«Это я», раздался голос Колина в моей голове. Я хотела возразить, но что это даст? Да, скорее всего это случилось из-за него. Он появлялся, люди исчезали. Или чувствовали себя неуютно. Или начинали ссориться. Дети плакали, а собаки лаяли. В конце концов я переживала такое не в первый раз. Это никогда не было настолько экстремально, как только что, но он мог бы и не показывать мне это театральное представление.

Тем не менее я испуганно молчала, когда мы прошли назад к машине и Колин завёл мотор. Мы преодолели следующие четыре или пять опасных поворотов, потом свернули в густой лес. Колин съехал с дороги и направил машину на ухабистую тропу, пока и та не закончилась и невозможно было ехать дальше. Снова мы вышли из машины, но теперь Колин протянул мне свою руку, и я взяла её, потому что была рада иметь что-то, за что я смогу держаться, в то время как мы тащились по темноте. Этот лес пах по-другому, чем наш - высохшей травой и огнём. Наверное, где-то поблизости пожар. Пламени я не видела, но всё пронизывающая вонь пепла и обгоревшего дерева была более доминирующей, чем любой другой аромат.

Через пол часа ходьбы Колин внезапно остановился, наклонился и потянул меня, заставив пролезть под двумя елями к скале, за чьей крутой стеной находилась пещера, вход высотой как раз для ребёнка. В недоумение я увидела, что внутри пещеры находится одеяло, тюк сена и свёрток одежды.

Колин сел под низким скалистым потолком и стал ждать, пока и я не заняла место напротив него. Здесь внутри было прохладно, не влажный холод, но всё равно холодно, чтобы чувствовать себя комфортно в коротких джинсах и тонкой кофточке. От неловкости я провела рукой по моим голым ногам.

- Здесь я живу, когда не рядом с вами. А значит большую часть времени, - объяснил Колин, его лицо опять совершенная загадка. Я ещё никогда не встречала человека, который мог так последовательно прятать свои эмоции. Во мне самой чередовались гнев и равнодушнее, но прежде всего я хотела знать, почему он притащил меня в это унылое место. Я решила вызывающе посмотреть на него, вместо того, чтобы заговорить; может быть таким образом достигну большего результата.

- Он Мар, Эли.

- Я это знаю! - вскрикнула я от облегчения из-за того, что мы заговорили об Анжело. - Он сказал мне, и я в любом случае догадалась уже сама. Он даже не пытался скрыть это. Кроме того, он сказал, что мне не нужно его бояться.

- Как мило, - издевался Колин. - Я ожидал от тебя больше интеллекта, Елизавета. Он Мар, с удовольствием скажу это ещё раз. В отношение Маров, самое лучшее, вообще принципиально ничему не верить из того, что они говорят. Вводить людей в заблуждение, лежит у них в природе.

- Да, возможно это правда, если они отрицают свою истинную природу, но он не отрицал!

Колин застонал.

- Что мне сделать, чтобы до тебя дошло? Ты не можешь доверять Мару, совершено всё равно, что он говорит, делает или кем притворяется! Мары всегда опасны, всегда!

- Ах да? Ты хоть понимаешь, что говоришь? - набросилась я на него. - Я уже знаю эту шарманку, мой отец хотел вдолбить это в меня. Не доверяй ни одному Мару. Если бы я поверила, мы никогда не стали бы парой. Ты рубишь сук, на котором сидишь. Или ты обманывал меня всё это время, хм?

- Нет, но ты всё равно в опасности рядом со мной, напомню, если ты этого не заметила в прошедшие месяцы. - Колни, в то время, как отвечал, направил свои глаза на улицу в тёмный лес - он снова голоден?

- Я вовсе не хочу утверждать, что Анжело не опасен, - немного смягчилась я. - Но он Мар, он признаёт себя им и возможно может дать нам важную информацию о том, куда исчез мой отец. Он произвёл впечатление разговорчивого чувака. Во всяком случае я хочу снова с ним встретиться и ...

- Нет. Нет, ты этого не сделаешь.

- Это решаю всё ещё я сама, - зашипела я.

- Эли, как далеко ты ещё собираешься зайти? Как? Что должно случиться, чтобы ты поняла, с кем связалась? Ты хочешь, чтобы кто-то из вас умер, прежде чем ты поймёшь?

- Нет, но ... - Я увидела, как мои аргументы разлетелись в разные стороны. Пора сменить тему разговора. - Зачем ты привёз меня в это захолустье?

