- Это верно, - испуганно согласилась с ним Джианна. - Значит Тесса ...?

- Нет, она ещё не отправилась в путь, - сказал Колин немного спокойнее. - Не волнуйся, Джианна.

- Слава Богу. - Джианна схватилась за грудь и пробормотала короткую молитву. Потом протянула руку Колину. – Привет, Колин, рада тебя видеть.

Когда он обхватил её нежные пальцы своими, Джинна сильно вздрогнула. Конечно, его холодная кожа. Но она не отобрала руку, оставив в его. Смело, она посмотрела ему в глаза, чья чернота, с первым светом дня, поменялась в зеленовато-коричневый цвет. Сейчас её это утомит.

- Доброе утро, Джианна, - ответил Колин вежливо и изогнул свой рот в очаровательной улыбке. Потом отпустил её руку. Они действительно уважают друг друга. Нравится мне этот или нет, нужно ещё подумать, но для начала, это лучше, чем дальнейшие ссоры.

- Если бы она была уже в пути ... - Джинна набрала в лёгкие воздуха и невольно провела по руке, на которой образовались мурашки. - Тильманн только что сказал нам, что он ... в крайнем случае, будет готов. Так что мы можем отважиться сделать это. - Увидев предупреждающий взгляд Колина, а к нему ещё мой возмущённый - так как я не могла понять, почему Тильманн сообщил об этом Джианне и Паулю, а не мне - она быстро продолжила. - Я думала, что сегодня вечером мы сможем поехать поужинать в Калопеццати, наверху в горах. Я имею в виду все вместе. - Она села рядом с нами в солому, но снова и снова смотрела в сторону Луиса.

- О, я не очень хороший едок, - заметил Колин лаконично.

- А что же с вишнёвым пирогом? - Джианна смотрела на него вопрошающе. - Ты съел вишнёвый пирог! Я видела! Ты проглотил кусок.

- Я хотел произвести впечатление на вашу мать.

Я усмехнулась, потому что тон Колина и его слова, не могли быть ещё более противоположными, но выражение лица Джианны стало мягким и ранимым.

- Ваша мать, - повторила она тихо. Только теперь я поняла, что сказал Колин. Точно, на самом деле мама только моя и Пауля, а не Джианны. Он одним предложением объявил её также матерью Джианны. Мог ли он заглядывать в её душу так же, как в мою? Чувствовал, что у неё плохие отношения с её матерью – если вообще есть?

- Я в любом случае поеду сейчас на Луисе верхом в горы, ему нужно размяться, а мне поохотиться, - объяснил Колин как бы между прочим. - Мы можем встретиться сегодня вечером там наверху. Скажем в девять?

Джианна поспешно кивнула. Я ошарашено присоединилась к ней. Так легко можно уговорить Колина вместе поужинать?

- Тогда идите в дом и поспите ещё немного. Вам нечего бояться, через пять минут меня уже не будет. А у нас ..., - он притянул меня за мочку уха к себе и осторожно укусил в губы, хотя его голос был полон иронии, - будет сегодня вечером наш первый ужин при свечах.

- Что с ней? Эли, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста! О Пауль, она ведь не ...

Джианна протянула руку. Сейчас она ко мне прикоснётся. Нет, подумала я. Не делай этого. Ты пожалеешь.

В последний момент она отдёрнула руку. Мои веки ещё не слушались, но я видела очертания Джианны. Они обрисовывались перед моими закрытыми глазами, как в тепловизионной камере. Её щёки были горячими от испуга.

- Она дышит довольно медленно, но дышит, - установил Пауль. - Я не понимаю ... Эли? Эли, ты слышишь?

Теперь я уже могла моргать, хотя в замедленном темпе. Мои хрусталики фокусировались, как только веки поднимались вверх, и сразу же теряли желание смотреть, когда снова закрывались. То, что я видела в себе, было, в любом случае, более заманчиво, чем реальность. Я хотела сохранить это ещё на несколько минут. Странным образом миролюбиво я приняла то, что не могу двигаться. Моё тело было жёстким, как доска.

Я проснулась уже как насколько минут, вначале смотря на сны, как на фильм, на чьи события не могу повлиять. Потом сны исчезли, но пьянящие чувство, вызванное ими, пропадёт полностью лишь тогда, когда я пошевелюсь.

