— То есть вы утверждаете, что подсудимый был членом преступной группировки?

— Протестую, — уныло промямлила Делани. — Не имеет отношения к делу…

— Ваша честь! — воззвал Колдуэлл к высшему авторитету. — Ваша честь! Она первая начала!

— А я последним заканчиваю, — ответил Спенсер. — Протест принят. Задавайте следующий вопрос или возвращайтесь на место.

Колдуэлл присел и гордо вздернул подбородок: показания Муди обернулись для защиты подлинной катастрофой.

Пока Спенсер объявлял перерыв на обед и давал прочие распоряжения, Патти Делани следила за лицами присяжных. Она была уверена, что каждый из них успел сделать выводы насчет Амиля. Да и неудивительно: они уже знали, что он выдавал себя за другого человека, сидел в тюрьме, а теперь вот выяснилось, что он состоял в уличной банде.

Шаря глазами по их лицам, она вдруг поняла еще кое-что. Судя по встречным взглядам, присяжные успели сделать выводы и в ее адрес.

Спенсер уже знал, что вот-вот встретится с очередным грехом из собственного прошлого. И действительно, по окончании дневного заседания его поджидал юрист, прибывший из Вашингтона.

Мисс Алиса сообщила, что Кевин Майклс уже несколько часов мается под дверями судейского кабинета. Майклс, импозантный мужчина лет шестидесяти, был одет в шерстяной костюм от Генри Пуля и вошел в кабинет, держа незажженную кубинскую сигару в одной руке и потертый кожаный портфель — в другой. Небрежно уронив портфель на пол, он молча протянул Спенсеру визитную карточку с золотым обрезом и выпуклым шрифтом:

Спенсер знал эту фирму. Одна из самых престижных в столице. Майклс, наверное, берет долларов по шестьсот за час работы с клиентом. Что за невероятной важности дело заставило его потратить два часа на поездку в Шарлоттсвиль, а затем потерять весь день в ожидании Спенсера?

Майклс сразу перешел к цели своего визита:

— Наша компания представляет интересы наследников Амброза и Этель Вортингтонов. Вы, вероятно, знаете, что Амброз был близким другом вашего тестя, Августа Ван-ден-Вендера Шестого. Более того, лет двадцать назад, когда умер Амброз, юридическая фирма «Ван-ден-Вендер и Уайт» вела в суде дело о его наследстве.

— Да, помню, — кивнул Спенсер, — хотя на ту пору я только-только начал работать у тестя.

— Совершенно верно. И если я не ошибаюсь, незадолго до этого вы получили диплом юриста. Года не прошло… Так вот, наши данные показывают, что именно вы занимались этим вопросом. Весьма впечатляющее обстоятельство, тем более что дело было чрезвычайно запутанным.

— Вообще говоря, я на фирму пришел только месяцем раньше. Тесть решил, что разбор наследства Вортингтонов будет для меня неплохой школой. Крещение огнем, так сказать. Хотя… прошло столько лет, я уже не помню подробности. Что-то случилось? Какая-то проблема?

Майклс открыл портфель, достал толстую пачку документов и положил их себе на колени.

— К сожалению, да. Думаю, вы все-таки помните, что все свое наследство Амброз отписал жене, Этель Вортингтон. Однако, чтобы не платить слишком много налогов, практически все его деньги были размещены в различных трастовых фондах. Именно поэтому судебное разбирательство длилось чуть ли не два года.

— Да, помнится, времени ушло много.

— Его вдова оказалась крепенькой старушкой. Она скончалась два месяца назад в возрасте ста трех лет. Последние годы жизни провела в частном доме престарелых в Вашингтоне, и вот почему, как мне представляется, ее дети обратились в нашу фирму, коль скоро мы расположены в столице.

Он обвел глазами комнату.

— Нет ли у вас пепельницы? Признаться, я так пристрастился к проклятым кубинским сигарам… Ручная скрутка, лучший табак в мире. Кстати, не желаете ли?

— Это общественное здание. Здесь курить запрещено.

Майклс насупился.

