- Поэтому она боится воды?

- Я не знаю. Возможно. Может быть это ещё пережиток с того времени, когда она была человеком и который метаморфоза не уничтожила полностью. Сарацины чаще всего прибывали с моря и совершали такие жестокие набеги, что иногда кровь текла ручьями через городские ворота.

- По сравнению с ними, Мар в саду, действительно безобидное событие, - прокомментировала я сухо небольшой исторический урок Колина, прежде чем он заставит меня зевать. И всё же, я люблю слушать, когда он рассказывает что-то подобное. - Могу я сегодня ночью остаться с тобой? - Я ненавижу спрашивать об этом. Джианна никогда не спрашивает что-то подобное у Пауля. Это само собой разумеющимся, что оба делят одну кровать на двоих, даже если она была бы совсем узкой. Колин и я должны обсуждать этот вопрос каждую ночь заново.

- Это слишком опасно, не так ли? - ответила я сама на свой вопрос, когда он не отреагировал. Он смотрел на меня, как сфинкс, абсолютно непостижимо, что, говоря мягко, привело меня в ярость. - Ясно, понимаю, это опасно. Хотя у нас и есть идея, как нам - ну ты знаешь. - О Боже. Это как в Гарри Поттере. Я даже не осмеливаюсь произнести её имя. - Но мы ещё не готовы. Тильманн сказал, ему ещё нужно что-то сделать ... ну, а что именно, я не знаю, - закончила я раздражённо.

Колин попытался скрыть свою ухмылку, но ему не удалось, и, к моему стыду, я поняла, что тоже ухмыляюсь, хотя для улыбки нет разумной причины. Это улыбка от отчаяния.

- Ты снова болела ветрянкой? - Он прикоснулся своими прохладными пальцами к моей третированной, внутренней стороне локтя и немного подождав, провёл ладонью вниз и засунул её под мою ночную рубашку. Как завоеватель, который наконец-то нашёл обетованную землю, он собственнически обхватил ей мою левую ягодицу.

- Солнце ..., - сказала я слабо и вздохнула. Постоянная смена темы разговора начала меня напрягать (а также его рука на моей заднице). В то время как он, был само спокойствие, я не могла сформулировать даже одно единственное, грамматически верное, предложение.

- Я бы с удовольствием посмотрел лично на твои трудности с акклиматизацией, но мне нужно было ещё кое-что сделать. - Внезапно Колин отпустил меня. Его улыбка исчезла. - Мы не в опасности, Эли. Или ты счастлива?

- Я ... – Пыхтя, я оборвала себя, прежде чем у меня появится искушение соврать. Ещё никогда не имело смысла обманывать Колина по поводу моего эмоционального состояния. Он может заглянуть в меня, способность, которую я уже часто проклинала. - Нет, - ответила я упрямо. - Нет, я не назвала бы себя счастливой. Но я хочу быть рядом с тобой, разговаривать, касаться тебя и ... ты не мог бы снять свою рубашку?

Я была без трусов, и мне хотелось, чтобы он тоже освободиться от своей рубашки. Я считала это честной сделкой. Рассмеявшись, Колин взял меня за руку и пошёл к открытой стороне сарая, где Джианна и я соорудили его лагерь. Он шёл прогулочным шагом, а я шатаясь. Луис уже стоял возле стога сена и жевал. Когда мы проходили возле его тяжёлых задних копыт, моя шея напряглась, но в виде исключения, я хотела, чтобы он находился поблизости.

- На самом деле, пока годзилла рядом, ничего не случиться. Я слишком боюсь Луиса, чтобы ...

- Ты не Луиса боишься, - возразил Колин. - Не морочь мне голову, Эли.

- Да нет же, у меня фобия перед лошадьми!

- Он тебе не нравится, потому что кажется непредсказуемым. Тебе хочется всё контролировать. Всё, чем ты не можешь управлять, и что не можешь сама определять, тебе больше всего хочется убрать со своего пути. Ты стала властной барышней.

- Тссс, - сказала я, потому что не придумала ничего лучшего. Опять он начал заниматься психоанализом, точно так же, как в самом начале нашего знакомства. Мне это ещё никогда не нравилось.

- Нам не нужен Луис, чтобы держать счастье на расстояние. - Колин облокотился на один из стогов сена и показал мне знаком сесть рядом. Когда я это сделала, он взял меня за руку и поднёс костяшки пальцев к губам. Они легли именно на то место, где совсем недавно зажил перелом, образовавшийся под давлением его каблука. - Я сам позаботился об этом. Вершить зло для меня очень легко.

