— А вот если терцетчик чувствует, что перед ним отступник и скверна, а доказательств искать некогда да и незачем, потому что и без них все ясно, — тогда как? — Задетый за живое, стажер выпал из затеянной им же игры.

Интонация и напор, с которыми вырвались наружу эти слова, будто бы разом протерли сознание комментатора: он понял, что угодил в ловушку. И обреченно, но все же не отступая сказал:

— На интуиции строить обвинения нельзя… Нужны доказательства. Неопровержимые.

— Слыхал, рыбак? Эта тля меня убожеством обозвала! — разоблачился стажер. — Слепая вера ей не годится, ей доказательства подавай. Сейчас подам!

Он сдернул снова окаменевшего комментатора в воду, сбил с него очки и привычно схватил за горло.

— Да нет! — грохнул рыбак и саданул стажера своим телом-колодой, отбросив его в сторону.

Обретший свободу комментатор ухватился за протянутую с бортика руку молчаливого своего знакомца, но был настигнут рыбаком и одним движением отправлен под воду.

— Вот как с ними надо! — ревел тот стажеру. — Притопить — и на волю! — На поверхности показалась голова с разинутым ртом и безумными глазами. — Притопить… — Голова снова скрылась. — …И на волю… Притопить… Спроси у него сейчас, пилот, про доказательства…

Могучий хохот зарезонировал в пустынном сегменте. Но продлить забаву не удалось: в бассейн вбежал съежившийся от ужаса хозяин бара.

— Там… там… — заикался он, продолжая кособокий бег по кромке ванны, — что-то немыслимое… Они ворвались в бар… бьются в кровь… Кто за что — не понять… Всё крушат… Валят сюда!.. — И он кинулся в следующий сегмент.

Бросив полуутопленного комментатора, рыбак выскочил вслед за стажером из бассейна. Наспех одевшись, единоверцы ринулись назад, навстречу неуправляемой и бессмысленной гражданской сече.

Колода-рыбак тяжеловесно топал впереди, не ведая, что через несколько дней все средства информации на основе массовых опросов пассажиров возведут его в ранг прародителя беспрецедентной бойни и нарекут героем национального движения за чистоту веры. Нарекут посмертно, поскольку на подлете к Е² он с раскроенным черепом падет от руки иноверца. А может быть, напротив, единоверца. Хотя бы того же стажера: в свалке ведь не ясно, где чей затылок.

Пока же он бежит, на ходу выламывает толстый поручень и, сблизившись с ревущей массой, упоенно врубает его в чью-то податливую плоть…

Не прошло и трех часов с того момента, как кулак рыбака поразил первое подвздошье, а гибкое желтое тело километрового «Питона», от головного до хвостового сегмента, содрогалось не столько от работы мощных двигателей, сколько от пульсирующей внутри него кровавой лавы.

Из наглухо задраенной пилотской кабины ушла паническая радиограмма, сообщающая о происшествии.

Столица изготовилась встретить беснующийся экспресс, этот миниатюрный прообраз потенциального будущего планеты, вооруженными фалангами внутренних стражей веры.

Поздним вечером, или, точнее, ранней ночью, раздосадованный скверными новостями Поводырь вошел в скоростной лифт, чтобы взлететь на 501-й этаж, а оттуда в аппарате вертикального подъема отбыть через открывающиеся полусферы крыши в свой загородный замок. Не считая нужным скрывать раздражение, он хмуро созерцал обитый шкурами пол просторной кабины, ожидая, когда она заполнится приглашенными специалистами и аппаратными ревнителями, чьи доклады, наименее существенные, не удалось выслушать в рабочие часы, приспешниками-порученцами и телохранителями.

Во время этого стремительного взлета, длящегося немногим более, чем протяжный вдох-выдох, все давно привыкли быть предельно лаконичными, вгоняя суть проблемы, прошения или предложения в одну-две фразы.

— Поводырь, окончательные расчеты показали, — не дожидаясь прочих, подступил со своим делом распорядитель финансов, — что для полной замены изношенных водных и фекалийных коммуникаций во всей гирлянде горных провинций ассигнования необходимо увеличить на полтора миллиарда.

— Кого намерены подрезать?