Джианне и Паулю нельзя прикасаться ко мне. Не только потому, что они вытащат меня из этих чувств. Они не должны прикасаться, потому что она испугается. Она укусит. Моя душа блаженно упивалась чувством её прохлады возле ног, её гладкой, покрытой чешуёй кожей, которая прижималась к обратной стороне моих коленей и почти неощутимым весом её овальной головы, которую она положила мне на бедро. Я видела её ярко-оранжевые глаза и равномерный, серо-чёрный узор вдоль позвоночника, подарок природы, гармоничнее, чем мы когда-либо сможем стать.

- Эли, проснись! - крикнула Джианна. Теперь её голос звучал не только обеспокоенно, в нём также слышались паника и беспомощность. - Она не просыпается ... Такого не может быть, она проспала с двух часов обеда. Пять часов! Эли ...

Как бы я не хотела насладиться этими чувствами, лежать здесь и не шевелится: Джианне нельзя ко мне прикасаться. Настало время вернуть власть над этой докучливой оболочкой, окружающей меня и так редко делающей то, что я хочу. Теперь она должна повиноваться. В последний раз я погрузилась в прохладные кровотоки существа, которое изящно обвилось вокруг моих ног, и вобрала его силу. Потом, в самый последний момент, за долю секунды до того, как Джианна хотела схватить меня за плечо, мой позвоночник отреагировал.

Голова взлетела вверх, а изо рта вырвалось предупреждающее шипение, агрессивное и ядовитое. «Отойдите от меня!» Джинна отпрянула с такой силой, что врезалась локтями в живот Пауля. О, какие же мы уродливые конструкции. Не одно животное не споткнулось бы, если бы испугалось, и тем более не гордая охотница, с которой я делила постель и мою душу. Она всегда оставалась гибкой и элегантной, и холодной ... такой холодной ...

Но она учуяла чужаков вокруг. Она чувствовала себя потревоженной ими, как и я. Она скрутилась между моих коленей, слегка приподняла голову и тоже зашипела.

- Что это было? - прошептала Джианна. - Это прозвучало как ... о нет ...

- Змея, - закончила я равнодушно её мысли, хотя мне казалось кощунством использовать язык, чтобы издавать человеческие звуки. Я обхватила голову гадюки - ласково, интимно и медленно вытащила её из-под тонкой простыни. Когда я встала и прошествовала к террасе, я казалась себе неловкой, не хорошо отлаженной, с головы до ног плохо продуманной и собранной. Я перенесла змею через перила и опустила в сад. Джианна и Пауль следовали за моими движениями, широко раскрыв глаза и рты.

- Мадонна! - Джинна быстро перекрестилась. - К счастью я не прикоснулась к тебе ... Поэтому ты лежала так оцепенело и неподвижно! Казалось, будто ты парализована!

- Я тоже так подумал, - вмешался Пауль более живо, чем обычно, очевидно чувствуя облегчение от того, что во всём можно найти естественное объяснение. - Сонный паралич. Ты видела сон, не так ли? Твои веки вздрагивали, а когда твои глаза в промежутке открылись, ты ничего не видела, правильно? Это дерьмовое чувство, но случается довольно часто. У меня тоже уже было.

Глупец, подумала я с лёгкой и для меня самой странной насмешкой. Я видела всё - и даже ещё больше. Да, я была парализована, когда проснулась и, когда Джианна и Пауль минуты спустя зашли в комнату. Но чтобы бояться? Испытывать страх? Или чувство ужаса? Ни одного момента. Самое большее я удивилась, прежде чем покориться своей другой сущности, и этой другой сущности мне не хватало уже сейчас. Мне хотелось насладиться нежными, освежающими последствиями в одиночку, и я почувствовала, как во мне проснулся гнев; гнев из-за того, что мне помешали. Но Пауль и Джианна не собирались оставлять меня в покое. Чем дольше они находились рядом и смотрели, тем бодрее я становилась. Бодрее, а голова более ясной.

- Интересно, она ядовитая? - Джианна подняла простынь и скептически посмотрела на мой матрас, как будто там могли прятаться ещё другие змеи.

- Да, ядовитая, - ответила я спокойно и в тоже время начала дрожать. Где был мой страх? Боже мой, под моим одеялом лежала гадюка. Я должна была испугаться! - Она кусает только тогда, когда на неё нападают или, если чувствует себя побеспокоенной. - Моя интуиция диктовала мне эти слова. Что-то, глубоко внутри говорило, что эта змея не хотела меня кусать. Никогда.