Он помолчал, а потом добавил:

— Хочу также честно предупредить вот о чем. О вашем визите я сообщу всем прочим руководителям служб охраны. Не обижайтесь, но если, скажем, через несколько дней вы появитесь в Лас-Вегасе, так сказать, с камнем за пазухой и начнете выигрывать, боюсь, мне придется вас навестить.

— Я понимаю. В вашей работе нельзя верить никому.

Люци показал пальцем на потолок, где виднелась какая-то черная нашлепка. Недремлющее «Око Всевышнего».

— У нас тут каждый следит друг за другом, а за всеми наблюдают камеры.

Своего спутника Грассо отыскал возле слот-машин, куда тот остервенело запихивал монетки.

— Двести долларов потерял на блэкджеке, — пожаловался молодой человек. — Пару книжек прочитал перед поездкой, все казалось таким простым…

— На что же вы рассчитывали, когда распарили дам?

У юноши отвалилась челюсть:

— Как… как вы узнали?

Вместо ответа Грассо поиграл бровями и за руку вывел своего юного протеже на улицу, к поджидавшей машине.

— Куда теперь? — с надеждой спросил Данем.

— В Шарлоттсвиль. Надо повидать одного судью.

Чарлз Макдоналд успел прикорнуть на обратном пути и после приземления в аэропорту Даллас сразу сел за руль, чтобы отправиться прямиком в Шарлоттсвиль. Стояло раннее утро пятницы, и ему хотелось переговорить с Патти Делани еще до начала третьего дня слушаний. Судя по графику, сегодня главным свидетелем обвинения должна выступать Максин Арнольд.

— Главное, заставить ее признаться, что у них с Лестером был секс в пределах двадцати четырех часов до убийства Касси. В противном случае мы никогда не докажем, как семя нашего клиента оказалось на пижаме, — поделился соображениями Макдоналд.

— Думаю, она понимает, что мы к ней приглядываемся, — ответила Делани. — Я ведь говорила в суде, что кто-то подстроил улику. Она будет настороже.

Партнеры быстро пришли к единому мнению, что проще всего загнать Максин в ловушку вопросом о ночном недержании ее дочери.

— Она ведь не подозревает, что мы в курсе дела, — сказал Макдоналд. — И тогда уже можно будет нанести главный удар: спросить в лоб, правда ли, что той ночью она избила Касси до смерти и потому решила подставить нашего подопечного.

Делани заколебалась.

— Нельзя, чтобы у присяжных создалось впечатление, будто мы атакуем убитую горем мать. Нет, сначала надо провести подготовку: дискредитировать Максин, доказать, что она лжет. Иначе мы будем выглядеть как два хладнокровных, безжалостных адвоката, готовых на все, лишь бы защитить своего клиента.

— Но послушайте, — возразил Макдоналд, — она избила дочь до смерти! Эта женщина — подлое, испорченное существо. Если ее правильно подтолкнуть, правда выплеснется наружу.

— Вряд ли Максин умышленно хотела ее убить. Скорее всего она потеряла самоконтроль, превратилась в фурию на несколько минут. Несчастный случай.

— Эй! — Лицо Макдоналда потемнело от гнева. — Она убила ребенка! За такие вещи надо платить сполна!

Резкость партнера удивила и озадачила Делани. Ей еще не приходилось видеть, чтобы он так страстно желал кому-то наказания. Подумав секунду, она ответила:

— Признаться, я немного нервничаю. У нас ведь очень много построено на этой теории. Более того, всю стратегию допроса мы базируем на одном-единственном электронном письме, автор которого боится даже назвать свое имя.

Генпрокурор Тейлор Колдуэлл был само сострадание, расспрашивая Максин Арнольд о событиях того злосчастного утра, когда она обнаружила исчезновение своего единственного ребенка.

— Узнав, что муж нашел тело Касси, — промолвила Максин дрожащим голосом, — я почувствовала, как сердце мое разорвалось.

С лица Колдуэлла женщина перевела взгляд на Лестера Амиля.

— Мы верили тебе, — вдруг холодно и жестко сказала она. — А ты убил ее… Негодяй!

