Аню и Сергея ничто это не волновало. Чужие люди для них просто не существовали, им не было места в том мире, где находились они. Это и есть любовь, испепеляющая до углей страсть, когда кажется, что если сейчас, сию минуту не прикоснешься к любимому, то мгновенно умрешь, испаришься, разложишься на миллиард пустых мельчайших и бесполезных составляющих. Прервешь поцелуй — задохнешься.
…Медовый месяц, бархатный сезон, тихий южный городок недалеко от Сочи под названием Дагомыс. До этого Аня слыхом не слыхивала о таком городке. Достать путевку в сам Сочи не удалось, все заранее оказалось распродано, вот и пришлось брать направление в этот маленький провинциальный городишко. Аня поначалу крепко расстроилась, даже накричала на Сергея, упрекала его, что ничего-то он толком организовать не способен, импульсивно кидала в него какие-то вещи, что специально куплены были для долгожданной поездки… Бурная та размолвка закончилась таким же бурным примирением. Сергей всего-то и сделал, что остановил ее суматошный крик долгим поцелуем… и она ответила… а потом со стоном прижалась вдруг к его сильному мускулистому телу.
Он раздевал ее, она — его. Торопилась, словно опасаясь, что опоздает черт-те куда, в спешке путаясь в пуговицах и застежках.
— К черту их, — прохрипел он, яростно срывая с нее белье. Нежное кружево лопнуло с жалобным хрустом.
«Придется покупать другое…» Наверное, это была последняя более-менее трезвая мысль, промелькнувшая в ее гаснущем сознании. После этого она просто перенастроилась на другую частоту, и они унеслись в далеком, не известном никому направлении… Под ее пальцами тоже что-то щелкнуло. Она не нашла сил сообразить, что же там такое сломалось…
Изможденные и удовлетворенные, они долго потом лежали на полу, в самом центре комнаты. Аня приподнялась на локте и, окинув взглядом комнату, звучно расхохоталась. Сергей, не понимая, что ее так развеселило, тоже стал смеяться, поначалу просто за компанию, но затем — уже совершенно искренне. Настолько заразительно и звонко заливалась на весь дом Анюта.
— Нет, ты только посмотри, что мы тут с тобой натворили! — давясь от смеха, еле выговаривала Аня и снова смеялась.
Комната была похожа на поле после брани. Яркими разноцветными пятнами повсюду валялась одежда: купальники, маечки, тортики, брюки, рубашки. На кресле, наподобие алого знамени, распласталось махровое полотенце, а в довершение картины — Анины трусики, одиноко свисающие с люстры. И при всем этом неповторимом великолепии — они, двое счастливых дураков, растелешились голышом на полу и смеются аки ненормальные.
— Как они туда попали? — показывает на люстру Сергей, недоуменно поглядывая на жену.
— Думаю, это у тебя надо поинтересоваться, — отвечает она совершенно вроде бы серьезно, но в тот же миг, наткнувшись на его взгляд, такой одновременно растерянный и хитрый — с таким взглядом можно замышлять самые несусветные пакости! — снова срывается на громкий безостановочный хохот.
Месяц после свадьбы недаром зовется медовым. Точно такими же сладко-тягучими оказались и эти сумасшедшие дни. То ли палящее солнце как-то по-особенному им светило, то ли морской соленый ветер так нескромно развевал волосы Ани, что она была красива, как никогда. Еще ни разу Сергею не удавалось сдержать себя, и он прижимал, прижимал, прижимал к себе ее податливое гибкое тело. Аня не сопротивлялась, не одергивала его тривиальностями типа «На нас же смотрят…», не стеснялась выражать свои чувства столь же откровенно.
— Нас здесь никто не знает, — шептала она ему на ухо. — Мы можем делать все, что захотим. И мы будем делать все…
От одного его взгляда она плавилась, словно вылеплена была из воска. Желание, если Сергей долго не утолял его, доходило до высшей точки кипения и взрывалось самым непредсказуемым образом.
Как-то они были в магазине. Обыкновенный такой типовой магазинишко, каких на всем курортном пространстве полным-полно — плавки-купальники, ракушки, масса всевозможных бестолковых сувениров… Аня и Сергей совершали здесь свой традиционный ежедневный шопинг… И вдруг у какого-то прилавка с цветастыми рубашками Анна посмотрела на мужа какими-то новыми, пьяными глазами, ноздри ее принялись подрагивать, как у хищной кошки перед решающим броском. Она редко так выглядела, даже когда страстно хотела его.