— Размер наследства Этель Вортингтон, — помолчав, сказал он, — составляет порядка полмиллиарда долларов. Судя по всему, Амброз умел вкладывать деньги…

— Извините, — прервал его Спенсер. — Поскольку Вортингтоны уже очень давно не являются моими клиентами, я не думаю, что у меня есть право знакомиться с такими подробностями.

— Господин судья, — напористо возразил Майклс, — поверьте, то, что вы сейчас услышите, будет вам очень, очень интересно. Видите ли, ее наследники решили реализовать практически все холдинговые активы, и поэтому наша фирма провела аудит. Выяснилось, что в свое время Амброз купил значительное количество акций компании «Цирк-Цирк», когда она только-только организовалась. Вам знакомо это название?

Нет, Спенсер никогда не слышал про эту фирму.

— Ее создали в 60-х годах, она представляла собой крошечное казино в Лас-Вегасе, — пояснил Майклс. — Такое название ей дали потому, что она действительно помещалась в цирковом тенте-шапито. Розовый низ, белый верх. Так вот, ее основателем был тот самый человек, который затем построил знаменитый «Цезарь-Палас», причем и «Цирк-Цирк» он тоже поначалу собирался оформить в духе древнеримской оргии. Даже вывеску придумал подходящую: «Романус Циркус Максимус». Но потом все-таки остановился на уже знакомом вам названии. В его казино во время игры выступали настоящие цирковые труппы. Слона — и того приспособили: тот ходил по залу и хоботом дергал за ручки игральных автоматов. Впрочем, от толстокожего пришлось-таки избавиться, слишком уж большие лепешки оставлял. Только представьте: идешь себе к столу, чтобы выиграть миллион, и вдруг — раз! — по самую щиколотку в дерьме. Забавно, да?

Спенсер уже начинал потихоньку барабанить пальцами по столу, однако его нетерпение никак не передавалось Майклсу. Адвоката явно увлекли живописные воспоминания молодости.

— Да-а, были времена… А потом вышло так, что казино стало прогорать, и его выкупила парочка весьма ярких персонажей. Два брата, которые каким-то чудесным образом сделали «Цирк-Цирк» прибыльным. Более того, именно они послужили той искрой, из которой возгорелось пламя революции игорной индустрии Лас-Вегаса. Они помогли превратить оплот мафии в фешенебельный город-курорт.

— Извините, мистер Майклс, — приподнял ладонь Спенсер, — сегодня выдался очень длинный день, и к тому же я до сих пор не понимаю, при чем здесь моя скромная персона.

Майклс взял с колен пухлую пачку документов и толкнул ее к Спенсеру через весь стол.

— Сегодня «Цирк-Цирк» входит в гигантский конгломерат, — произнес он, глядя в упор. — Они владеют шестнадцатью мега-курортами, а по числу гостевых номеров в отелях на главной улице Лас-Вегаса с ними не сравнится ни одно казино мира. В прошлом году их выручка составила два миллиарда. Амброз Вортингтон купил миллион акций «Цирк-Цирка» практически за бесценок. Сейчас этот пакет стоит более ста миллионов. Причина моего визита в том, что аудиторская проверка обнаружила некий «вывих». Все задокументировано, можете ознакомиться сами.

— И вы считаете, я могу что-то знать об этом?

От вальяжных манер Майклса не осталось и следа.

— В ваших же интересах. — В его голосе звякнул ледок. — Пока вы два года ковырялись в суде, оформляя наследство Амброза, «Цирк-Цирк» объявил о сплите, то есть о дроблении своих акций. Пакет мистера Вортингтона должен был увеличиться с одного миллиона акций до полутора. Однако кто-то то ли недосмотрел, то ли забыл, то ли еще что — и это так и не отразилось на балансе. Другими словами, в активы Вортингтонов не были зачислены полмиллиона акций. Они исчезли! Миссис Этель знала, что у мужа имелся миллионный пакет, хотя не разбиралась в инвестиционных тонкостях и даже понятия не имела, что такое акционный сплит. Когда наследство наконец было ею получено, она проверила книги, удостоверилась, что пакет целехонек и по-прежнему на месте, — и успокоилась, даже не подозревая, что у нее украли дополнительные полмиллиона акций!