую каждому из вас прописали в личной карточке. Или кто-то желает повторить подвиг засранца Кабердыева? Наверное, все помнят, что две недели назад во время прошлой высадки гигиенический бачок его скафандра переполнился. И это несмотря на то, что светлые головы инженеров предусмотрели двойной запас прочности! А ведь я и в прошлый раз предупреждал «не жрать»!

От злости Кисс подпрыгнул и чуть не ударился головой о верхнюю переборку, что окончательно вывело его из себя.

— Увижу, что кто-нибудь из вас сожрал лишнее, заставлю ходить не снимая скафандра все две недели на Одде. Всем ясно? Разойтись по местам и приготовиться к посадке!

Курсанты первого взвода улетели по каютам, но вдогонку ещё слышали сердитую воркотню сержанта. Майор-особист Замеки, слушавший в сторонке общение младшего командного состава с курсантами, подошёл к Киссу и одобрительно хлопнул его по плечу.

— Отлично, сержант, вы настоящий служака!

Кисс резко обернулся и ядовито ответил:

— Само собой, я — настоящий служака, в отличие от некоторых прикомандированных!

Майор побагровел и яростно что-то застрочил в коммуникаторе. Кисс с безразличным видом принялся рассматривать отсутствие маникюра на своих пальцах.

— Сержант, как вы стоите перед начальством? Немедленно встаньте по стойке смирно!

Кисс долгим взглядом посмотрел на майора, и того вдруг пробрала лёгкая дрожь. Кто знает, что на уме у этого сержанта со странным взглядом?

— Начальство, говоришь? Да пошёл ты в дрэк, серая плесень!

Кисс метко плюнул на начищенный сапог майора, развернулся и двинулся в свою каюту. Морально и физически оплёванный Замеки от такой наглости потерял дар речи. Речь вернулась к нему в виде нечленораздельного рычания, с которым он бросился вслед на нахальным сержантом, по пути выхватывая из кобуры «Ангель 48».

— Я… арр-рестовать… солдаты, ко мне!

Кисс обернулся, совершил кувырок навстречу майору, подкатился ему под ноги и ловким движением перехватил у него пистолет.

— Слушай меня, майор! — Кисс воткнул ствол Замеки в кадык, второй рукой схватив за ворот серого кителя. — Если ты вякнешь ещё хоть слово — я тебе вышибу мозги! Если ты капнешь подонку Шлаю на моего ротного — я тебе вышибу мозги! Если ты попробуешь навредить хотя бы даже курсанту — я тебе вышибу мозги! Я тебя предупредил!

Несмотря на пистолет у горла, майор Замеки всё же прохрипел:

— Сержант, отдай моё оружие и мы…

— Иди к себе, майор, и не попадайся мне на глаза, — как-то устало сказал сержант. — Пистолет я тебе отдам… когда рейд закончится.

Майор оправил серый китель, отступил на шаг и прищурился.

— Сержант, ты же неглупый человек и знаешь, что за подобное деяние полагается трибунал. Я не понимаю, чего ты добиваешься?

— Ты храбрый человек, майор, поэтому я тебе скажу больше, чем следовало бы. Запомни одно: я не врал, когда говорил, что вышибу тебе мозги, Я это сделаю, если ты навредишь ротному или курсантам. А мне… уже всё равно. Поэтому просто помни эти слова…

Майор Замеки несколько секунд смотрел на измождённое лицо сержанта, потом развернулся и ушёл, словно позабыв про личное оружие. Кисс проводил его взглядом, затем подошёл к мусоросборнику и швырнул в него пистолет особиста. Увидев головы курсантов, выглядывавших из дверей кают, он рявкнул:

— Скройтесь, идиоты! Вы ничего не видели и не слышали!

По громкой связи объявили посадку, на настенных табло загорелись соответствующие надписи. Кисс поспешил к противоперегрузочному лежаку, но перед тем, как закрепиться, он достал плитку ровэля и куснул. Терпкий аромат наполнил рот сержанта слюной, и волна жара прокатилась по телу. Кисс с огромным трудом преодолел желание укусить ровэль ещё раз и даже успел порадоваться — значит, не до конца его победил наркотик, как вдруг предательская рука, словно живущая собственной жизнью, поднесла плитку ко рту. Дальше челюсти сержанта действовали без участия сознания. Он только понял, что плитка, рассчитанная на несколько порций, съедена им без остатка, и нырнул в океан блаженства. Тонкая струйка слюны вытелка из уголка его рта, пачкая полевую куртку, но это было сержанту уже безразлично.

«Гордость Бора» вошла в атмосферу Одды, долго и неуклюже маневрировала, впустую сжигая топливо, и, наконец, лет-капитан Аарон обнаружил точку посадки. Корабль приземлился и заглушил двигатели. Аарон откинулся на спинку кресла и сказал первому помощнику:

— Всё, сообщай Стренджеру, что он может начинать свои детские игры с захватом стана противника.

— А разве не майору Замеки? — на всякий случай спросил первый помощник.

— И ему тоже, разумеется. Пусть Стренджер сам с особистом разбирается.

Но ни майор Замеки, ни капитан Стренджер не ответили на запрос первого помощника — они были заняты выяснением отношений. Не успела «Доблесть Бора» совершить посадку, как в каюту ротного примчался особист. Стренджер не поверил в небылицу о нападении на майора, что ему тут пытались преподнести, и предложил прогуляться до четвёртой палубы, где располагался первый взвод, дескать, на месте всё и выясним, прежде чем арестовывать сержанта Кисса.