Мужчина, насытившись, покинул алтарь. Его место тут же занял следующий. Двое держат жертву за руки, один сдавливает шею. Возможно, она уже потеряла сознание.

«Группа захвата на месте. Что у тебя?» — спрашивает Федотов.

«Здесь месса сатанистов. Вычисляю главаря. Полуминутная готовность».

«Понял. Тридцать секунд».

Вновь подошедший делает какой-то странный жест рукой. То ли в реале он однорук, то ли его рука повреждена — во всяком случае, в вирте его левая рука ведет себя странно.

Но это все мелочи. Главное — захватить главаря. Вот он, в балахоне и маске. Прячет свое лицо даже в вирте. Точнее, не лицо, а личину.

Неслышно приблизившись к главарю со стороны спины, я хватаю его за горло и изо всех сил стискиваю руки. Это — хоть и запрещенный, но очень действенный способ удержать в вирте преступника до тех пор, пока сотрудники Федотова не вычислят его адрес в реале.

«Пошли! Вычисляйте главаря, я его держу!»

Оставаясь вне досягаемости рук главаря, я внимательно наблюдаю за остальными сатанистами.

Такое впечатление, что у меня в руках действительно бьется, задыхаясь, сильное мужское тело. Поскольку я невидим, сатанисты не сразу понимают, что происходит. Один из них решительно направляется ко мне, и мне не остается ничего другого, как его убить.

«Орудие товсь… — неслышно для окружающих произношу я и, сосредоточив взгляд на сатанисте, добавляю: — Пли!»

Сатанист начинает светиться, словно люстра в Большом театре, а потом рассыпается тысячью мелких осколков.

«Бум-м-м!» — грохочет в зале.

И это служит командой для остальных. Они бросаются к стенам, возле которых, как оказалось, расположено сразу несколько кабинок телепорта.

Я успеваю распылить еще одного.

В зал, прямо сквозь стены, сразу с нескольких сторон врываются люди Федотова. Шум, кутерьма, выстрелы…

Сопротивление главаря вдруг резко ослабевает, его тело тает в моих руках и на моих глазах.

Ушел-таки, гад! Лучше бы я его пристрелил. Но, надеюсь, предводителя сатанистов уже вычислили в реале. Минуты или даже двух, в течение которых я его удерживал, людям Федотова могло хватить.

Я встаю, осматриваю свое виртело. На нем несколько рваных ран — из-за плотного соприкосновения двух виртел были повреждены соответствующие фрагменты программного кода.

Мясо и кости, конечно, не видны — просто некоторые участки моей одежды и даже тела отсутствуют, а кисти рук — напрочь, словно ампутированные. Вместо них — ничего, черные пятна. Но раны на глазах затягиваются и покрываются виртуальной одеждой — это включилась доступная только копам программа экстренной реанимации, — отрастают, подобно хвосту ящерицы, ладони и пальцы рук.

Через несколько минут мы подводим итоги. Они неутешительны: захватить в вирте удалось лишь двоих, видимо, самых неопытных. Остальные или разбежались, или были убиты.

Что ж, на безрыбье и рак рыба. Будет о чем доложить начальству.

И в чем упрекнуть Смирнова.

Выйдя из вирта, я с удовольствием снимаю скаф, сажусь в кресло и на несколько минут расслабляюсь.

Все-таки не приспособлены мы для вирта. Недаром у жены ничего не получается. Да и я после погружений устаю так, что потом неделю ничего не хочется делать. Но — надо. Функция еще не завершена.

Я называю номер Смирнова, через мгновение его лицо появляется на дисплейчике теркома.

— Юрчик, как ты? Живой?

— Вроде бы…

Лицо у него бледное, но глаза блестят. Смирнов уже знает, что удалось взять секту сатанистов — во многом благодаря его наводке. Хотя сам он действовал, понятно, не лучшим образом.

— Зайди, обменяемся впечатлениями.