- Потому что здесь я могу пойти на охоту, если голод вернётся, и таким образом у нас есть возможность поговорить друг с другом дольше, чем обычно. Кроме того, я хотел показать тебе, как я живу.

- Я знаю, как ты живёшь, Колин, - сказала я недружелюбно.

- Нет, я думаю, ты этого не знаешь. Ты не хочешь знать. Эли, моё сердечко ... - Он протянул руки и взял мои в свои, наше первое ласковое прикосновение за эту ночь. - Ты можешь лишь на одно мгновение представить, что мы друзья и ты послушаешь меня как друга, попытаешься понять, как друга?

Над нами закричала птица, алчно и с желанием поохотится. Она была рада убить. Снова я почуяла запах гари. Я молчала, в то время как мои мысли образовали тугой узел. Я не ожидала такую просьбу от Колина. Послушать его как друга? Только как друга? На что он намекал - и как я смогу забыть о моей любви к нему?

- Я ... я не знаю, - призналась я. - Не думаю, что смогу. Я буду испытывать постоянное желание прикоснуться к тебе, быть рядом, а если действительно буду всего лишь другом, тогда каждую секунду буду задаваться вопросом, почему не влюбилась в тебя.

- Ах, Лесси ... - Голос Колина был словно ласка. Он наклонился вперёд осторожно обнял меня за шею и притянул немного к себе, так что смог прислонить свою щёку к моей. Я не знала, как долго мы так сидели, прижав лица друг к другу, холодное и тёплое. Я видела, как он иногда стоял так с Луисом - выражение большого уважения и любви. Я старалась подавить слёзы. Когда мне это в некоторой степени удалось, он вновь меня отпустил.

- Ты можешь всё же попробовать? - спросил он умоляюще. Я кивнула, хотя знала, что мне не удастся. Даже когда он, после сражения с Францёзом, был уродливым, изуродованным свёртком, я всё ещё любила его. Когда он заговорил, то смотрел на свои руки, слова, которые я никогда не хотела слышать и от которых я уже в течение нескольких недель бежала прочь.

- Мне так хочется, чтобы ты поняла, на что похожа моя жизнь. Я кажусь себе Прометеем, каждый день прилетает орёл и выклёвывает кусок моей печени, в то время, как я связан и не могу сопротивляться, а ночью она снова отрастает, чтобы он мог опять взять её себе ... и это мучение никогда не прекращается ... Оно предназначено для вечности и становится всё хуже. Мой голод становится всё сильнее. Или ты этого не заметила?

Я смотрела на него сквозь пелену слёз, белая, расплывчатая маска с двумя чёрными, зияюще-глубокими дырами, которые затягивали меня в глубину.

- Она ведь теперь мертва ... мы свободны ..., - прошептала я.

- Я никогда не буду свободен. В Вестервальде я, по крайней мере, что-то создал, что, если сильно захотеть, можно было назвать жизнью. У меня был дом, хотя он мне и не нужен, но всё же дом был. Моя собственность, и я всё устроил в нём сам. Дом для моих кошек и Луиса и даже для посетителей, если до этого доходило дело. Я купил мебель и приборы для кухни, а комнаты оборудовал так, как представлял себе для достойного человеческого существования. У меня была работа, которая приносила удовольствие и учёба в университете, с хорошими шансами, что я её закончу. Один из множества ...

Мои глаза наполнились слезами, и они закапали тёплыми каплями на голые колени. Да, я тоже полюбила этот дом и нашла в нём защиту ... Как фотографии из давно прошедшего времени, меня коснулись воспоминания: фотографии на каминной полке, кошки на диване, кильт на стене. Кровать с бархатным, бордовым покрывалом. Что же с нами случилось?

- Я даже вступил в клуб. - Колин беззвучно засмеялся. - Я давал подросткам уроки каратэ. Многим я не нравился, ах, почти что всем, но иногда я мог находиться среди них. Я участвовал с Луисом на турнирах и добился признания за мои успехи. Всё так хорошо получалось, как ещё никогда.

- А потом появилась я.

- Да, потом появилась ты и казалось моя жизнь стала совершенной, - подтвердил Колин без какого-либо упрёка. Я услышала даже благодарность в его голосе. - После всех этих долгих, жалких лет, из которых я почти каждый провёл в бегстве, меня обнаружила девушка и заставила забыть о том, кто я такой. Я испытал счастье на несколько секунд. Секунды, которые были лучше, чем все 158 лет прежде. Прекрасный конец для романа, не так ли? - он грустно мне улыбнулся.