— Не в бровь, а в глаз. Ты сама проницательность, — ответил Анри саркастично.

— Ты делаешь успехи, но сарказм — уродливая форма гнева, — отозвался Маг. — Тебе надо прыгнут в вихрь. Да — да в тот громадный смерч. Иначе можешь просто идти камнем на дно.

— Ты сошел с ума, я думал какое — то колдовство придет на выручку, — ответил ошарашенный Анри. — Прыгай в вихрь…, вот сам бы и прыгнул.

— Я говорил, что тебе не понравится. И не забывай, я слышу все, о чем ты думаешь. Ты человек смышленый и обычно думаешь, что говоришь. Но теперь это не проходит. Теперь думай, что думаешь, — улыбнулся маг с прежним ехидством.

— Вот дерьмо, — ругнулся маркиз. — Извини, вырвалась мысль.

— Ничего, привыкнешь, со временем.

Анри попрощался по — английски, устало открыл глаза. Никогда прежде не думал, что сидение с закрытыми глазами может так утомить, будто день напролет мешки с сырым песком таскал.

Громадный смерч, который еще недавно кружился на том конце разрушенного города, приблизился, занял половину неба. Крупные камни, куски ржавого железа, деревянные щепки все перемешалось в сером теле вихря, могучая сила так быстро вращала их, что Анри сколько не старался, искал взглядом пролеты — тщетно. Сплошная серая масса, из которой выглядывают то обломок статуи, то деревянная балка.

Анри осторожно подошел к краю обрыва, проверил сапогом ступеньку на жесткость, вниз посыпалась мелкая каменная крошка и пыль, но держит, ноги не проваливаются. Он глянул вниз. Там торчат острые как копья, штыри железного каркаса. На такие насадишься, как свинья на вертел, и глазом моргнуть не успеешь.

— Я не понимаю, как это прыгать в вихрь, — сказал Анри со злостью. — Он перемелет меня на порошок. Даже нет, и праха не останется, разбросает по округе!

Голос Мага сказал с нервным смешком:

— Не понимает он. Что тут понимать, не высшая математика же. Вон там с уступа…

Из монолитной стены, на уровне нижних ступеней, выступала длинная металлическая жердь. Широкая, толщиной с руку, Анри прикинул, что на ней можно легко подвесить и быка, хотя края и изъела ржавчина, поверхность покрылась рыхлой рыжей шелухой.

Анри бросил раздраженно:

— Если я взберусь на эту жердь, и прыгну, что со мной будет?

— Известно что, — ответил Маг с тем же смешком. — Или рассказать подробно?

— Тогда сам прыгай, — отрезал Анри. — Я не сумасшедший.

— Не сумасшедший он, — хмыкнул Маг. — А кто ходит тут вдоль пропасти и сам с собой вслух разговаривает?

— Что хочешь говори, все равно прыгать не стану!

Вихрь подступал все ближе, сухой горячий воздух опалял лицо, веки. Воздушные потоки подхватывали пыль с земли, яростно швыряли в глаза. Анри прикрылся ладонью, вжался спиной в стену. Понимал, если не прыгнет, струя воздуха сама сорвет и бросит как игрушку вниз. А если прыгнет, то все равно расшибется. В чем же смысл?

Он набрался смелости, шагнул к жерди, разъяренный ветер все стремился помешать, подхватил со ступеней горсть песка, швырнул прямо в лицо. Анри закашлялся, но затеи не бросил, прыгать так прыгать, все — таки маг уже спасал ему жизнь, зачем тогда убивать теперь? Значит и сейчас выручит, вот только темнит негодник…

Крепко уцепился руками за ржавую, но крепкую жердь, свесил ноги. Вниз смотрел без охоты, нечем любоваться кроме ржавых штырей, от которых мороз по спине бежит. Страшный вихрь двигался прямо на скалу, будто специально кто — то вел его громадной рукой.

Широкая серая воронка заслонила весь остальной мир, исчезли серые безжизненные руины, статуи людей в дивных костюмах, дома и храмы, длинные ленты улиц. Только вверху все тот же серый океан продолжает вливать дикую мощь в вихрь, что связывает небо и землю. Он ревет и завывает как тысячи голодных зверей, в ушах свистит, внутри все холодеет.

Яростный ветер отрывает от земли громадные, размером с борова валуны, играет ими, бросает небрежно в стороны. Ветхую башню, что повалилась на правый бок как подстреленное животное, смерч разобрал по камешку за несколько мгновений. Анри видел, как отрываются тяжелые каменные блоки, кружатся в воздухе будто пылинки, а затее пропадают в толще серой мглы.

