Чёрт, это сейчас не важно, я находилась в высокой, круглой комнате полной книг, земля тряслась, а я всё ещё смертная, если не повезёт, они закапают меня под собой! Блестящий том с металлическими углами упал на пол, чуть не задев моё плечо, потом последовала каскада тонких книг в мягкой обложке, которая пролилась на мою голову. Я опустила голову вниз, чтобы защитить глаза от их краёв.

Но в тот момент, когда качка и тряска под мной захотела сорвать с полок также толстые, в кожаном переплёте рукописи, земля внезапно успокоилась, гул замолк так же быстро, как начался. Я вцепилась в подлокотники кресла, наблюдая за тем, как последний импульс сорвал с полок нотные тетради, и они запорхали в воздухе. Шурша, страницы открылись, прежде чем присоединились к книгам на полу и остались лежать там, как подстреленные голуби.

Нужно убираться отсюда, решила я, да побыстрее, прежде чем стану снова вялой да сонной. Мне не нужно было смотреть на верх, чтобы подтвердить моё подозрение. Я ясно это слышала, не смотря на грохот и гул. Также мне не приснилось то, что на мои волосы и в глаза посыпалась пыль. В потолке образовалась трещина, она открылась прямо надо мной. Этот дом старый, возможно землетрясения в этом регионе случаются часто, и в кокой-то момент стены не смогут больше выдержать таких встрясок. Возможно уже сейчас.

На цыпочках и качаясь, будто совершенно пьяная, я прокладывала себе путь через книги и добралась до солона. Он тоже пострадал. Из открытых витрин попадала и разбилась посуда, я учуяла запах пролитого алкоголя. Кроме того, обе карнизы выскочили из крепления, так что занавески лежали на полу, похожие на обессиленные привидения.

Бежать я не могла, но по крайней мере мне удалось, несмотря на постоянный хруст в суставах, ускорить шаги и развить подобающий для такой ситуации темп. Возле заправочной станции двое возбуждённо болтающих мужчины проверяли бензиновые колонки, а в домах зажигались огни, в остальном всё было тихо, никаких криков, никаких сирен. Это было лёгкое землетрясение и скорее всего длилось не дольше нескольких секунд; казалось людям здесь было это знакомо.

Все же и в Пиано делл Эрба люди проснулись и бродили по своему саду, чтобы получить представление о том, что случилось с их домами. Я приветствовала их, каждого в отдельности, как бы не было сложно говорить. Они не отвечали. Может из-за волнения? Несмотря на то, что паники не было, но в такие минуты каждый занят собой и своим испугом. Люди могут умереть.

Я беспокоилась только об одном, о змее. Всё остальное не имело значения. Дом - это всего лишь дом, он мне не нужен, но у змеи скоро родится детёныш, узкая щель, где она его высиживала, должна остаться целой. Не включая света снаружи - я уже давно его отключила, потому что он мешал мне - я засунула руку в небольшое отверстие, находящееся за краем душевого поддона и ощупала пальцами осыпающуюся стену. В этом укрытие пыль тоже нападала, весь грунт был покрыт ею, но змею я не нашла. Я не могла обыскать пещерку полностью, потому что дальше чем по локоть рука не влезала, не говоря уже о том, чтобы заглянуть в неё. Я искренне надеялась, что гадюка почуяла землетрясение намного раньше меня, и уползла в безопасный, защищённый уголок.

Мне так хотелось поддастся искушению и лечь в душевой поддон, подремать и посмотреть сны, пока не вернётся Анжело, но это убежище я уже много дней назад уступила змее, ей требовался покой. Я сама всё равно больше не принимала душа после купания; я привыкла к соли моря и мне нравилось, когда она была на коже, серебристые кристаллы, переливающиеся на солнце.

Неохотно я зашла в дом, где почти всё осталось целым, лишь некоторые двери шкафов открылись, но из них ничего не выпало. Что теперь? Лечь и ждать, пока взойдёт солнце или начать организовывать моё путешествие на Санторин? Было даже сложно думать о слове «организовать»; представление о том, чтобы воплотить его в жизнь, затопило меня парализующей вялостью. Всегда, когда я хотела решить взяться за дело, мои мысли разбегались в разные стороны, а голова казалось набита ватой. Всё же я, зевая, шаркала из комнаты в комнату, в поисках мобильного, потому что мой собственный был выключен, и я не могла вспомнить кода.

