- Я не буду говорить, пока ты не посмотришь на меня.
Я накрыла губы ладонями, чтобы он не смог увидеть, как я заплачу, потому что была уверенна, что обнаружу в его глазах окончательность, которая отберёт у меня любою надежду на будущее. Но всё, что я увидела, это глубокое, искреннее сожаление и - раскаяние? Я видела раскаяние?
- Лесси ... - Он нежно убрал мои руки ото рта. Я вздрогнула под его прохладным прикосновением, но автоматически схватилась за пальцы, чтобы по крайней мере коснуться их, в то время, как они снова опустились вниз. - Не только тебе жаль. Я тоже сожалею. Я вёл себя как круглый дурак.
- Что - но почему ты? Я не понимаю ...
- Как ты чувствовала себя в те недели после схватки с Францёзом, когда меня не было рядом? - Колин сел на песок, скрестив ноги, и так как я не хотела стоять перед ним как обвинитель, я последовала его примеру и села напротив.
- Совершенно разбитой. Одинокой. Измождённой. Напряжённой. Как-то всё это вместе.
- А как было после смерти Тессы?
- На самом деле точно так же. Мне нужен был перерыв.
- А я идиот, давил на тебя, поразмышлять над моим убийством. Мне нельзя было так поступать, это было неправильно. Я слишком много от тебя ожидал. А когда ты открыто и честно попросила меня о перерыве, было уже поздно ... Тогда ты уже встретилась с Анжело, и он смог использовать подготовленную мной же ситуацию.
- И Шарлотта ..., - вставила я. – То, что случилось с Шарлоттой - это причинило мне боль. Я не знаю почему, но это причинило мне боль ...
- Не из-за ревности, не так ли? - Колин вопросительно на меня посмотрел.
- Нет. Я увидела моё будущее. Это когда-нибудь случиться и со мной, и я никогда не смогу с этим справиться.
Колин несколько минут молчал. Я не знала, где были его мысли. Может быть он понял, как и я, что не всё было нашей виной. Случайности тоже сыграли Анжело на руку. Одной из них была Шарлотта. И всё же, вся трагедия этого происшествия заключалась в том, что он расхваливал бессмертие и таким образом проклял Колина.
- Эли, я не знаю ни страха, ни паники, как ты; такие чувства для меня чужды, но я думаю, что то, что я чувствовал с Гамбурга, очень на это похоже ... Как постоянный крик в груди. - Колин мимоходом прикоснулся большим пальцем к своему солнечному сплетению, тому бархатному месту, которое мне так нравилось целовать. - Я знал, как сильно ранил тебя в схватке с Францёзом и что отныне мне придётся наблюдать за тем, как ты от меня ускользаешь.
- Но ... но я никогда этого не планировала! Никогда! - ответила я возмущённо. - Я не хотела ускользать от тебя, я хотела совершенно противоположное!
- Лесси, я пнул тебя в живот, почти что утопил, раздавил твои пальцы каблуком сапога. Ты ведь этого не забыла, не так ли?
Нет, не забыла. Я так же не верила в то, что такое можно когда-нибудь забыть. Но в этом был свой смысл. Если только то, на что намекнул Анжело, не было правдой, и существовали другие способы выиграть схватку. Одна из них вцепилась в меня, как клещ. То, что Колин, вместо того, чтобы насыщаться невинными людьми, использовал животных в зоопарке, я между тем снова понимала - прежде всего после того, как Морфий рассказал мне о нём. Но почему Колин использовал именно меня в качестве рассадника эмоций? Почему не самого себя?
- Ты не мог взять свои собственные злость и гнев, чтобы отравить ими Францёза? - высказала я свои мысли, не реагируя на его вопрос. Он по любому знал ответ.
- Это бы не сработало. Во всяком случае я так думал. Только человеческие чувства оказывают на Маров воздействие. Я не хочу оправдываться, но я находился в классическом, трагичном конфликте. У меня был выбор между одним дерьмом и другим.
Я слабо улыбнулась, хотя то, что говорил Колин, не было смешным даже до некоторой степени. Но я уже слишком долго не слышала его. Я любила эти странные комбинации из степенного, утончённого стиля, тонкой иронии и ругательств.
- Я мог сделать выбор против схватки и таким образом спровоцировал бы смерть Пауля. С этим ты не смогла бы жить дальше. И никогда бы меня не простила, не так ли? Другой вариант означал использовать тебя, чтобы сделать Францёза неспособным похищать и поставить под угрозу все ваши жизни. Ты была единственной, кого я знал достаточно хорошо, чтобы довести до крайности, но я так же понимал, что таким образом разлучаю нас. У нас не было способов сделать это хорошо, Эли. Мы могли сделать это только плохо. Я мог сделать это только плохо. С того момента я знал, что потеряю тебя ... и должен был наблюдать за этим. Это чуть не свело меня с ума.
