Бодуэн де Куртене ввел особый термин: фонемы. Это значит — звук, независимо от того, какие влияния он испытывает, какие на него ложатся отсветы и блики.

В слово головка такие звуки: [галофка]. А фонемы вот какие: сначала Г, за ним О. Да, О: ведь [а] появилось под влиянием безударного положения. Безударность наложила свою печать на этот звук; чтобы узнать, какая фонема, надо освободить звук от этой печати: поставить в ударное положение. Здесь-то и придется вспомнить головы. Не будь влияния безударного положения, которое ослабляет, искажает облик фонемы, и звучало бы [о].

Звук [ф], а фонема В: [ф] появилось под влиянием соседнего звука [к]. Глухой потребовал глухости у соседа. Но без этого соседа было бы [в]: головок. И вот у нас готовый результат: это слово состоит из фонем ГОЛОВКА. Так мы и пишем; это потому, что орфография у нас фонемная.

Когда мы пишем: с Шурой, с Дорой, с Тимой, с Димой, то мы в предлоге обозначаем именно фонему, т. е. звук, отвлеченный, освобожденный от всяких влияний.

Но вот ведь беда: не всегда так уж просто решить, свое качество у звука или заимствовано у соседей. Сравните слова: бросьте, кости. В обоих случаях — [с^ь] мягкое. Своя у него мягкость или от соседа? Соседи тоже в обоих случаях мягкие: [брос^ьт^ьи] — [кос^ьт^ьи].

Но ведь если я человек мягкий и сосед у меня человек мягкий — это не значит, что я мягок под влиянием соседа. Возможно, я сам по себе такой. Как бы это проверить? Сосед уезжает надолго в отпуск; вот тут-то и можно проверить, останусь ли я мягким, сдержанным, добрым человеком в его отсутствие или нет. Если нет — значит, он меня сдерживал, он на меня влиял. Если останусь прежним— значит, это у меня свое, а не заимствованное, не под влиянием соседа.

Так же надо рассуждать и в случае, когда соседи — разные звуки. В слове кости — [с^ь] мягкое. И сосед мягкий. Пусть он уедет, исчезнет, пусть другой будет сосед. Этого добиться нетрудно: в слове косточка твердое [т]; значит, иной сосед. Он-то уж не вызовет мягкость предшествующего согласного. Да, не вызовет… и [с] здесь твердое. Ясно, что мягкость была от соседа. Сосед был мягкий — и [с^ь] оказалось мягким; стал рядом твердый сосед — [с] отвердело. Не своя мягкость у [с], и обозначать ее не стоит.

Другое дело — в слово бросьте. Сравните с формой брось. Соседа нет, а мягкость осталась. Значит, она своя, не от соседа. Поэтому следует ее обозначить: пишем мягкий знак.

А как учат в школе? В учебнике, изданном лет десять назад, было сказано: «Мягкость согласных перед другими мягкими согласными обозначается только в том случае, если при изменении слова второй мягкий согласный становится твердым, а первый остается мягким»[69]. Как раз это мы с вами и проделали, рассуждая о звуках-соседях. Правило в учебнике было явно фонемным: оно учило отыскивать фонему. Оно помогало решить, возникает ли мягкость под влиянием соседа или принадлежит самой фонеме.

Потом был издан другой учебник; в нем такое правило: «Между мягкими согласными в некоторых словах пишется ь, а в других не пишется. Правописание таких слов надо запомнить». Дальше даются еще правила: мягкий знак не пишется в сочетаниях… — и длинный список этих сочетаний. Их надо зазубрить. Не скажешь, что правило теперь сформулировано лучше. Все сведено к бессмысленной зубрежке, хотя само по себе правило не бессмысленно и имеет фонемные основания.

Естественно, что учителям новая редакция правила не понравилась. Один учитель в письме рассказывает, как он учит детей писать мягкий знак между двумя согласными: если мягкость чужая, от соседей — не нужен мягкий знак. Если своя — ставь мягкий знак. В слове басня — [с^ь] мягкое; но не ставь ь, потому что есть слово баснописец. Как только [н] стало твердым, так, вслед за ним, и [с] твердое, не своя мягкость у [с] в слове басня. В слово же возьми — ставь мягкий знак: возьму[70].

Очевидно, есть необходимость заменить правило, требующее бессмысленной зубрежки, правилом осмысленным, фонемным. Надо только найти ясную, прозрачную формулировку его, понятную для детей. Вот что предлагают сотрудники Академии педагогических наук: «Мягкость согласных… обозначается только в тех случаях, когда в измененном или родственном слове мягкий согласный может оказаться перед твердым согласным (восьми — восьмой, возьми — возьму, письменный — письмо)»[71]. Сказано гораздо проще, яснее, чем в старом учебнике, и нет стремления все свести к зубрежке. Стоит поискать: может быть, можно найти еще более простое объяснение правила.

Очень часто бывает так: говорят о трудности нашей орфографии. А трудность не в самой орфографии, а в сложном изложении правила. Надо найти легкую формулировку — и все будут благодарны и довольны. Не правило менять, а методику его объяснения, его подачу.

Вспомните другие орфографические правила. Произносится: [суп, зуп]. Почему последний согласный — глухой? Сам по себе — или под влиянием следующей паузы? Надо проверить. Соседа — паузу — надо убрать… Супы…З^бы…

Ясно, что в слове [суп] глухость последнего звука своя (она осталась и перед гласным), а у слова [зуп] — не своя, возникла под влиянием паузы. На эту глухость не следует обращать внимания; не следует ее и обозначать на письме. Поэтому пишем зуб.

Еще правило. Не знаешь, как писать гласные — поставь их под ударение. Это правило тоже фонематично: под ударением гласные не испытывают никаких значительных влияний, звучат в своем основпом виде. Напротив, безударное положение влияет на них.

В. П. Шереметевский одну из своих статей о русском правописании, о его реформе, написал, как он говорил, с «занозами», т. е. с теми новшествами, которые он предлагал. Приставки раз, воз и т. д. пишутся всегда с буквой з; под ударением после шипящих пишется всюду о, а не ё, и т. д. Все это интересные и дельные предложения. (Интересно и содержание отрывка: оно направлено против традиционной, «различительной» орфографии).

Вот, наконец, решение вопроса, какая же у нас орфография. Вся она насквозь фонемна (или фонематична; разные слова, а смысл тот же).

Отдельные отступления от этого принципа есть. Например, пишем то исписать, то изгрызть. А как надо было бы по фонемному принципу? Перед гласным наши согласные не испытывают никаких влияний. Посмотрим: изучить, изострить… Надо по фонемному принципу писать всегда из-. Будь у нас такое правило: приставки из-, воз-, раз-, чрез-, низ-, без- всегда пишутся с буквой з — было бы гораздо проще их писать, чем сейчас. Решите сами, читатель, какую разновидность приставки: рас-, раз-, рос-, роз- надо было бы всегда писать по фонематическому принципу.

С помощью морфологического принципа в орфографии этот вопрос нельзя было решить, а фонемный принцип дает надежный ключ, чтобы открыть тугой замок.

Какой-то мудрец сказал: суть любого предмета можно объяснить за то время, которое нужно человеку, чтоб обернуться вокруг своего плеча. Если бы нужно было изложить суть нашей орфографии в самой сжатой и быстрой форме, то надо бы вот как: позиционные изменения — вон! Это как раз формулировка сущности фонемного правописания. И этот принцип помогает решить многие вопросы теории письма, открыть многие замки. Один уже открыт нами. Теперь другие.