— Толково придумано. Номера фур помнишь?

— Да, конечно.

— Быстренько связывайся с Караваевым, сообщай номера, рассказывай, как выглядят бомбы и что нужно сделать, чтобы их отключить.

— Я? Караваеву?

— Ты ведь сотрудник Винтерпола?

— Я думал…

— И получил важную информацию о готовящемся террористическом акте. Источник ее можешь не называть — награда все равно найдет героя.

— И мне… Ничего не будет за попытку уничтожения вирта?

— Только в том случае, если нам совместными усилиями удастся его спасти. Звони Караваеву!

Пока Юрчик втолковывает Караваеву, где нужно искать три бомбы и как их обезвреживать, я еще раз связываюсь с предком по Т-каналу.

«Предок, я выяснил адреса трех бомб, заложенных Заратустрой-исходником, и пытаюсь обезвредить их руками обывателей, сотрудников Винтерпола. Как дела с остальными шестью бомбами?»

«Организовываем обезвреживание. Одна на борту атомного ледокола, он сейчас в высоких широтах Арктики. Мы подбросили соответствующую информацию в ФСБ, они уже дают указания экипажу. Еще одна оказалась непосредственно на борту спутника. Прорабатываем вопрос об уничтожении его силами космических войск. Полагаю, это удастся сделать — министр обороны находится под нашим влиянием. С остальными проще — они в пределах досягаемости или Винтерпола, или контролируемых нами людей. Если представленный список исчерпывающий, мы должны успеть».

«Храни тебя Первый!»

«И тебя храни!»

— Ну что? — спрашиваю я у Юрчика, как только он отключает ком.

— Караваев надеется, что им удастся найти фуры. Как выглядят бомбы, он знает — одну такую, на крыше МГУ, они уже обезвредили. Кто-то им позвонил, все объяснил…

— Это даймоны.

— Мы были уверены, что вирт обречен, что бомбы не найдут, а если и найдут, то не снимут. Оказалось, это не так уж и трудно сделать…

— Ты огорчен этим?

— Я огорчен другим. Есть еще два десятка бомб, установленных мною без ведома друзей. И снять их вам вряд ли удастся.

Однако… Недаром он мне так быстро разонравился, этот Юрчик. Сюрприз за сюрпризом.

— Где они?

— Вначале я хотел бы получить обещанную гениальность. Для себя и своих друзей.

— Ты — не веришь — нам — даймонам? — изумляюсь я.

— Так когда мы станем гениями?

— Обычно я не ношу с собой столь… привлекательные вещи. Я даю тебе слово даймона: и ты, и шесть твоих друзей станут гениями.

— Не шесть, а семь. Клеопатра тоже должна получить все это.

— Почему?

— Потому что я ее люблю.

— Хорошо.

— Когда мы получим обещанное?

— Завтра вечером.

— Ладно, колюсь. Бомбы находятся на стенках труб.

— Каких именно?

— Дымовых. Высоких дымовых труб на заводах и электростанциях. Многие из них уже не работают, но трубы и градирни остались. Вот на них, так, чтобы нельзя было достать с лестниц, я и поставил бомбы с передатчиками.

— Как ты ухитрился это сделать?

— С помощью змеев.

— Змей?!

— Бумажных змеев, к хвостам которых были привязаны коробочки с бомбами и мощные маленькие магниты. Ночью, при сильном ветре, я запускал змеев так, чтобы они приблизились к градирням. Они железобетонные, внутри стальная арматура. Магнит хватался за арматуру, вместе с ним к бетону прилипала коробочка с бомбой, миниатюрным теркомом, солнечной батареей и антенной. Хвост змея отрывался от коробочки, нить я быстро-быстро сматывал. Увидеть маленькую коробочку с земли практически невозможно, через терком и антенну она имеет выход в вирт, часики тикают…

— Где эти бомбы, трубы и градирни?!

— Одна бомба примерно в двух километрах отсюда, на старой ТЭЦ. Другие в окрестностях Москвы, Питера, Нижнего Новгорода, Минска, Киева…

— Ты можешь дать точные адреса всех бомб, укрепленных на трубах?

— Могу, но вы все равно не успеете. Жаль, что так получилось. Я хотел создать систему нападения, против которой не было бы защиты. И мне в общем-то удалось сделать это, криво усмехается Юрчик, — К сожалению.

