- Что вы сделали? - закричал Колин. Его голос оборвался.
- Ах, он мне никогда не нравился. Ты всегда предпочитал его мне. Я хотела избавиться от него. Он мне мешал. Я хотела, чтобы ты был только мой.
Я спустилась вниз по лестнице, в такт меняющихся картин: агония Луиса, прерываемая Анжело и мной. Крупным планом лежащие на песке руки, мои и Анжело, чьи пальцы переплелись друг с другом, потом крупный план наших губ, они приближаются друг к другу, остаётся лишь несколько миллиметров между ними. Моя голая спина, покрытая длинными, вьющимися, словно змеи волосами, его рука обняла мою талию ...
- Конечно же я переспала с Анжело, а что ты думал? - Я злорадно рассмеялась. - Как же этого не сделать? Он ведь красивый и сытый, в противоположность тебе. Не будь таким наивным, Колин!
Теперь я добралась до конца лестницы, встала напротив него и медленно подняла кинжал. Только подняла и осторожно сделала шаг назад, сияющие глаза Анжело на моём лице и белом платье. Он стал частью теней, частью фильма и он верил во всё. Во всё, что я говорила.
Со вскинутым вверх кинжалом, чьё остриё было направлено на его грудь, я, отступая задом, заманила его в последнюю, единственно-красивую комнату в доме. Там я подготовила для нас кровать с балдахином, белоснежные простыни, белоснежные подушки, белоснежный балдахин; только таким образом тени останутся с нами. Как в танце, мы вращались вокруг друг друга. Умирая, он будет видеть меня, меня и Анжело, соединённых в поцелуе. Луис уже умирал. Его копыта вздрагивали ещё только благодаря рефлексу, голова лежала в собственной крови, лужа крови становилась всё шире, превратившись в огромные зрачки Анжело, чёрная пустота ...
Колин опустился на кровать, лицо близко ко мне, глаза пылают от боли и ненависти, рот только лишь ещё одна сплошная линия. Я замахнулась и уже поднимая руку поняла, что не смогу это сделать, не смогу, у меня не получиться, не хватит сил, она покинула меня, сейчас, в самый решающий момент, она меня покинула ... Я хотела опустить кинжал, как вдруг Колин поднял руки и ухватился за мои, чтобы притянуть их к себе, вместе с кинжалом, прямо в грудь, которая пронзительно пела и умоляла. Я оказалась слишком слабой, чтобы противостоять его движению, и почувствовала, как его кожа уступила под острым лезвием, как раз в нужном месте, между двумя рёбрами.
- Нет! - вскрикнула я, но Колин был сильнее. Метал беззвучно прорезал грудь и вонзился глубоко в сердце. - Нет, Колин, нет! Это ведь только фильм! Мы не убивали Луиса, я никогда не смогла бы его убить, слышишь, никогда! Он жив! Он жив, Тильманн находиться рядом с ним. И я никогда не целовалась с Анжело. Всё это монтаж, ничего больше, сборка, это даже не мои губы, разве ты не заметил? Это только фильм! О Боже, Колин, нет ... это всё не по-настоящему ...
Музыка закончилась и тени на стенах исчезли. Слишком поздно. Слишком поздно ... Крича от напряжения, я вытащила нож из его груди. Мне удалось сделать это лишь при второй попытке, так крепко он застрял в теле. Я отбросила его в сторону, чтобы быстро стянуть порванную рубашку с плеч. Рана кровоточила - кровь была красной. Красной и тёплой, не голубоватой. Пронзительный рокот его тела стал тише, при этом постоянно замедляя свой ритм.
- Нет ... - Я провела кончиками пальцев по ране, как будто могла таким образом закрыть её. Она всегда была там, ничто не сможет её исцелить.
- Да, - прошептала он. - Не настоящее. Только фильм. Обман. Как и я. Точно так же, как и я. Поэтому я не смог это увидеть ... Ты была хороша, Эли ... очень хороша ...
Рокот пугающе-глухо вырывался из его тела. Руки расслабленно покоились рядом с головой, лицо почти такое же белое, как и подушки. Я в панике провела рукой по его подмышкам. Они были тёплыми, но почему тогда утихал рокот? Я прислушалась, опустив ухо к его груди. Мои волосы упали вниз и задели его голую кожу.
- О небо, Лесси ... - Колин больше не мог говорить громко, только ещё тихо шептать. Жизнь покидала его. Я удивлённо смотрела на то, как вокруг его сосков образовались мелкие мурашки, крошечные светлые пункты. Он замёрз?
- Я чувствую тебя ... твои волосы щекочут. Я наконец-то могу тебя чувствовать ...