— Горцев же. Отложим переоборудование целительных центров — морально они еще не устарели.

— Выносите на утверждение Круга Всадников.

Лифт закрылся, и сразу двое выкрикнули ритуальное обращение:

— Поводырь!..

Он кивнул космологу:

— Вашу аудиенцию я назначил последней, чтобы ничто не занимало голову, да вот затянулись дела менее важные, чем ваше. Завтра я приму вас первым, и мы обстоятельно побеседуем, а пока дайте общую оценку грозящей нам опасности.

— Комплексные исследования, интенсивно проводившиеся более года, позволяют утверждать: никаких глобальных катаклизмов ни в ближнем, ни в дальнем космосе не произошло. Отсюда однозначный вывод: угрозы уничтожения Трафальерума беспризорными детьми бездны не существует. Причиной же того беспрецедентного метеорного дождя, хотя она еще не объяснена, очевидно, стала разовая аномалия в движении скоплений малых космических тел.

— Это единственное благоприятное известие чрезвычайной важности, которое я услышал за целый день. Благодарю вас за него.

Поводырь жестом предложил высказаться ревнителю, курирующему экологию.

— Вот список семнадцати фирм, которые под разными предлогами преступают закон об абсолютно чистом производстве. Пользуясь покровительством оборонцев, они пренебрегают судебными предписаниями и штрафами. Нужна ваша санкция на их насильственное временное закрытие.

— Хорошо, я просмотрю список… Примите, — обратился он к порученцу.

Лифт мелко завибрировал, останавливаясь.

— Поводырь! — поспешно выкрикнул ревнитель, опекающий образование. — Университеты в совместной петиции требуют невмешательства своих культовиков в организацию учебного процесса. Рассмотрите мотивации — вот они — или отклонить требование?

— Отклонить! — решительно ответил Поводырь, выходя из лифта и ступая на короткий эскалатор, поднимающий к стартовой площадке. — А то завтра они вздумают отлучить ревнителей веры от воспитания интеллектуальной поросли, а послезавтра им представятся лишними и сами синклиты…

Он насупился, взмахом руки прощаясь со свитой, но молящий взор директора службы безопасности Чб заставил его отступить от правила, по которому никто, кроме охраны, не мог маячить вблизи личного аэролета Поводыря.

— Следуйте за мной. Что там у вас? От космических напастей мы вроде бы избавились, а кто мешает безмятежно спать нашей контрразведке?

— Все они же — айсебы. Нам удалось засечь хаотично действующий и постоянно меняющий местопребывание источник ионной связи. Шифры на редкость сложны и поэтому до конца еще не разгаданы, но смысл уходящих в эфир текстов в общих чертах ясен — это информация о происходящих на Трафальеруме событиях с какими-то туманными комментариями.

Стоя на аэролетной площадке наедине с лидером религии, уже взявшимся за поручень трапа, директор тайной службы чувствовал себя неучем, плохо приготовившим урок.

Тем неожиданнее для него была реакция Поводыря:

— Когда шпионы на свободе, а шифры не добыты, контрразведчику, конечно, хвастать нечем. Но вид у вас виноватый — значит, добьетесь искомого. А теперь обескуражу вас признанием: меня ваш доклад нисколько не взволновал. Шпионы существовали всегда и всюду: наши на Айсебии, айсебские — у нас. И что же им еще делать, как не перегонять информацию туда-сюда? Мы же с вами знаем, что на рахитичной планете произошло мощное восстание в трудовых резервациях… Пусть и ва-Жизд потешит себя нашими бедами — в компенсацию за свои.

— Меня тревожат недешифрованные комментарии. Интуиция угадывает в них что-то зловещее…

— Ваша интуиция — плохая гадалка: комментарии не могут быть хуже самих событий.

— И все же, Поводырь, я прошу выделить средства на закупку у ряда фирм новейшей аппаратуры для прочтения тайнописи.

— И не заикайтесь больше об этом! Мне нечем латать прорехи, которые возникают то там, то здесь из-за нечестивых отступников. Или вам не ведомо, что творится на планете?! Вот это действительный кошмар, а не ваш, мнимый, проистекающий из вашего же ремесла.