— Украли? — недоверчиво переспросил Спенсер.

— Из уважения к вам и фирме «Ван-ден-Вендер и Уайт», — церемонно произнес Майклс, — мы решили, что я лично сообщу вам об этой оплошности. Мы хотели бы знать, что случилось с исчезнувшим полумиллионом.

Спенсер и понятия не имел, что с ним могло случиться.

— Хорошо, — сказал он, недоумевая, — я посмотрю ваши бумаги. Но я совершенно точно уверен, что кто-то просто ошибся… Если, конечно, в ваших словах содержится истина.

— Ах, истина? Не извольте сомневаться, — насмешливо отозвался Майклс. — Поясню исключительно для справки: пропавший пакет сейчас стоит пятьдесят миллионов. Плюс моя фирма берет двадцать процентов за услуги. Итого шестьдесят.

Он достал спички и нахально разжег сигару.

Спенсер поднял глаза, все еще склоняясь над бумагами:

— Я уже сказал вам — здесь не курят.

Майклс закинул ногу на ногу и с наслаждением затянулся. Сейчас он походил не на адвоката из уважаемой фирмы, а скорее на мафиозного «инкассатора», присланного выбить должок.

— Прекратите немедленно!

Майклс постучал сигарой о ботинок, рассыпав пепел и искры по полу. Затем нежно придавил тлеющий кончик к каблуку, чтобы осторожно погасить, но не испортить сигару.

— Судья, у вас на руках проблема куда серьезнее, чем борьба с курением. Мы хотим получить свои деньги в течение недели, а если не получим, то наследники подадут иск против вас лично и против фирмы вашего тестя. Кроме того, мы передадим результаты аудита в ряд компетентных федеральных органов. Мой нюх подсказывает, что здесь попахивает фелонией, да еще по нескольким статьям.

Он звонко щелкнул пряжкой портфеля и встал.

— Насколько я понимаю, вы вот-вот попадете в «обойму» на выдвижение вашей кандидатуры в коллегию Верховного суда Виргинии. Если, конечно, Тейлора Колдуэлла изберут губернатором. Очевидно, вашу оплошность лучше не выставлять напоказ и решить дело полюбовно. Желаю здравствовать, судья.

С этими словами Майклс вышел, не протянув руки на прощание.

Сразу после ухода адвоката Спенсер кинулся на улицу и через три квартала добежал до штаб-квартиры «Ван-ден-Вендера и Уайта» на углу Седьмой улицы и Ист-Маркет-роуд. Хотя, став судьей, он практически оборвал все связи с компанией, его бывшая секретарша еще трудилась там и отвечала за работу по старым клиентским делам. Трейси Шугарман уже собиралась домой, когда он вихрем ворвался на второй этаж, где располагались кабинеты старших партнеров фирмы. В этот день из всех сотрудников она задержалась последней.

— О, ваша честь! Какими судьбами! — тепло улыбаясь, приветствовала Трейси бывшего начальника. — Давненько я вас не видела!

— Все, мне надо все про Амброза Вортингтона и его наследство! — тяжело отдуваясь, сказал он. — Сейчас же, немедленно!

Трейси сделала большие глаза, но повиновалась. Пока она ходила в архив, Спенсер нервно мерил шагами конференц-зал, украшенный картинами, где лошади гонялись за лисицами. Минут через пятнадцать появилась Трейси, толкая перед собой тележку с десятком картонных коробок.

— Не сердитесь… Я был слишком резок, — извинился Спенсер. — Облаял, как солдафон…

— Ничего, ваша честь, — махнула она рукой. — У нас у всех бывают «веселые» деньки.

Часа через два Шугарман осторожно постучала в дверь.

— Господин судья, восемь часов. Дети без ужина сидят. Если вы успели запамятовать — я одинокая мать семейства.

— Ох, простите! Совсем заработался. Конечно, пожалуйста, идите домой!

Он углубился в бумаги. К десяти часам вскрывшиеся факты довели его до белого каления. Спенсер оставил тележку с документами возле стола Трейси и вернулся в суд, на этот раз медленно переставляя ноги, чтобы не расплескать ярость и не потерять голову. Попав в свой кабинет, он внимательно прочитал аудиторский отчет, оставленный Кевином Майклсом, и к приезду в семейный особняк уже точно знал, что произошло.

Мелиссу он нашел в библиотеке. Она сидела перед зажженным камином, изучала книжку про рысака по имени Сибискит и запивала прочитанное бокалом французского вина.

