Генерал Буска разрешил французской военной миссии не отправлять деньги в Лондон, а выдавать их пилотам.

Любопытно, что в то же самое время пилоты, узнав, что их советские механики отказались получать премиальные за сбитые самолеты и перечислили их в Фонд обороны, совершили аналогичный жест: «Мы наемники, а добровольцы. Мы приехали сражаться за Родину, а не зарабатывать деньги»[107]. Французские пилоты передали в Фонд обороны 82 тысячи рублей. Пилоты последующего пополнения уже не отличались подобными действиями.

Со стороны де Голля и советского командования вопрос о дальнейшем использовании полка в СССР был решен положительно, хотя Пьер Пуяд был вынужден лично вместе с полковником Мармье отправиться в Алжир для решения вопросов существования части и вопросов пополнения личным составом, которые саботировались. Он встречался с генералом Буска, с которым был близко знаком по службе и у которого он даже жил во время этой поездки, и с генералом Жиро. В результате блестящего доклада о состоянии дел в «Нормандии», о ее подвигах генерал Жиро своим приказом наградил майора Пуяда Военным крестом с пальмовой ветвью и привел его в пример всей французской авиации. Следующим приказом авиаполк «Нормандия» за боевые успехи был награжден фуражером[108] цвета ленты ордена Военного креста — из желтой и зеленой нитей[109].

Вот что рассказывает про этот период один из «русских» пилотов «Нормандии» Константин Фельдзер, который провел в тюрьме в Тунисе около двух лет за неудачную попытку бежать к де Голлю. После высадки американцев в Северной Африке и перехода ее на сторону союзников он участвовал в боях в Тунисе и над Сицилией, где сбил один «Мессершмитт». После окончания боев, с июня 1943 г., он пытался попасть в СССР в полк «Нормандия». На первый рапорт о переводе командованием части ему было сообщено об отказе со стороны СССР принять его, как сына белоэмигранта. После чего он был переведен инструктором летной школы в Марокко.

Приехав за назначением в Алжир, он узнал, что практически все пилоты, с которыми он был знаком и которые подавали рапорты о переводе в «Нормандию» получили отказы: «…Двум братьям Амарже сообщили, что СССР не принимает близнецов… Розанову, Носовичу и де Бертрену сообщили, что СССР не принимает детей белоэмигрантов… Роже Соважу сообщили, что русские не принимают темнокожих… Бертран, Карбон, Дешане, Сан-Марсо и дe Сейн получили отказы без объяснения причин… Всем говорили только „русские то, русские се“, все должны были знать, что это русские ответственны за ситуацию…»[110].

Константину Фельдзеру это показалось странным. Затем ему стало известно, что в Алжир прибыл советский представитель и тут же находится первый заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский, прибывший на конференцию министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Знакомые арабские жулики, с которыми он вместе сидел в тюрьме, узнали и сообщили ему, в каком отеле поселились советские дипломаты. Терять было нечего, и он решил с ними встретиться.

Сначала не выдавая своего киевского происхождения, он говорил через переводчика, которым выступил Виктор Авилов, советник Богомолова:

«— Каковы условия для вступления в полк Нормандия?

Консул был удивлен таким вопросом и стал говорить более сухо:

— Мы набираем пилотов, которые хотят воевать против фашистских завоевателей. За свободу вашей и нашей страны. Я не понимаю ваш вопрос.

— Я задал этот вопрос, потому что на сегодняшний день множество просьб о переводе в „Нормандию“ были отклонены.

— Просьбы? Какие просьбы? Я еще не видел никаких просьб, кроме обещаний французских властей. Среди вопросов, порученных нашей миссии, вопрос о наборе летчиков в „Нормандию“ стоит среди приоритетов первой значимости. В Северной Африке имеется множество опытных французских летчиков, которые не задействованы в армии. Ни одна просьба о визе в СССР на сегодня не была отклонена, потому что не было никаких просьб»[111].

Так, к своему удивлению, Константин Фельдзер открыл, что набор летчиков в Нормандию саботировался французскими властями в Алжире. Он взялся сформировать группу для «Нормандии».

Этот период времени омрачился другим событием: два французских пилота из французской эскадрильи «Лафайетт», которой командовал Константин Розанов[112], перелетели к немцам. Было объявлено, что пилоты настолько истосковались по своим семьям во Франции, что не выдержали. Однако на самом деле считалось, что это акция немецкой разведки с целью деморализации французов, оказавшихся «освобожденными» англо-американскими войсками, среди которых был большой процент англофобов. Это стоило Розанову того, что в «Нормандию» он не попал.

А жаль! Подполковник Константин Розанов, впоследствии первый французский пилот, преодолевший звуковой барьер, имел шанс стать командиром либо самой «Нормандии», либо авиадивизии «Франция». А в этом случае резонанс даже трудно представить: сын белоэмигрантов, бывший юнкер, командир французской части в СССР.

Константин Фельдзер очень боялся, что в сформированной им группе окажутся агенты вишистов или абвера, потому что в аналогичном случае в СССР это будет не конец «Нормандии» — это будет конец франко-советским отношениям и серьезный удар по де Голлю. Его деятельность даже смутила Богомолова, который уже знал, что Константин Фельдзер — уроженец Киева и прекрасно владеет русским языком:

«— Нас нисколько не интересуют политические взгляды французских пилотов, сражающихся рядом с нами. Это их дело, они могут быть республиканцы, роялисты, коммунисты или убежденные бонапартисты. Мы от них просим одного — сражаться с гитлеровской Германией, и сражаться честно. С другой стороны, если вдруг французские пилоты, сражающиеся на нашей стороне, станут радоваться нашим неудачам и, наоборот, восторгаться успехами противника, это могут плохо принять их собственные товарищи…

Затем консул добавил:

— Если же вдруг вы или французские пилоты вздумают восстановить на троне царя, это не представит никаких проблем для нас, потому что сто миллионов русских этого не захотят»[113].

Французское командование телеграммой от 3 октября 1943 подтвердило, что группа «Нормандия» остается в СССР и не будет выведена. Состав на тот момент — 42 пилота, и было обещано поступление 5 новых пилотов ежемесячно. Пилотов с недостаточным уровнем подготовки просили считать пилотами резерва и проводить их подготовку к боям на месте[114].

Константин Фельдзер собрал и представил Пьеру Пуяду, прибывшему в Алжир, группу в составе 21 пилота, которая прибыла в СССР в конце декабря 1943 г. — начале января 1944 г.

Когда группа была сформирована больше, чем наполовину, произошло еще одно событие. В состав группы, минуя Фельдзера, был включен некий майор Поль Дави с двумя адъютантами, лейтенантами Добрессом и Гро. В кампанию 1940 г. майор, тогда капитан Дави, был пилотом ночного бомбардировщика, затем демобилизовался. Публично поддержал де Голля, но затем уехал в Африку и служил при штабе генерала Буска.

Нимало не сомневаясь, в первое же свое появление майор безапелляционно заявил, что имеет звание выше, чем у Пьера Пуяда, и потому он направляется в СССР, чтобы принять командование авиаполком «Нормандия». Его появление и заявление вызвали ощущение, что через него генерал Жиро намеревается оттеснить голлистов от руководства и командования авиачастями в России. Советское руководство устранилось от участия в вопросах формирования французских авиачастей в СССР, заявив, что это дело самих французов.