— Вы не обязаны передо мной оправдываться, тем паче что уже в синклите наши пути диаметрально разошлись: меня, к счастью, лишили венка, избавив от необходимости самому отказаться от него, а вас, вероятно, увенчали еще одним — за заслуги в изничтожении носителей скверны.

— Обидно, что вы не приняли моих оправданий — они имеют под собой почву, но настаивать на них не буду. К тому же сейчас среди ваших карт, которыми вы меня побиваете, в частности, за мои якобы заслуги, появится такой козырь, от которого отбиться нечем.

— Уж не вы ли мне его подбросите?

— Больше некому — я. Меня назначили старшим терцета по делу технолога концерна «Вектор» господина Гл. Так что вы действительно вправе попрекнуть меня заслугами: был рядовым терцета, выслужился в старшие. Простите меня за эту скверную новость.

— Что-то припозднились с моим терцетиком — ожидаю его со дня изгнания из венка. От ревнителя спуска не жди. Я могу хвастаться, что жилы из меня будут тянуть по его личному распоряжению.

— Если отвечать неофициально — а ваш видеокод я набрал именно так, — то этого мне ведать не дано. А официально — увы, бахвалиться вам нечем: как и на тысячи наших сограждан, на вас поступили «свс». В городской синклит, где мне их вручил реве Шш.

— О-о, тоже честь! На любого-всякого эта астматическая жаба не нападет — значит, оценила!

— Полагаете, видеоволны не перехватываются?

— Мне уже все равно — из синклитных объятий не вырвешься. Больше полугода культовики вращают планету в обратную от нравственности и здравого смысла сторону…

— И от законности, что еще хуже. Наше государство религиозное, единоверное, но провозглашено-то правовым! Да и не должно одно противоречить другому.

— Что это с вами?! Разве терцетчикам перехваты не угрожают? Или вы провоцируете меня?

— Успокойтесь. Я вытащил вас в эфир с единственной целью — предупредить о доносе.

— Культовики демократизируют варварские методы расследования, доставшиеся в наследство от пионеров религиозного движения?

— Хорошо, что вы продолжаете шутить. Завидное самообладание, оно вам пригодится…

— Тогда серьезно: зачем вам понадобилось меня предупреждать?

— Чтобы вы подготовились к опровержению обвинений. Их два: отлаженная связь с доктором Сц на почве купли-продажи технологических секретов…

— Убогие «боги»! Нет чтобы изобрести что-нибудь новенькое.

— …и духовное разложение всего круга общения — служебного и вне — через отрицание справедливости религиозного похода против распространяющейся скверны.

— А вот и новенькое! Погрешил я на «бога». Это мне за демонстрацию поддержки профессора Плт… Ну, со мной все ясно, а с вами, господин Тм, не очень… Предположим, примусь я отбиваться от поклепов — вы что же, признаете мою невиновность?

— Нет, не признаю… А если бы потерял рассудок и вынес оправдательный вердикт, то уже меня расчленял бы на части терцет — за пособничество отступнику и, наверно, тоже за противление культовой борьбе… Я бы и вас не выручил и себя угробил…

— Но тогда вы просто садист! А ваше предупреждение — изощренное издевательство! Вам уже мало казенных стен, и вы врываетесь в домашние?!

— В казенных мы с вами не встретимся.

— Где же отныне сражаются за веру терцеты — в пустынях вселенной? Чтобы не было слышно воплей крамольников?

— Завтра я иду к Шш отказываться от расследования вашего дела… Как, впрочем, и от всякого другого…

— Надумали потренироваться в шутках?

— Не до них. Я измучен делом Сц, там много бесчестного…

— Разве не все?!

— Этого я не знаю, мне ведь поручили частичку дела… Но представленные мной факты извратил уже старший. Я смолчал, поняв, что протест повлечет отставку и преследование. Но больше я не выдержу, или сойду с ума, или… Я уверен, что писанина про ваши торги с Сц — вздор, а «отрицание похода» я сам видел — такой же вздор… Значит, придется обезобразить истину… чтобы опять спасти себя… И меня снова повысят, может быть, произведут в культовики. И начнется следующий круг оговоров и поощрений… Но лестница, где вместо ступеней головы, не для меня…

— Вы… обескуражили меня, господин Тм. Только теперь я увязал все концы и понял вас: вы подбрасываете мне шанс в надежде, что я как-нибудь выкручусь в одиночку. Даже это благородно в наше смрадное время. Но в одиночку-то не спастить ни мне — обезобразить истину найдутся другие охотники, ни вам — за отказ от почетной роли душегуба погубят вашу душу!