Сергей почувствовал, что плавится.
— Вернемся? — спросил он жену хриплым шепотом.
Аня ничего не ответила, молча ухватила его за рукав футболки и рывком увлекла куда-то в конец магазина. Там, по-прежнему не говоря ни слова, она с силой втолкнула сходящего с ума в полутемный коридор, что оказался расположен прямо под лестницей, странно, откуда он только тут взялся…
— Давай сделаем это по-быстрому, — шептала она ему на ухо со звериным придыханием, сильно прижимаясь к нему так, будто вдавливала свои чресла в его. Сейчас она знала: Сергей этого хотел, ему придется по душе именно такая ситуация, при которой она сама проявляет решающую и решительную инициативу!
У Сергея даже в горле пересохло. Он судорожно сглотнул и сделал шаг по направлению к ней, как вдруг…
Дверь подсобки, на которую он облокачивался, открылась!
Никого. Только мешки и коробки. Они юркнули в какое-то мрачное складское помещение.
Тут он грубо содрал с нее легкие джинсики, затем руки его сами по себе разделились: одна, назойливая и неловкая, упорно задирала топик, являя молчаливому подземелью грудь с острым соском (как это правильно, что человеческий глаз способен быстро привыкать к темноте!), вторая — яростно пробиралась под трусики, в некие божественной сладости влажные недра… Бессовестная парочка так торопилась, что им и в голову не пришло хоть как-нибудь подпереть за собой входную дверь.
Вошедшая в самый разгар их страсти неопрятная толстая женщина — по-видимому, она работала здесь, в этом же магазине — ахнула. Не каждый день застаешь в подсобке влюбленную парочку, да еще самозабвенно отдающуюся безудержному сексу в самых непристойных позах!
Королева кладовой немного постояла в оцепенении, но тут мужчина — здоровый жеребец с волосатыми лапами! — устремил на нее свои мутные зрачки и сделал незаметный жест пальцами: исчезни, дескать… Бедная кладовщица стремительно выскочила и с силой захлопнула за собой дверь.
Отдышавшись, она — о боги! — не придумала ничего лучше, как… вновь заглянуть туда, откуда ее только что выперли самым бесцеремонным образом. Одним только глазком, из женского чисто любопытства!.. Бессовестная парочка даже не прервалась!
И тогда она снова, уже аккуратно, прикрыла за собой дверь. Ну и ну! Кладовщица даже рассмеялась. Такое не в каждом порнофильме увидишь! Туристы, не иначе. Только они могут так вот… Совсем стыд потеряли.
Она снова рассмеялась и теперь уже преспокойно отправилась по своим делам.
А ведь даже медовый месяц апогеем их любви не стал. В обычной семейной жизни Ани и Сергея и после того морского отдыха находилось немало места радостям — как маленьким, так и большим, как тихим, так и шумным. Все эти события необъяснимым образом врезались в память, и их теперь оттуда нельзя ни вытравить, ни каленым железом выжечь.
Воспоминания наползали на Аню из закутков сознания, где прятались неуловимо, и происходило это в самые неподходящие для нее моменты. Они буквально преследовали ее и не давали дышать.
Ну вот — снова…
Она помнит, помнит все, каждую частичку его тела, каждый вздох его и стон. Из тысячи звуков она узнает его дыхание, не спутает его шаги ни с чьими. Если бы Ане повязали на глаза повязку и ее поцеловало бы множество мужчин (да что там поцеловали — всего лишь прикоснулись бы!), она угадала бы своего ненавистного Сергея из миллиона… нет — миллиарда!
— Тебе просто не с кем его сравнивать, — заявила ей как-то Маринка, одна из немногочисленных подруг, с которыми Аня позволяла себе немного пооткровенничать. — У тебя ведь, кроме него, никого и никогда не было. А вот попробуй-ка внести в свою жизнь разнообразие — глядишь, еще кто-нибудь понравится… Есть такие кобели, от их усердия кровать горит! А ты у нас девка горячая, тебе такое вот горение в самый раз будет!