В тайне я наслаждалась представлением о том, что ничего не найду и наконец-то смогу отдохнуть, как вдруг обнаружила на чердаке аппарат. Он лежал дисплеем вниз рядом с кроватью, как будто нечаянно у кого-то выпал и приземлился туда. Клавиши не были заблокированы. Как их разблокировать я бы всё равно не вспомнила.

До самого восхода солнца я говорила по телефону. Это была целая одиссея. Сначала справочное бюро, которое не понимало, что я просто хочу знать, где в Калабрие находятся аэропорта, и что женщине нужно соединить меня с ними, затем долго ждала, когда взяли трубку в аэропорту Ламеция-Терме. Показалось, что несколько часов. В конце концов новость о том, что прямых рейсов нет, а только через Рим, и мне следует попытаться в Реджо-ди-Калабрия, но я этого не хотела. Пусть будет не прямой рейс, только, чтобы они наконец забронировали для меня билет. Мой итальянский был достаточно хорош, чтобы объясниться на нём, но я вдруг больше не знала, как меня зовут, Елизавета, а как дальше? Как дальше? Женщина на другом конце провода думала, что я шучу, когда я предложила ей Бетти Блу, пока я наконец не вспомнила, Штурм.

- Штурм! - крикнула я в трубку, прежде чем новая волна оборвала мои мысли, и я в течение нескольких минут не могла понять, что говорит женщина, а она снова и снова переспрашивала, там ли я ещё.

- Синьора! - раздавался её голос из трубки. - Сеньора? Tutto bene? (итал. всё в порядке?)

Tutto bene, - лепетала я. Она оставалась на связи, хотя я снова и снова погружалась в чёрную пустоту, и, когда первая полоса света упала в окно, я забронировала билет до Рима и ещё один до Санторина, другого пути не было. Мой первый самолёт вылетит после обеда, у меня есть ещё немного время, хотя я не знала, как мне добраться до Ламеция-Терме. Машины здесь больше не стояло. Мне придётся добираться автостопом.

Уже спустя несколько секунд я поняла, что сложить сумку будет не так просто; в шкафу выглядело так, как будто в моих вещах покопались дикие животные, я не нашли почти ничего пригодного, а то что нашла, не подходило друг к другу. Большинство вещей были не стираны и затвердели от соли, цвета выцвели, а кайма потрепалась.

После того, как я смела одежду обоими руками с полок и разложила её, я выбрала более-менее чистые короткие джинсы и чёрную футболку. Одела и то, и другое, не смотря на жару, засунула в сумку нижнее бельё для замены и заползла на кровать, где хотела остаться лежать, пока не стану снова достаточно стабильной, чтобы двигаться на двух ногах. Пока не смогу снова думать. Чуть выше заправки, часто останавливались на отдых дальнобойщики; один из них точно подберёт меня.

Я вытянулась, полузакрыв глаза, сложила руки на груди, позволяя телу отдохнуть. Отдых, требуемый им так сильно. Я стала ждать, когда температура поднимется выше 35 градусов, и я начну жить.

 - This is our last call. [11]

Ещё раз я подставила руки под кран, чтобы побежала вода и опустила лицо под тёплую струю, в то время как опиралась руками о раковину; вес я перенесла на носочки, немного присев. Я не хотела опускаться на колени, как грешница; в равной степени я не хотела выпрямляться в полный рост и смотреть в зеркало напротив. Я боялась обнаружить там что-то, чего ещё не знала, что-то в моём лице, что появилось там, а я даже не почувствовала. Пока я не вижу себя, смогу контролировать ситуацию.

Мне нужно взять себя в руки. При вылете в Рим я начала плакать, эпилептическое, сухое всхлипывание без слёз, трясущее всю верхнюю часть тела, в то время как ноги аккуратно лежали на сиденье, стопы упирались в пол, а руки обхватили тело. В тот момент, когда моторы маленького самолёта начали гудеть, я внезапно осознала, что отдаляюсь от Анжело; я уезжаю, даже не оставив ему записки, как же мне обойтись без него? Как сделать даже шаг без его успокаивающего присутствия и не упасть? Я не имела представления, когда и как смогу вернуться. Может он придёт после своего выступления домой и подумает, что я уехала в Германию, да, и возможно погода изменится, польёт дождь и не останется ничего, что ещё удержало бы его там. Он отправится раньше в Бора-Бора, да и зачем оставаться? Ведь его никто не держит.