Он подошел к окну и выглянул на улицу, сжав кулаки.

Мод вздохнула. Она не знала, что тут можно сказать, да Фульк, как она понимала, и не ждал от нее ответа. На прошлой неделе король в очередной раз отклонил просьбу Фицуорина разрешить ему, ввиду вероятного нападения валлийцев, укрепить свои замки. Правда, ему было даровано соизволение увести весь свой скот в королевский лес у Лита. Мод решила, что чрезмерная осторожность молодого Генриха была способом расквитаться с Фульком. Одному Богу ведомо, что покойный Иоанн наговорил сыну, рассказывая о мятежном семействе Фицуорин. Возможно, сын продолжал сводить старые счеты, а может быть, громкая слава, которую Фульк снискал в юности, сейчас сослужила ему дурную службу.

Мод встала рядом с мужем у окна, прислонив голову к стальным полоскам на рукаве его гамбезона.

– Ты в любом случае делаешь все, что можешь, – сказала она.

– Однако этого, скорее всего, окажется недостаточно. – Он обнял жену за талию. – Эти люди устраивают набеги на мои деревни и, как призраки, растворяются в Уэльсе. Я не могу их преследовать, и они это знают. И не могу заключить мир с Лливелином, поскольку тот помешан на войне с приграничными баронами, а они мои союзники.

Сколько раз Мод уже слышала все эти аргументы. Где же выход? Ей казалось, что их затягивает топкая трясина, из которой просто невозможно выбраться.

– Может быть, тебе стоит просто пустить сюда Лливелина? – предложила она. – Пусть захватит Уиттингтон. Тогда Генрих волей-неволей будет вынужден действовать.

– А как же моя честь? – фыркнул Фульк.

– Твоя честь не будет затронута. Ты же предупреждал Генриха, что не сможешь сдерживать валлийцев, если они будут наступать большими силами. – Мод сморщила нос. – Хотя гордость твоя, конечно, пострадает.

– Если я отдам Лливелину Уиттингтон, то подставлю под удар близлежащие селения. Все это будет разрастаться, как снежный ком. – Он взъерошил волосы и вздохнул. – Пойду одеваться и выставлять дозоры.

Мод поцеловала мужа. Внизу Кларисса и Мабиль наблюдали за стрельбой по мишеням. Молодой Фулькин вернулся к Ранульфу Честеру, а Иво служил оруженосцем в доме Солсбери. Хорошо хоть их сыновья в безопасности, по крайней мере на время.

До чего же все это ей надоело. Сейчас Фульк вновь наденет кольчугу и отправится патрулировать границы в поисках валлийских мародеров. А ей опять предстоят долгие часы тревожного ожидания.

– Надо ехать, ничего не попишешь, – вздохнула Мод, сплетая руки вокруг шеи мужа и покусывая его за мочку уха. Огонь между ними был уже не таким буйным и всепоглощающим, как в былые времена, но по-прежнему все еще жарко горел. – Но давай ты отправишься чуть попозже, а?

Он улыбнулся и повернулся к жене:

– Даже не знаю, сумеешь ли ты меня уговорить!

Они уже давно не занимались любовью днем – когда понимание того, что их могут застать, и нарастающий по спирали восторг внезапно нахлынувшей страсти добавляют удовольствию остроты. И сейчас, оставшись наедине, супруги самозабвенно целовались и ласкали друг друга, пока шли в соседнюю комнату к кровати, срывая по дороге одежду. Ее накидка, его пояс… Башмаки, чулки, гамбезон, платье…

Когда они упали на покрывало, на Фульке осталась только рубашка, а на Мод – одна лишь сорочка. Он целовал и покусывал ее соски сквозь тонкую льняную ткань. Наконец они затвердели и упруго встали, а в горле у Мод замер сдавленный крик. Она залезла ему под рубашку, пробежала пальцами по ребрам, трогая выступающие бесформенные бугорки давно сросшихся переломов. Дальше, дальше. Плоский живот и легкий пух волос в промежности. И затвердевший в возбуждении член, натянувший ткань. Теперь настал черед Фулька сладострастно ахнуть, когда рука жены пробралась внутрь и нежно погладила его. Он высоко задрал ее сорочку, и Мод обдало холодным воздухом. По коже ее пошли мурашки: не только от холода, но и от его прикосновения – легкого, как перышко, манящего, нарочито медленного. Входя в ритм, Мод извивалась и прижималась к мужу. Она раздвинула бедра, двигаясь навстречу Фульку с разнузданной требовательностью. Он на мгновение отпрянул, дрожа мелкой дрожью.

