Но несмотря на всё это, девочка поднялась.

Поначалу она стояла неуверенно, опираясь руками на колени. Но потом она выпрямилась и твёрдо встала на ноги.

Затем парень увидел нечто ещё более невероятное, чем даже чудище.

Кишки, вывалившиеся из разорванного живота, извивались, как черви, и ползли обратно в её тело. Когда все свисающие органы оказались снова внутри девочки, печальная рана, почти разделившая её надвое, сразу закрылась, остановив кровотечение.

И этим дело не ограничилось; её левая кисть, отрубленная в самом начале и закрутившаяся в воздухе, полетела к её телу, словно её притянуло магнитом. Потом она проползла по её ноге, животу, груди и спине, срослась с запястьем, и девочка вновь стала целой. Как если бы она была куклой, и невидимый портной её заштопал.

Наблюдая за этой невероятной картиной, Муору невольно вспомнил слова Ворона, некогда сказанные ему. «Эти штуки не обладают тем, что мы зовём жизнью. Как предполагает слово, они нежить. Даже если рассечёшь их, сожжёшь их, нарубишь их на мелкие куски, им не составит труда вернуться к жизни...»

Мелию пронзили множество раз, и её тело рассеклось надвое. И каждый раз, получая рану, она тихо стонала, словно моля о пощаде... но затем её оторванные руки и ноги, выбитые изнутри органы, её разрубленное туловище и раздавленная голова возвращались к тому состоянию, в каком они были изначально. Какую бы рану девочка ни получала, это её не убивало. Однако гигантский монстр, словно наслаждаясь жутким смертоубийством, заносил острые щупальца и продолжал истязать Мелию, и это длилось словно вечность.

Свет яркой луны и звёзд озарял землю, на которой сверхъестественный монстр не переставал крушить тело Мелии. Казалось, что его жестокости не будет конца, но со временем силы монстра стали будто уходить...

Причина была простой.

Его движущиеся ноги замедлились.

Снизу гигантской туши всё ещё росли бесчисленные острые щупальца, но половина из них прекратила двигаться. Одна за другой ноги, которые должны были без конца извиваться, внезапно останавливались и больше не двигались.

Но замирали они не в случайном порядке. При более пристальном взгляде казалось, что останавливались именно те ноги, которые касались Мелии.

Он не имел понятия почему, но по факту девочка приближалась к монстру, и какой бы ногой тот ни ранил, ни разрубил или ни пронзил её, та в итоге останавливалась и повисала, словно внутри неё перерезали все нервы. Постепенно силы монстра опустились до той точки, когда оставшиеся ноги не могли поддерживать его вес. И когда нагромождение плоти рухнуло на землю, та сотряслась.

Если расценивать это как настоящий бой, то очевидной становилась запредельная разница в силе между чудовищем и девочкой. Если бы монстр противостоял Муору, даже если бы они сразились миллион раз, он каждый раз бы умер. В самом деле, между монстром и девочкой была гигантская разница в силе.

Но всё же отвратительный, дьявольский монстр не смог убить девочку, тонкую как соломинка; фактически, его тело понемногу слабело. Словно камень, подтачиваемый многолетними дождями.

Конечно, благодаря своим гигантским размерам он слабел ужасающе медленно.

До тех пор пока не замерла последняя нога.

Груда складчатой плоти, по размерам превосходившая любую статую, ныне не могла потягаться даже с муравьём. Когда ужасно жестокое создание перестало двигаться, хоть и странно такое говорить, но оно стало выглядеть унылым и обескураженным, словно посетитель, явившийся на фестиваль прямо в момент его закрытия.

Покрытая кровью, но при этом лишённая каких-либо ран, Мелия с характерной для неё медлительностью ступила к монстру и коснулась его плоти правой рукой.

Воздух вокруг беззвучно завибрировал. Ничто из того, что юноша мог увидеть, не менялось, но стало довольно тихо. Настолько тихо, словно мир остановился.

