- Просто начни. - Я выпила Рамозотти и отставила стакан в сторону, чтобы показать, что готова, к чему бы там ни было.

- Ты ещё никогда не задумывалась над тем, что твой отец возможно ... что он возможно сменил сторону?

- Что он - что? - Я не хотела кричать и намеревалась сдержать себя, но такого вопроса не ожидала. - Никогда в жизни! Никогда!

Губы Анжело стали немного тоньше, чем обычно, но это ему шло. Мои нервы перестали дрожать, когда я посмотрела на него, но я всё ещё считала вопрос наглым и бестактным.

- Один раз я уже намекал, - сказал он приглушённо. - Ты о нас не высокого мнения.

Я испуганно молчала. Я не понимала, как, во имя Бога, у меня должно быть высокое мнение о Марах. И всё-таки я ела с одним из них пиццу. Я вела себя не слишком последовательно.

- Я не хотел утверждать, что твой отец теперь твой противник. Я не это имел в виду. Но очень тяжело постоянно находиться между двух сторон и большинство полукровок в какой-то момент решают закончить то, что было для них предназначено, прежде чем измучаются и обессилят. Дороги назад больше нет. Я имел в виду именно это, когда говорил раньше, что такое почти всегда решается само по себе. И разве это было бы так ужасно?

- Да, ужасно! - вскрикнула я, в этот раз немного потише. - Папа всегда хотел сделать из того, что с ним случилось, что-то хорошее, это была его цель - а не стать чем-то плохим!

- Значит, вот как для тебя всё просто: Мары плохие, люди хорошие? Правда? Эли, я не хочу отрицать, что среди нас есть абсолютно паршивые типы, но они есть также и среди людей и возможно твой отец верил, что может стать причиной чего-то более лучшего, если выберет одну сторону. Что ему не нужно будет постоянно тратить силы и бороться против самого себя. Может быть он только ждёт того момента, когда ты сможешь это принять. Нет, поразмышляй над этим, прежде чем выцарапать мне глаза. Я не хотел тебя оскорблять или обижать, это только одна мысль, идея. И она ещё не значит, что он так сделал. Я просто знаю, что некоторые полукровки сделали этот шаг. Вот дерьмо, что я теперь опять натворил ...

- Ничего, - сказала я холодно, хотя во мне пылал огонь. Никогда в жизни мне не пришла бы эта идея самостоятельно, но его логика была подкупающей. Папа постоянно боролся с собой, снова и снова ему приходилось уходить, чтобы ничего не причинить своей собственной жене. Плюс его постоянные конституционные трудности, «мигрень», его светочувствительность, невозможность предпринять с нами что-то нормальное. Это абсурдно, но Анжело казался мне гораздо более нормальным, чем когда-либо мой собственный отец. Возможно это несправедливо, но правда. И в тоже время эта мысль была желанной. Что папа ждёт меня и надеется, что я смогу понять его поступок, потому что сама вместе с одним из них.

Возможно я действительно видела только чёрное и белое. О да, люди могут быть злыми, даже очень. То, что Колин пережил в лагере, было создано человеческими руками; механизированное, массовое убийство, хладнокровное и расчётливое до непостижимости. Они называли это конечным решением. Разве это ненамного более жестоко, чем похищать у людей сны и мечты?

- Одно зло не исправляет другого, - сказала я, что пришло мне на ум, когда я сравнивала обе стороны друг с другом. - Только потому, что люди могут быть плохими, не значит, что это хорошо, похищать сны и мечты.

- Да, я с тобой согласен, - ответил Анжело спокойно и почти даже немного грустно. - Но мы ведь зависим от них.

Это не должны быть обязательно человеческие сны, подумала я дерзко. Я могла бы спорить с ним и дальше, много часов подряд, но Анжело встал и прошёл к прилавку, чтобы заплатить. Он хотел отвезти меня домой, прежде чем остальные начнут беспокоиться. Может быть в действительности ему нужно идти на охоту, ведь этот механизм мне прекрасно знаком.