Юрчик заходит как-то странно. И вообще он производит впечатление человека, перенесшего болезнь и только-только поставившего в ближний угол костыли. И это при том, что на нем, как и на всех копах, была кираса. Как же чувствуют себя после вирт-смерти те, кто не имеет права на броню? А ведь это — подавляющее большинство виртлян. Конечно есть умельцы, нелегально производящие кирасы и сбывающие их по бешеным ценам. Но таких Винтерпол вычисляет и привлекает. Потому что вычислять и привлекать — основная задача Винтерпола.

— Присаживайся!

Юрчик садится осторожно, словно на шаткий стул, который в любой момент может развалиться.

— Ну и чем все кончилось? — спрашивает он.

Да, дружок, самое интересное ты пропустил. Впрочем, с неопытного копа взятки гладки. Если бы не амбиции Юрчика, я бы его даже похвалил.

— Двоих сатанистов удалось захватить, четверых застрелили, остальные, в том числе главарь и жертва, сбежали. В целом исход операции оценивается положительно.

Юрчик довольно улыбается. Еще бы: и наводку на клуб дал он, и время узнал точное.

— Но то, что сатанисты так легко вычислили и застрелили копа, оценивается крайне отрицательно, — добавляю я, дав Юрчику вволю поулыбаться.

— Они значок копа засекли! И стреляли — двое одновременно, без предупреждения! Не думаю, что допустил какую-то ошибку! — ерепенится Юрчик.

— Со значком разберутся. Но тебе не кажется, что реакция копа должна быть несколько быстрее?

— Они стреляли даже не из пальца, а глазами. Все что я мог сделать, — это начать стрелять раньше. Но у меня оснований не было.

— Ты должен был, едва заметив охранников, сразу же исчезнуть в стене. Но ты этого почему-то не сделал.

— Да они как-то неожиданно выскочили… Я не сразу сообразил, что нужно делать.

— А у них приказ был — уничтожать любого нелегала на месте. Ладно, на первый раз прощается, хоть ты и не оправдал моих надежд.

— Вы тоже не оправдали моих надежд. В отделе говорили, вы один способны пятерых вычислить! А тут — вместе с группой захвата только двоих.

— Правильно говорили. Бывало и такое. Но ты вроде вообще ни одного не вычислил?

— В следующий раз буду стрелять без предупреждения.

— Не советую: затаскают по судам.

— Ну вот: это нельзя, то не можно, а сё вообще запрещено… — ворчит Юрчик. — Спасенная девушка, кстати, хотела бы отблагодарить своего спасителя. Просит познакомить, и не в вирте, а в реале.

— Эта девушка — наверняка одинокая женщина сорока с лишним лет, прекрасно обеспеченная, лечилась от алкоголизма, замужем, без детей. Пыталась развлечься, но напоролась на сатанистов, была ими изнасилована и напугана, но еще больше испугалась огласки, потому и сбежала после освобождения. Пусть спит спокойно: никто ее не собирается вычислять. Улик и так предостаточно.

— А вот и нет. Лет двадцати пяти, замужем не была, красавица. Насчет развлечься — да, было такое желание. Думаю, больше не возникнет.

— Откуда ты все про нее знаешь?

— Знаком с нею по вирту. Она меня, собственно, и предупредила о возможном групповом сеансе приема виртаина, перед тем как идти в клуб. Ей обещали увлекательное приключение с незабываемыми ощущениями. Она решила, что это — виртаин. Хотела понаблюдать за поведением наркоманов. Пробовать виртаин она, конечно, не стала бы, но боялась, что могут заставить, поэтому сказала обо всем мне. Так ты будешь знакомиться?

— Нет. Я женат, а развлечься могу и в вирте, это безопаснее.

— Тогда можно я представлюсь напарником ее спасителя? Спасителем уже не могу — засветился.

— Можно.

— Ты не будешь жалеть?

— Я никогда не жалею о своих поступках.

Юрчик выводит на экран наручного теркома портрет, показывает мне.

— Смотри, какая красавица! Только я не скажу ей, что так опростоволосился, ладно? Навру, что мы вместе ее спасали…

— Можешь сочинить, что специально вызвал огонь на себя. Операция ведь твоя, ты и спаситель. А я так, на подхвате был.

Юрчик откровенно любуется изображением. Наверное, он не равнодушен к этой красивой, даже по меркам вирта, девушке.