— Адреса и координаты бомб, конечно же, в твоем коме и под паролем?

— Конечно.

— Перебрасывай их на мой. У нас еще есть…

— Всего лишь два часа…

— Целых два часа. Перебрасывай! И быстренько идем к фуре — ближайшую бомбу придется обезвреживать мне.

Возвращаемся мы уже в темноте. Юрчик, спотыкаясь и чертыхаясь, на ходу перебрасывает файл с координатами бомб на мой ком, я созваниваюсь с предком, объясняю ситуацию, перебрасываю ему файл, сообщаю, что обезвреживанием ближайшей бомбы займусь сам.

— И как ты это сделаешь? — все так же кисло улыбается Юрчик. Электростанция охраняется, никого постороннего туда не пропустят. Получить пропуск даже для сотрудника Винтерпола — проблема не одного часа. А ведь чтобы снять бомбу, нужен хотя бы вертолет. Не думаю, что за два часа все это можно организовать.

— Мы, даймоны, в отличие от вас, людей, не организовываем, а делаем. Делаем то, что следует сделать в данный момент в нужном месте.

Мы подбегаем к фуре. Водитель дремлет, положив голову на руки, покоящиеся на баранке. Клео полулежит на спальном месте водителей, бездумно глядя в потолок. На переднем сиденье приготовлен нехитрый ужин — бутерброды, помидоры, термос, пакетики сока.

— Ну что? — оживляется Клео, когда Юрчик перебирается к ней. Я передаю ему поднос с бутербродами — не до них теперь.

— Логвин уговорил меня уничтожить не вирт, а бомбы. Я, правда, не представляю, как он это сумеет сделать.

— Мои возможности несколько больше, чем твои. Говори, куда ехать! Шофер, заводи свой драндулет!

— Как же так?! — недоумевает Клео. — Он тебя что, загипнотизировал?

— Нет. У него нашлись достаточно веские аргументы.

Клеопатра яростно приподнимает бровь.

— Надеюсь, на твоих друзей они не подействовали!

— Боюсь, это не так.

— Но почему?! — почти кричит Клео. — Мы ведь решили не поддаваться ни на какие уговоры!

— Тебе лучше не знать об этом.

Интересный разговор у них получился. Клео что, одна из Заратустр? Или Юрчик совратил ее с пути истинного уже после приключения в клубе спиритуалистов? Впрочем, теперь это уже не имеет значения.

Пока фура выбирается на дорогу, Смирнов успевает втолковать шоферу, куда тот должен держать путь. Электростанция действительно оказывается совсем близко, всего в двух-трех километрах. Ответвление от трассы, ведущее к ней, запечатано «кирпичом», но он нас, конечно, не останавливает. И только перед наглухо закрытыми железными воротами — на них в свете фар мерцают буквы «ЕЭС» фура, жалобно взвизгнув тормозами, прерывает свой путь.

— Ждите меня здесь, — командую я. — Через полчаса, максимум через час я приду с бомбой в руках. Если пристанет охрана, тяните резину до последнего, отвлекайте внимание, в крайнем случае вернитесь на трассу и ждите меня там.

— А посмотреть можно, как ты ее будешь снимать? — спрашивает Юрчик. Его интерес понятен: он считал, что его система нападения неотразима. А тут за два часа собираются обезвредить все бомбы, которые он закладывал месяцами, а может, и годами.

— Вряд ли ты что увидишь: уже темно. Лучше помоги шоферу отбиться от охранников, если они появятся.

И действительно, в железных воротах открывается калитка, из нее показывается вохровец, закрывает ладонью глаза, машет рукой, требуя погасить фары.

Я выскальзываю из кабины, бегу вдоль забора, на ходу перестраивая орган зрения на ПК-диапазон. Луна светит достаточно ярко, но иногда прячется за облаками, так что такая перестройка становится вполне оправданной, рациональной.

Рядом с корпусами электростанции — две разновысокие трубы и четыре огромных конуса, закрывающие четверть горизонта. Это и есть градирни. Будь я средневековым крестьянином, они показались бы мне страшными великанами. На самом деле это — всего лишь четыре памятника крайне неэффективной земной энергетике, основная задача которой — сделать жизнь на Земле невозможной.

И, к сожалению, не только для людей.