— Твой вонючий отец меня обделал! С головы до ног! — сообщил Спенсер, едва войдя в дверь.

Мелисса неторопливо закрыла томик, деликатно, одним мизинцем сдвинула оправу на нос и взглянула на мужа поверх очков.

— Что случилось, дорогой?

— Твой папаша меня подставил. Я только-только пришел к нему на фирму, а он меня сразу подставил. На кривой козе объехал. Так что теперь я сам козел отпущения… Вызвал к себе в офис, сказал, что хочет мне добра, болеет за меня душой — и показал во-от такую стопку документов. Наследство его дружка Амброза. Хотел, чтобы я стал адвокатом по делу с фидуциарной ответственностью. Ты хоть понимаешь, что это значит?! Вел себя так, будто меня осчастливил. Дескать, это будет хорошо смотреться в моем личном деле. Новоиспеченный зять в самый первый месяц работы берет на себя ответственность представлять многомиллионное состояние в суде! Да только — Боже мой! Боже мой! — твой папочка и не думал дарить мне подарки. О нет! Он украл полмиллиона акций — а дырку заткнул мной! И притопнул сверху. На, мол, зятек!

На лице Мелиссы не отразилось никаких эмоций. Она отложила книгу на соседний столик и грациозно поднялась с кресла.

— Как смеешь ты врываться сюда, — произнесла она мелодичным голосом, — и называть моего отца вором? Я не собираюсь продолжать этот разговор, пока ты не научишься вести себя достойно.

Она двинулась к выходу, но Спенсер одним прыжком преградил ей дорогу.

— Твой отец выполнял всю работу. Он лично надзирал за бухгалтерскими счетами. Мне оставалось только визировать те бумаги, что он приносил. Он предложил мне всю славу приписать себе — из любви к родственнику! ха! — и я согласился. А ведь я даже не читал, что подписывал. Я верил ему и к тому же хотел, чтобы все думали, будто в моих силах в одиночку справиться с оформлением такого наследства… Идиот!

— Дорогой, — сухо сказала Мелисса, — это твои проблемы. И я вообще не понимаю, чего ради так заводиться из-за каких-то дурацких акций.

— Дурацких?! — подскочил он как ужаленный. — Эти дурацкие акции стоят пятьдесят миллионов! Под этими дурацкими акциями стоит моя подпись! А стало быть, именно я их украл! Дурацкие!.. Сама ты дура!

Без предупреждения она влепила ему крепкую пощечину. Такого не случалось за все двадцать три года их брака. На мгновение Спенсера страшно потянуло врезать кулаком по этой гладкой, шелковистой скуле. Однако он лишь перехватил ее руки за запястья и сильно сжал.

— Твой отец украл пятьдесят миллионов, и сейчас наследники Вортингтонов хотят их вернуть. Плюс еще десять. И если я не найду денег за неделю, мне конец!

— Отпусти, — потребовала она, по-прежнему контролируя свою злость. — Меня возмущает, как ты пытаешься все свалить на отца! Он в сотню раз лучше тебя как адвокат и в тысячу — как мужчина!

Здесь в голове Спенсера что-то тренькнуло, и весь гнев, негодование, обиды и горечь, что скапливались из года в год, хлынули изо рта, как из разбитого шлюза:

— И ты защищаешь?.. Ты его защищаешь?! Ты — моя треклятая жена! — и ты на его стороне? Ты что, оглохла? Твой отец меня подставил! Он украл пятьдесят миллионов — а мне теперь отдувайся?! И ты еще смеешь бить меня по лицу и при этом орать, какой он мужчина?!

— Отпусти!

— А-а-а! Похотливая сучка! Я знаю, как ты трахалась с этим сопляком в конюшне! — не помня себя, выпалил Спенсер. — Я ви-идел, я все-е видел!

Мелисса дернулась в сторону, стараясь вырвать запястья, но он не дал ей волю. Сейчас она уже потеряла свое прежнее хладнокровие. Сейчас он держал за руки фурию.

— Мне больно! — взвизгнула она. — Пусти же! Пусти! Подлец!

Он сжал запястья еще крепче.

— Я тебя видел в соломе! Я видел, как ты ему подарила свои идиотские трусы!

Мелисса замерла, а спустя мгновение резко дернула обе руки вниз. Спенсер разжал пальцы.

— Вот именно. Ты дала ему свои трусы и стала хихикать. В чем соль шутки, не поделишься?