- О чём ты говоришь? - Я так сильно дрожала, что стучали зубы. Изо рта капала кровь. - Колин, оставайся со мной, пожалуйста! Оставайся со мной! Скажи мне, что ты чувствуешь!
Но его глаза закрылись, в то время, как блаженная улыбка разгладила жёсткие черты лица.
- Я не настоящий. Я был всего лишь обманом. Подделкой. Я не мог ничего чувствовать. Разве ты этого не поняла? Я так часто намекал ... - Ему пришлось остановиться, чтобы собраться с новыми силами - последними силами. Я прижала ухо к его груди, в которой стало тихо. Рокот накатывал теперь лишь нерегулярно и так нерешительно, что я почти его не слышала. - Я Мар. Мы не можем чувствовать. Мы неспособны чувствовать, только поэтому мы и похищаем ... Я никогда не чувствовал прикосновение твоих рук ... никогда ... только теперь ...
- Но ты реагировал на меня - то, что ты утверждаешь, этого не может быть! Я точно видела ... - О чём он только говорит?
- Да, я реагировал на тебя. Потому что ты чувствовала меня и потому что тебе это нравилось. Твоё желание, было моим желанием, твоя боль, моей болью, твоя радость, моей радостью. Это хорошо, что я умираю, потому что я был никем, я был ничем ... меньше чем ничем ... Но для этого одного мгновения ... - Рокот затих. Его голод был удовлетворён. - Для этого одного мгновения оно того стоило. Всё. Я чувствовал твои прикосновения.
- Нет Колин, я тебе не верю! Не за что не поверю, такого не может быть! И ты не умрёшь, ты не умрёшь сейчас! Ты меня понял?
Я ударила его по лицу и в грудь, но он не переставал улыбаться, такой счастливый, вялый и удовлетворённый. Он должен открыть глаза ...
- Посмотри на меня, Колин, пожалуйста посмотри на меня!
- Нет. - Его губы почти уже не двигались.
- Ты должен это сделать, так как делал всегда, потому что в твоих глазах я видела чувства, они были там!
Разве он однажды не сказал мне сам, что он чувствующее существо? Была ли это просто ложь? «Чувствующее существо», ответил он после паузы, когда я спросила его, что во имя Бога он такое. Но в моей памяти так же внезапно и ясно всплыло дополнение, которое он добавил. «А это не само собой разумеющееся» Он чувствовал только потому, что чувствовала я ... так много чувствовала ...
- Это были твои чувства, Лесси, - прочитал Колин в последний раз мои мысли. - Не мои. Если ты видела мои чувства, ты видела себя. Только себя. Я был твоим зеркалом ... Ты увидела и полюбила саму себя. Хорошо, что ты сделала это, но тебе нужен мужчина с характером ... тебе ... тебе ... - Слабый вздох сорвался с его открытого рта. В отчаяние я поцеловала его. Он больше не реагировал, его слова звучали только ещё в моей голове. - Я не мог рассказать тебе об этом, потому что тогда ты бросила бы меня, а потом ...
- Я больше не смогла бы тебя убить, знаю, знаю, - ответила я, хорошо понимая, что это не единственная причина. Моё присутствие сделало его человеком. - Ты не можешь ничего чувствовать? Я в это не верю ...
- Нет. Могу. Ненависть, гнев, ярость, зависть, жадность, жажду убийства, ревность ... всё плохое ... но хорошее даётся тяжело ... только благодаря тебе и моей лошади это текло и через меня ... иногда находило во мне своё жилище ... а теперь - теперь я нашёл душевный покой. И ты найдёшь свой ... Лесси, я ... я ...
Ему не удалось закончить предложение, даже в моей голове. Всё в нём стало безмолвным и тихим, но на его лицо прокралось выражение, которое я ещё никогда у него не видела, даже когда он медитировал.
Это был совершенный покой.
Мои руки ослабли. Я больше не могла держать ими свой вес. Я упала на его неподвижную грудь и гладила его руки и щёки, целовала шею, закрытые веки, я не хотела отпускать его, хотя медленно начала понимать то, что он сказал мне. Это всё объясняло. Всё. Это объясняло, почему мне казалось, что он так хорошо меня понимает, почему он не обращал внимание на свои собственные нужды, когда мы занимались сексом. Да, ему было достаточно смотреть на меня, следовать за мной, чтобы погрузиться в то, что трогало меня ... Это объясняло, почему он потерял своё лицо, когда я обратила внимание на Анжело и забыла его. Я больше не смотрела на него, ничего к нему не испытывала.