Но темная воронка в небе выглядела страшней всего, громадный свинцовый океан, не видно ни начала ни конца, ненасытная утроба втягивает и втягивает с диким ревом все, к чему прикасается ее вихревая рука. Как можно противостоять небу, ты маленький и бессильный, что муравей. Нет, и муравей может многое, но не сейчас и не здесь.

Вихрь потянул Анри к себе, все мышцы в теле напряглись, тронь — разорвутся. Сапоги один за другим слетели с ног, их проглотила серая воронка, от грохота и воя в ушах стрельнуло, заломило в висках. Острые песчинки и камешки плетью секли кожу, горячий сухой воздух, что уже не воздух, почти пар, опалял лицо, губы. Жилы на руках натянулись как струны, Анри почувствовал: если не отпустит шест, то вихрь оторвет пальцы.

— Я прыгаю, слышишь, я прыгаю! — воскликнул Анри, стараясь перекричать вой смерча. Но куда там, даже сам собственно голоса не расслышал.

— Прыгай, — ответил Маг спокойно. — Давно пора.

Анри, как рыба, хватал ртом воздух, глаза зажмурил так сильно, что гудело в ушах, горячий ветер бил молотом в грудь. Была ни была! Он разжал пальцы, и полетел…, не вниз как думал, а куда — то вверх и в сторону. Тело вертелось как мяч, подброшенный в воздух сильной рукой.

В голове роем вились страшные мысли: Расшибет, разорвет на части: сердце колотилось часто — часто, только и слышал, как ходит ходуном грудь, бухает кровь в ушах и жуткий вой ветра. Тело уже не дрожит, не может, потоки яростного ветра сдавили так, не шелохнешься, будто не в воздухе, а под землей лежишь, под завалом из камней. Дыхание из груди пошло горячее, как из раскаленного горна.

— Держись, не расшибет, — ответил Маг.

— Ты все слышишь…

— Держись, мне хватит сил, и тебе должно.

Анри каждый раз содрогался всем телом, когда налетал на твердое, в уме громко стреляло, воображение рисовало кровавые картинки. Вот он натыкается на тяжеленный валун, глухой шлепок, кости лопаются, тело превращается в алые лохмотья мяса… Нет еще живой, еще дышит, хотя кажется уже умер, но боль в теле, иссеченное лицо, обожженная кожа и сотни ушибов каждый миг напоминают что жив, что еще здесь, не на том свете. Там не болит, хотя кто знает? Правда чему там болеть, если тело остается тут.

— Душа болит, — нервно хохотнул Маг. — Еще немного и доброшу.

— Что добросишь? — спросил Анри судорожно.

— Не что, а кого! Тебя, естественно! Глаза не открывать!

Он взмыл вверх, над ухом затрещало, ухватило за плечи. Ноги мелькнули в воздухе, рывком швырнуло влево, как щенка. Анри зарычал, ему казалось, сейчас столкнется с землей, шлепнется как жаба на камни, но глаз открывать нельзя, правда руки уже слушаются. Маг выдернул его из вихря, дивясь тяжести тела. Отводить в стороны каменные осколки да балки было и то легче.

— Ну ты и боров! Худеть надо, — проворчал Маг.

— Я похудел с зимы, — возразил Анри рьяно, — тем более я в хорошей форме.

— В хорошей — хорошей, мясца много, как раз мертвякам на обед, — ехидствовал Маг.

— Нет, чтоб просто вниз опустить, надо было меня через весь ад протянуть.

— Умник нашелся, а смерч как обойдешь, пешочком?

Анри почувствовал опору под ногами, радостно разлепил веки. Перед глазами плыло, но он крутил головой, осматривался, не обращая внимания на ушибы и порезы, покрывающие тело. Даже про боль забыл, грудь распирала хмельная радость, прорывалась наружу громким хохотом.

— Ну — ну, чего разошелся, ржешь как конь — произнес в уме знакомый голос. — Нет, чтоб спасибо сказать.

— Спасибо, тебе. Уже второй раз меня спасаешь.

— Дождался благодарности. Третий, на самом — то деле, — проворчал Маг. — Но ничего, и на том спасибо.

— Не помню третьего. Когда это было?

— Было, было…еще до первого, на охоте…, — ответил Маг.