– Прекрати, – прохрипел Фульк, тяжело дыша. – Ты думаешь, я каменный?

– На ощупь – еще как, – промурлыкала Мод и потерлась бедрами о его бок. Потом развернулась и рухнула на кровать.

Он выдохнул сквозь зубы напоенное вожделением проклятие и обрушился в нее. Мод ахнула от этого натиска и задушила крик, уткнувшись Фульку в плечо, когда ожидание наслаждения добралось до самого краешка. Она крепко стискивала Фулька, вонзая в него ногти, и дыхание с жалобными стонами вырывалось у нее из горла, а когда почувствовала, что муж весь подбирается, чтобы отступить, прижала его плотнее.

– Нет! – задыхаясь, проговорила Мод. Ее руки скользнули ему на ягодицы, ноги сомкнулись вокруг его тела, принуждая продолжать до восхитительного пика, откуда уже невозможно вернуться, и вдруг все чувства ее разлетелись вдребезги, достигнув наивысшей точки. Она услышала стон Фулька и почувствовала, как напряжение мужа опало внутрь ее тела, заставив его вибрировать.

Последовало долгое молчание. Мод чувствовала, как губы мужа слепо тычутся ей в шею.

– Глупо вести себя так, ведь у нас уже дети взрослые, – пробормотал он.

– Может быть, но я не слишком огорчусь, если мне доведется понянчить еще одного малыша.

Мод погладила Фулька по волосам. Эти слова она произнесла, потому что боялась за мужа и хотела, чтобы частичка его осталась в ней.

– Я готов выполнить любое твое желание, стоит только приказать, – тихо сказал он, поигрывая прядкой ее волос.

– Это вряд ли, – вздохнула она. – А если бы я попросила тебя никуда не ездить и остаться со мной в постели до конца дня? – (Фульк в ответ нежно улыбнулся. А потом от странился и сел.) – То есть какие-то там валлийцы тебе дороже, чем я?

– Не говори ерунды, – сказал он, дергая жену за косу.

С наслаждением потягиваясь, Фульк слез с кровати и стал одеваться. Мод вздохнула и последовала примеру мужа, разыскивая свою одежду по всей комнате.

Все еще купаясь в последних отблесках наслаждения, она отправилась проводить мужа и вместе с его отрядом доехала до опушки Бэббинвудского леса, где обычно кормились свиньи. Деревья уже оделись в зимнее: поросли зеленым мхом с северной стороны. Ветер ревел в ветвях, как невидимое свирепое чудовище, особенно буйствуя в вершинах деревьев. У земли же раздавались потрескивание старого уставшего дерева, звяканье упряжи и глухой стук копыт, смягченный мягким коричневым ковром опавшей листвы.

Мод сопровождала Фулька еще пару миль, а затем решила, что пора отправляться в обратный путь. Правда, здесь еще было безопасно, но она не хотела задерживать мужа: знала, что без нее он поскачет быстрее.

– Храни тебя Господь, – сказала Мод, притронувшись к его руке.

– И тебя тоже.

Она смотрела мужу вслед, пока отблески кольчуг и цветные щиты не перестали мелькать между черными стволами. После чего в сопровождении четырех солдат гарнизона по вернула к Уиттингтону.

Они уже доехали до опушки леса, видна была дорога к деревне, когда все и случилось. Внезапно послышался громкий стон умирающего дерева. Мод подняла голову, вскрикнула и рванула поводья, но было слишком поздно. Старый бук, переживший все бури со времен Вильгельма Завоевателя, вдруг рухнул на несчастную гнедую лошадку, мгновенно сломав ей шею. Кобыла выгнула спину и упала, прижав собой Мод.

Все произошло очень быстро, все происходило очень медленно. Мод неподвижным взглядом уставилась в небо и на высокие черные ветки, качающиеся, как руки огромной толпы людей. Она не чувствовала боли, потому что ноги вдруг онемели.

– Я в порядке, – сказала Мод на удивление ясным голосом склонившимся над нею перепуганным мужчинам.

Она зацепилась взглядом за большое оранжевое пятно лишайника на коре упавшего дерева. Нет, ничего на самом деле не было. Всего лишь сон, яркий всплеск воображения, что-то вроде галлюцинации, вызванной ядовитыми грибами. Мод решила, что раз все досталось ей, то теперь Фульк будет в безопасности. Значит, так и надо.