Я хотела возразить, но не смогла. Тогда я солгала бы. Всё-таки я вновь приняла бы решение спасти моего брата. Снова и снова, и снова. В конце концов это было дерьмом получше из двух имеющихся вариантов.
- Теперь ты думаешь по-другому? Ты только что сказал, что думал, это сработает. Думал, что Францёза можно уничтожить с помощью моих чувств. Они его не уничтожили?
Колин взвешивая, склонил голову. Тёмная прядь упала на его брови.
- Я не уверен. В схватке я вырвал у Францёза глаз. Теперь я видел, как ты обошлась с Анжело и таким образом сделала его не способным похищать ... забрала у него его силу. Возможно ключевым моментом был глаз. Я не знаю. Тем больше я сожалею о том, что причинил тебе.
- Почему тогда именно в этот момент ты начал постоянно говорить о своей смерти? - спросила я спокойно. - Что-то подобное не особо стабилизирует отношения.
- Потому что ты ещё любила меня. Формула ... - Выражение лица Колина омрачилось. - Формула говорила что-то о любви. Любовь была основанием. Это я знал раньше и знаю ещё сейчас. Однако ничего больше. Она ускользнула из моей памяти.
Потому что ты ещё любила меня ... Да, он правильно запомнил. Теперь и я тоже снова вспомнила. Не всё, но эту первую часть. Убить может только тот, кто любит. Но как? Как это сделать? Я попыталась спрятать своё открытие от Колина, но он, не смотря на меня, уже продолжил говорить.
- Как только бы любовь закончилась, ты уже больше не смогла бы меня убить. Тогда этого больше никто не смог бы сделать. Она пропала. Только ещё ты знала её. Пауль, Джианна и Тильманн тоже забыли. Я даже думаю, ты похитила её у них, потому что никогда не хотела использовать её против меня. Такое могло случиться?
Я не ответила. Да, от меня можно ожидать всего, даже такие вещи. Я уже приняла маровские черты, которые показывали себя в мелочах. В одном я была в любом случае уверенна: я уничтожила записку, на которой написала формулу. И я смогла заглянуть в сны Гриши, даже повлиять на него. Как демон, я зашла в его комнату. Было бы понятно, если бы я создала для Пауля, Джианны и Тильманна такую стрессовую ситуацию, что они забыли некоторые вещи. В том числе и формулу.
Значит Колин, между тем, уже знал, что я архетип; должно быть Морфий рассказал ему. Но возможно он уже всегда это чувствовал. Однако говорить об этом мне не хотелось. В этом не было смысла. Я решила остаться человеком, а не окунаться в мир Маров.
- Ты ещё слушаешь меня? - спросил осторожно Колин. Я кивнула. С тех пор, как я снова могла слушать, я делала это более внимательно, чем когда-либо. - Я знаю, что моё отношение к тебе трудно понять, но мысль о вечности была для меня невыносима. Мне нельзя было оказывать на тебя давление таким способом. Это был плохо выбранный момент, я требовал слишком многого, для тебя это было слишком ... слишком тяжело.
- И как ты пришёл к такому позднему пониманию? - спросила я чопорно. Теперь и в угловатых чертах лица Колина вспыхнула грустная усмешка. Он указал большим пальцем назад, где Луис, будто застреленный, но громко фыркая, лежал на писке и беззаботно проводил время.
- Он подтолкнул меня к нему. В тот вечер, когда я спас тебя из горящего леса и точно знал, что ты возвращаешься к Анжело ... - Колин замолчал и опустил вниз свои длинные ресницы. Когда он снова поднял взгляд, его глаза были чёрные, как смоль - не из-за темноты, которая распространялась над морем, словно шёлковое покрывало цвета антрацита, а из-за боли. - Ты хотела, чтобы я ещё раз причинил тебе боль, видимо в качестве последнего доказательства моей некомпетентности, как мужчины и - нет, позволь мне договорить, Лесси. Я вернулся верхом в лес и хотел заставить Луиса, поскакать галопом в пламя, чтобы мы оба сгорели, потому что ... у меня внезапно появилась эта навязчивая идея, что это может сработать, если он провезёт меня туда и нас обоих охватит огонь. Но он отказался. Он выгибал спину, как жеребец родео, поворачивался вокруг себя, поднимался на дыбы, снова и снова поворачивал вспять, хотя я кричал на него и бил. Пока до меня не дошло, что он никогда этого не сделает. Потому что не может. Это против его инстинктов ... Он ведь живое, испытывающее чувства существо. Он боялся.