Создание не сдвинулось ни на дюйм. Мелия присела рядом с ним, изнеможённая от усталости. Она снова и снова делала рваные, глубокие вдохи. И хотя девочка выжила после того, как её кололи, протыкали насквозь и разрывали на части, её бледная фигура со стороны теперь походила на труп.

— ...Муо...ру? — Девочка взглянула на него с заплаканным лицом.

Парень не пытался скрыть звук своих шагов.

Глядя на него, Мелия перестала плакать. Нет, вероятно, стоит сказать, что она сдерживала их. Он не знал, зачем ей это. Особенно учитывая то, что понять её сейчас было бы проще, если бы она плакала, как ребёнок.

Мне стоит подойти или уйти?

...Думать он мог лишь о том, чтобы приблизиться к ней.

А причина, по которой юноша не закричал до этого, заключалась в самозащите.

Если бы он крикнул «беги», тот монстр направил бы своё оружие на него и убил бы сразу после девочки. Вот почему он не мог закричать — почему он не закричал. И вообще, вполне себе приемлемое допущение; в нём попросту не учитывалась вероятность того, что Мелия выживет.

Парень до боли сожалел о содеянном, но сложно было простить себя за то, что он убежал, спасая собственную шкуру. Что бы ни подумали другие, он на самом деле не собирался убегать.

Но...

— Мелия. — В его голосе совершенно не чувствовалось энергии.

Выражение лица девочки, за которым она прятала слёзы, выглядело твёрже любой маски, и Муору не был уверен, может ли она вообще снять её.

Ты в порядке?

Ты не ранена?

Скажи мне, кто ты вообще такая?

Эти вопросы пролетели в его голове, но даже если бы юноша задал их, он не думал, что они найдут путь к сердцу Мелии.

Что он мог сказать хорошего девочке, победившей монстра, испуганной, израненной, покрытой кровью и с позором опустившей голову?.. Ему было всё равно кто, лишь бы кто-нибудь подсказал ему это.

— ...Хочешь быть моим другом?

— ...Что?

Парень с силой ухватился за правую руку Мелии.

Правую руку, прикончившую монстра.

— Хоть ты и отказала мне в прошлый раз, предпочту об этом забыть, — сказал Муору, сделав вид, будто с неприглядной улыбкой что-то вспоминает. Прям как когда он спросил в первый раз, Мелия заморгала, словно он сказал что-то забавное. — Как по мне, отказывать во второй раз не очень честно.

Прям как волшебник, привлекающий внимание детей вылетающим из ладони платком, Муору говорил в спокойной, говорливой манере, к которой привык. Но что важнее, юноша хоть и отличался самообладанием, если он так и продолжит упираться в стену равнодушия, даже его любезность даст течь.

— ...Ну, я прав?

На лице девочки не произошло никаких перемен. Она ничего не сказала и не затрясла головой. Просто таращилась в землю.

Смотреть на неё было почти то же самое, что смотреть на жидкость, готовую пролиться из заполненной до краёв чашки. И затем по её щеке побежала единственная слеза, сбежавшая из влажных глаз.

— Ты не можешь стоять?

Девочка кивнула, и от этого по лицу прошмыгнула другая слеза.

Муору вытянул шею и отвёл глаза от тела Мелии настолько, насколько возможно. Потом он отпустил её ладонь и пустил правую руку ей под колени, а левую положил на спину, и поднял девочку над землёй.

— ...Что... что ты делаешь? — взволнованно завопила она.

— Тебе не помешает помыться. А потом сменить одежду, ну и все в таком роде, — прямолинейно и сухо ответил Муору.

Даже он понимал, на что похожи его действия со стороны, но сомневался, что сейчас у него было время на подобные тревоги.

Ну... она ведь не принцесса там какая-нибудь.

Услышав про одежду, Мелия покраснела, словно наконец поняв, как выглядит.

Хотя на теле не было ран, её одежда вся изорвалась. Чёрный плащ, который она всегда носила, разорвали на куски, и теперь её тело покрывали лишь ошмётки, словно куски скорлупы, прилипшие к только что проклюнувшемуся цыплёнку; назвать девочку сейчас можно было лишь «слегка одетой».