— К несчастью, я не в силах пособить вам шансом понадежнее — заменить меня и впрямь нетрудно, — но все-таки вы его недооцениваете: он, например, дает возможность… сбежать.

— Сбежать?.. Вы горько рассмешили меня, добрый господин Тм. Я бы и рад, да не сумею: ночью сбегу — к утру поймают, тогда ваш шанс обернется грузилом для моей шеи. Нет, спасение требует не бегства в разные стороны, а объединения. Вот вариант: вы представляете реве вердикт о моей невиновности — доказательства легко соберем; в случае нападок на вас я обращаюсь в Державный синклит с подробным объяснением их причин и обвинением жабы в преследовании за отстаивание правды.

— Какая наивность, дорогой Гл! Поверят реве, а не вам. Кстати, он метит в державники: доверительно поделился, что ходит у них в кандидатах.

— Не поверят мне — я найду других честных граждан, которые вникнут в дело и вступятся за истину, те обратятся к своим друзьям, которые в свою очередь поднимут много иных достойных трафальеров — так возникнет живой и гневный вал на пути произвола! Но кто-то должен начать его возводить — может быть, этот жребий выпал нам с тобой, Тм? Вот тебе моя рука, ты видишь ее? Давай встретимся и все обсудим. Живой вал против мертвящих планету доносов — вдруг в этом ее спасение?!

— Утопия, Гл, утопия! Прежде чем мы возьмемся за руки, на каждого скроят по терцету. Неужели ты еще не понял, какой машиной подавления владеют культовики? А общественное мнение всегда будет на их стороне — его слепит другая отменная машина, пропагандистская. Независимых же от религии средств массовой информации у нас, как ты знаешь, нет. Культовики все отдали предпринимателям — индустрию, селянство, науку, всю гуманитарию, — но не средства обработки умов! И это было очень дальновидно. Скольких сограждан ты объединишь? Сто, тысячу, миллион? А они за минуту обратят против нас десять миллиардов!.. Нет, Гл, сопротивление бесполезно…

— Если о нем только говорить — оно бесполезно, но если сопротивляться — возникнет шанс выиграть, не тот, призрачный, который ты предлагаешь мне, а подлинный, который увидят, подхватят и приумножат до ста — то есть до победы! — настоящие трафальеры. Я зову тебя к сопротивлению, Тм! Спасение только в нем! Решайся — или сейчас, или, может быть, уже никогда!

— Прости, Гл, я не верю в твои красивости. Свой шанс на спасение я нащупал в хитрости. Читал в декаднике Державного синклита «Вера» про желудочные болезни? От мяса бриггов пошли — терцетчики раскрыли. Там и симптомы описаны… Вот я с ними и явлюсь в клинику, а уж оттуда наберу код синклита: извините, реве Шш, не уберегся…

— Ты бросаешь меня, Тм, а без тебя мне конец. Но если ты в пуховик нырнешь, пятый, десятый, то ведь конец будет и пятому и десятому!.. Одумайся, Тм, давай рискнем!

— Нет, Гл, против себя не попрешь. Ты ведь отказался бежать — не сумею, говоришь. Вот и я не сумею встать поперек «свс» и терцетов, не сумею образовать из себя вал на пути произвола. Ты уж не взыщи…

— Но ведь может настать час, когда тебя потянут в терцет и из пуховика — мало ли что придумают! И тогда помочь тебе будет некому — ведь ты не помог другим!

— Не пугай — я давно перепуган… Да, чуть не забыл: на Нб, технолога фирмы «7», тоже открыто дело, предупреди его, вы ведь, кажется, приятели…

Установочное совещание венка терцетов, точнее, их руководителей, по расследованию разрушительных коалиций в бионике подходило к завершению.

— По технике работы больше нет неясностей? — спросил вершитель венка Кх. — Тогда прошу сегодня же собрать свои терцеты и подетально внушить каждому мои жесткие установки. Внимательно следите за действиями подчиненных: о нерадивцах и саботажниках докладывать лично мне, об усердниках тоже — со временем они возглавят новые терцеты. Как теоретик предскажу: впереди безбрежность скверны. Кто этого не понимает, превращается в ракушечник, безмозгло разъедающий устои веры. Безжалостно перемалывать в порошок и скверну, и ракушечник — вот отныне ваше призвание!..