— Протестую! — выкрикнула Делани.

— Присяжным возбраняется принимать к сведению последнюю реплику свидетеля, — распорядился Спенсер. Обернувшись к Максин, он добавил: — Миссис Арнольд, мы все понимаем ваше горе. Вы потеряли дочь. Но вам следует держать себя в руках. Я не желаю, чтобы апелляционный суд вернул дело на повторное разбирательство просто из-за того, что вы не способны управлять собственными эмоциями.

Максин жалобно пролепетала:

— Простите, ваша честь…

Глаза ее заволокло влагой.

— Приношу извинения и суду и присяжным… Мне очень, очень трудно сейчас. Я просто хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал с моей девочкой…

Делани вновь дернулась, чтобы выразить протест, но Спенсер знаком приказал ей помолчать:

— Давайте продолжим.

Колдуэлл задал очередной вопрос:

— Миссис Арнольд, как вы познакомились с подсудимым?

— Мой муж — настоящий гений. Он заработал так много денег, что нам никогда их не потратить. У нас уже есть несколько домов и слишком много машин. Поэтому мы решили найти способ, как помочь тем, кому не повезло в жизни. Как-то вечером в нашем доме в Лос-Анджелесе мы смотрели теленовости, и там показали репортаж про одного юношу из квартала бедняков. Тележурналист сообщил, что у него пять братьев и две сестры, причем все — кроме него самого — свое будущее разменяли на наркотики или уличный бандитизм. Три брата уже попали в тюрьму, двух других убили, а обе сестры стали проститутками, чтобы найти деньги на героин. А потом показали героя репортажа. Это и был Лестер. Ни разу не пропустил школу, не состоял в уличных шайках. Помогал в домашних делах матери, пел в церковном хоре по воскресеньям, получал хорошие оценки на уроках. Мечтал поступить в колледж, но на это у него не было денег. По крайней мере так говорили по телевизору…

— Вас глубоко задел этот репортаж?

— Я чуть не расплакалась. На следующий день муж распорядился, чтобы его менеджер по связям с общественностью позвонил на студию и организовал встречу с Лестером. Да, мы решили заплатить за его обучение в колледже. Журналисты действительно договорились о встрече, однако за ночь до этого кто-то кинул бутылку с зажигательной смесью в дом Лестера. Я думаю, местным бандитам не понравились теленовости.

— И они сожгли его дом?

— Да, мать Лестера и один из братьев, которого только что выпустили, сгорели заживо. Лестера в ту ночь дома не было. Получилось, что ему негде жить. И тогда мы предложили ему переехать к нам.

— У вас очень щедрая душа.

Максин скромно опустила глаза.

— Любой поступил бы так же.

Колдуэлл спросил, легко ли Амиль вписался в новую семью.

— Касси его обожала. Мне даже кажется, что она немножко в него влюбилась… Школьница…

— Настоящая идиллия! — воодушевился Колдуэлл. — Сказка про Золушку находит своих героев в реальной жизни!

— Поначалу все шло чудесно. Потом Лестер изменился… или он никогда не был тем человеком, за которого его принимал журналист. Когда наступила пора заполнять вступительные анкеты для колледжа, он под разными предлогами стал отнекиваться. Сама я думала, будто ему просто стыдно признаться, что он не смог освоить даже то, что давала их жалкая местная школа. Подозреваю, Лестер отлично знал, что провалится на экзаменах в престижный университет… В общем, мы предложили ему переждать один год, а пока что наняли очень хорошего репетитора.

— Получается, вы делали все, что в ваших силах, лишь бы уберечь его от возвращения в негритянское гетто?

— Да. Все для него делали. Но Лестер потерял интерес к университету. Говорил лишь о том, как ему хочется стать хип-хоповой звездой и писать песенки… Этот ужасный, мерзкий «ганста-рэп». И поскольку он уже не хотел учиться, Франк дал ему работу в своем отделе по связям с общественностью. Простенькие функции: встретить-проводить, побеседовать с другими афроамериканцами. Однако Лестеру и этого не хотелось делать. Одна только музыка в голове… Он стал вести себя совершенно безобразно.