- Прекрати говорить всякое дерьмо! - прошипела я и выдернула руку. Решительно, я начала возиться с пуговицами его полинявшей рубашки. Большинство, так или иначе, были уже расстёгнуты. Колин не сопротивлялся, когда я стянула рубашку с его мускулистых плеч. Хотя из-за слёз я почти ничего не видела, всё же легла рядом с ним на одеяло, которое Джианна и я, пару дней назад, расстелили на свежем сене. Я смотрела на него, положив руку ему на бедро. Через какое-то время я достаточно успокоилась и смогла подвинуться поближе. Мои пальцы нашли чрезвычайно заманчивое место между поясом брюк и его бархатистой, безволосой кожи.

- Сегодня ночью я не буду с тобой спать, Лесси. Ты ещё не готова.

Я вскочила, как будто кто-то уколол меня острой иглой в спину.

- Ты ещё не готова? Что это значит? Мы что, проводим здесь сеанс терапии? Кем ты себя возомнил, если думаешь, что можешь диктовать мне, когда я буду заниматься сексом, а когда нет?

- Что же ... возможно твой покорный слуга тоже имеет при этом право голоса? - Не смотря на юмор в его голосе, Колин не улыбался, когда углубил свой чёрный взгляд в мои горящие от гнева глаза.

- Значит, это ты ещё не готов, - вскипела я, хорошо зная, что это сущий вздор. Мары готовы всегда.

- Нет. Не готова ты, - повторил Колин и притянул меня к груди, хотя я сопротивлялась. - Это не означает, что я не хочу. С того момента, как твой восхитительный зад оказался в моей руке, я не могу думать ни о чём другом. – Я не поверила и бойко прикоснулась к ширинке его брюк. Опля. Нужно было лучше всё-таки поверить.

- О Боже, Эли, нет ... пожалуйста ... - С тихим вздохом он взял мои пальцы и положил себе на грудь, в которой раздавался пульсирующий рокот, звук, напоминающий игру ветра в белых тополях. Я попыталась навести порядок в моих разлетающихся мыслях, прижав висок к его холодной коже, и чуть не отшатнулась. Я совсем забыла, какой она может быть ледяной. В тепле итальянской ночи, её контраст к воздуху, чувствовался в тысячу раз сильнее, чем я испытала это возле Северного и Балтийских морей. На Тришене было даже такое ощущение, будто у Колина опасная для жизни температура, после того, как он похитил мечты у китов.

И порядок в мыслях, его прохлада тоже не внесла. Поэтому я ограничилась тем, что слушала, что он тут выговаривает, даже если мне это не нравилось.

- Любое вторжение связано с насилием. Это всегда небольшая война.

Я покраснела.

- Что за фигня, - парировала я. Что двигало им, когда он говорил это - шовинизм или может сопереживание? Нужно ли нам вообще дискутировать об этом? Прямота Колина растрогала меня, но также я ужасно смутилась.

- Нет, не фигня. Ты пережила достаточно сражений, и я не хочу причинять тебе снова насилие. Не сейчас.

- Это не насилие, - возразила я и прижала губы к нежной коже ниже сосков. - С любым другим, возможно, это было бы насилие, но не с тобой.

- Возможно, сейчас ты так чувствуешь, да, и это для меня большая честь, моё сердечко. Однако если мы этим займёмся, может всё измениться, и, если я чего-то ни в коем случае не хочу, так это того, чтобы ты отреагировала как другие женщины, с которыми я спал. Ты не должна испытывать страха.

Теперь я заплакала. Я не знала, что мне делать - просто встать и исчезнуть в свою комнату или же остаться рядом, можно ли мне прикасаться к нему или нет, насколько далеко я могу зайти, не пробуждая подозрений, что мне не терпится или даже навязать себя ему. Это совсем не то, чего я хочу. Колин принял решение за меня, притянув меня на свои колени и положив руку между моих голых ног. Кончиком языка я коснулась уголка его губ, не больше, но он ответил на моё несмелое сближение недвусмысленным и очень мужественным поцелуем.

- Да ты маленький, мокрый биотоп, - пробормотал он прямо возле моего уха и имел в виду не мой рот. Мы не двигались и приглушили дыхание - его холодное, моё горячее – лежали так, пока он с сожалением не убрал руку, а я крайне возбуждённая и с вибрирующими нервами, откатилась на солому рядом. Если он так, по-собачьи подло, специально, привёл меня в такое неловкое положение, только чтобы не сделать счастливой, то ему это прекрасно удалось.