Не смотря на пиццу в моём животе и тирамису, который мы с наслаждением разделили после пиццы, как две сладкоежки, мне на стало плохо в поездке через горы к морю. Я откинула голову назад, закрыла глаза и тихо радовалась хорошему самочувствию, когда после нескольких минут нежной, итальянской музыки, заиграла та английская песня, которую Анжело играл в Пиано-баре.

«Here I go out to sea again, the sunshine fills my hair and dreams hang in the air …»

Я увидела его за пианино, голова опущена, руки на клавишах ... такой самозабвенный ... Как хорошо, что он сидит рядом, в то время, как образы вернулись, даже если он только что ужасно меня разозлил. Но он не хотел этого делать.

«Gulls in the sky and in my blue eyes. You know it feels unfair, there’s magic everywhere.»

Новые, незнакомые картины появились перед закрытыми глазами ... и снова Анжело ... а ещё море ... такое голубое.

- Ты занимаешься серфингом? Ты серфингист, не так ли? - спросила я высоким и хриплым голосом.

- Иногда да. Да, я занимаюсь серфингом ... мне это очень нравится ...

- Я могу тебя видеть. Я вижу тебя. Ты танцуешь на воде ... - Он играл с волнами, спрыгнул с доски, руки всё ещё на парусе, а босые ноги скользят по пенящимся волнам, снова запрыгнул на доску, подпрыгнул вместе с парусом в воздух, перекрутился вокруг себя. Невесомый.

- До скорого, - сказал он, когда я выходила.

- До скорого, - сказала так же и я, хотя боялась, что этого не будет. Но пока что у меня достаточно идей для грёз, чтобы заполнить ими один или два дня. Их они должны мне ещё предоставить.

Они тоже отлучились, дом встретил меня пустотой. Я не имела ничего против. Хотела, чтобы моё царство было во всех комнатах. Я села на террасе, передо мной стакан красного вина и положила голые ноги на перила, чувствуя, как медленно расслабляюсь. Всё возможно. Даже то, что папа стал Маром. Я ещё не верила, но это возможно.

Мне нужно время, чтобы поразмышлять над этим. Подумать, какими могут быть следующие шаги. Но сначала разумнее ничего не делать.

Я совсем не утомилась. Легла в кровать только потому, что с нетерпением ждала сны. Потому что теперь больше не причиняло боли, когда я просыпалась из них.

- Что там происходит? - Я не могла сдержать немного раздражённый нотки в моем голосе. Я только что села на балконе чердака, как делала каждый вечер, так как поняла, какое мирное это место, если сидеть, облокотившись о перила в углу, совершенно тихо и не двигаясь и смотреть на деятельность летучих мышей вокруг. В начале я ещё слушала при этом музыку, теперь больше не нуждалась в ней, ультразвуковой радар животных производил намного более красивую мелодию. Иногда их крылья почти что касались меня. Я ждала того момента, когда это действительно случиться.

Но летучим мышам не нравились шум и суматоха, точно так же, как и мне. Как только голоса в саду стали громкими, они разлетелись в разные стороны, и теперь были видны лишь как маленькие, похожие на ласточек тени высоко надо мной. Но мне хотелось, чтобы они были рядом.

- Спустись вниз, Элиза, пожалуйста! - крикнула Джианна. - Это срочно!

Срочно. Что могло сейчас, в это время и после такого расточительно-длинного, жаркого дня, быть срочным? Мытьё посуды? Термиты? Снова змея в душевом поддоне? Джианна обнаружила её однажды в обед и потребовала от Пауля, чтобы тот разрубил её лопатой на две части, но к счастью Пауль отказался. Я в любом случае запретила бы ему. Змея никому ничего не делала. Кроме того, она уползала, если захлопать в ладоши, а с этим Джианна надеюсь ещё справиться.

Но если змея была там, то мне нужно вмешаться, прежде чем Джианна сама размахнётся лопатой. Она вполне могла это сделать. Вздыхая, я встала и шмыгнула вниз по лестнице. Я нашла Джианну на выступе перед дверью, ведущей из кухни в сад. Она вцепилась руками в перила, как в тот день, кода пришла Тесса. И выглядела почти такой же уничтоженной, как тогда. Что-то сильно её встревожило.

Но настоящие события происходили в саду.