— С удовольствием, я просто считал, что он занят.

— Не думаю. Времени у него сколько угодно. Идите прямо по коридору, последняя дверь с правой стороны.

— И что, я могу прямо зайти к нему?

— Да-да, заходите, и все. Стучать в дверь не обязательно.

Услышав стук в дверь, начальник отдела Браск достал календарь и прочел запись: «13–00. Директор Аллерхольм». Он взглянул на часы — было без десяти час, значит, это он. К сожалению, Браск не мог вспомнить, что за тип должен явиться к нему и с каким делом. Впрочем, выход нашелся. Он переворошил бумаги на столе и пригласил посетителя войти.

В кабинете появился средних лет мужчина, с пакетом под мышкой. Браск встал и протянул ему руку.

— День добрый, господин Аллерберг, здравствуйте, — воскликнул он радостно. — Вы весьма точны, должен заметить.

— Э-э-э, моя фамилия Момберг.

— О, простите, совсем не запоминаю имена! Пожалуйста, садитесь, господин Монгорд.

Момберг осторожно сел в глубокое кресло по другую сторону письменного стола.

— Итак, что мы должны были обсудить, господин Момхой? — приветливо улыбнулся ему Браск.

— Дело в том, что я подавал заявку о разрешении производства горелок для газовых плит.

— Да-да-да, теперь вспоминаю. Вы ведь получили разрешение, верно?

— Нет, мне отказали. — Момберг был слегка сбит с толку.

— Вот как, отказали? Видите ли, заявок так много, что при всем желании мы не можем их все удовлетворить.

— Мне кажется, как раз в этом случае вы должны были дать разрешение. Позвольте, я сейчас покажу вам горелку. — Момберг стал разворачивать пакет.

— Нет-нет, — замахал руками Браск, — не стоит, я все равно в таких вещах ничего не понимаю. Объясните на словах, в чем суть дела.

Момберг изложил, как мог, преимущества своей горелки — каким образом она должна снизить расход газа и какое огромное количество валюты это сбережет государству. Браск внимательно слушал.

— Все это очень интересно, — сказал он. — Рекомендую вам направить нам письменное заявление, а в нем изложить все, что вы мне сейчас говорили. Может быть, стоит приложить к нему заключение об испытаниях горелки. И тогда мы посмотрим.

— Вы полагаете, мне выдадут разрешение?

— Не могу ничего обещать, — сказал начальник отдела. — Окончательное решение принимаю не я.

Зазвонил телефон.

— Прошу прощения. — Браск поднял трубку. — Как вы сказали? Аллерхольм? Я такого не знаю, тут какая-то ошибка. — Он положил трубку и вновь обратился к Момбергу. — Так вот, — продолжал он, — я не решаю дела в последней инстанции, но, сами понимаете, кое-что могу предпринять. И теплое воспоминание о нашей встрече, конечно же, сыграет свою роль, когда министерство займется вашим делом.

Снова зазвонил телефон.

— А я говорю вам, это недоразумение, — раздраженно сказал Браск. — Сейчас у меня на приеме господин Момберг, а два приема на одно и то же время я никогда не назначаю. Какой-то господин Аллерхой, или как его там, — сообщил он Момбергу, кладя трубку, — упорно настаивает на том, что договорился о встрече со мной, хотя, сами понимаете, не мог же я назначить этот час и ему, и вам!

— Конечно, не могли, — сказал Момберг.

— Вы не представляете себе, господин Момбю, на что только люди не идут, чтобы добиться личного приема у ведущих сотрудников министерства.

— Охотно верю. — Момберг нервно заерзал в кресле. — Ну что ж, кажется, мы обсудили все. Я направляю вам заявление, а вы не будете к моему делу слишком строгим. — Момберг встал и протянул руку. Он испытывал сильное желание удалиться как можно скорей.

— До свидания, господин Момдаль. — Браск сердечно пожал ему руку. — Сделаю для вас что смогу.

— Большое спасибо, — сказал Момберг.

— А знаешь что, — вдруг поднял голову Петер. — Чем пропадать тут от скуки, давай сходим посмотрим, что там с ним случилось.

— В рабочее время? — Пребен не был уверен, что это разрешено.

— «Рабочее время»! Что ты хочешь этим сказать? Ты вообще напичкан какими-то порочными предрассудками. Пошли.

Пребен не стал спорить. Он уже привык во всем подражать своим коллегам. Оба надели пальто, спустились вниз и пошли к трамвайной остановке.

Дверь открыл Эрик. Увидев их, он слегка смутился.

— Я думал, ты болен, — сказал Петер.

— Ну да, я болен. До известной степени. То есть я уже выздоровел.

— Оно и видно, — сказал Петер. — Ладно, как бы там ни было, я надеюсь, ты рад нашему приходу?

— Это неважно, — ответил Эрик. — Входите, раздевайтесь.

Гости вошли в переднюю и сняли пальто. Эрик открыл дверь в комнату.

— Тове тоже дома, — сказал он.

Петер вошел первым и огляделся.

— Чистота и порядок, как всегда, — сказал он, переводя взгляд с неубранной постели на стулья, заваленные всякими странными вещами.

— Ладно, хватит тебе, — отозвалась Тове из-за обеденного стола, на котором она клеила картонный домик.

— А что, я серьезно, — сказал Петер, подходя к ней. — Что это у тебя?

— Мы делаем макет города.

— Ага, так вот из-за чего вы не ходите на работу! Нет, ребята, вы никогда не повзрослеете.

Вошли Эрик и Пребен. Петер подвел Пребена к столу.

— Позволь представить тебе нашего нового вундеркинда. Он эксперт по клозетам.

Тове кивнула Пребену.

— Я не могу отпустить руку, — сказала она, — клей еще не схватился.

Пребен смущенно улыбнулся.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил Эрик, усаживаясь за стол. — Если нет свободных стульев — сбросьте все на пол.

Пребен тоже сел к столу и стал наблюдать за их работой, а Петер освободил для себя кресло.

— Не обращайте на меня внимания, — попросил он.

— А мы и не обращаем. — Эрик уже углубился в свое занятие. — Хотите, можете присоединиться.

— Боже избави, — презрительно отозвался Петер.

— Чертовски увлекательное занятие, — продолжал Эрик. — А ты не хочешь попробовать, Пребен?

Пребену очень хотелось, и Эрик показал ему, что нужно делать. Немного погодя Пребен уже вовсю трудился над каким-то домиком.

Петер, сидя в своем кресле, посвистывал.

— Прекрасный прием, ничего не скажешь, — сказал он вдруг.

— Если найдешь на кухне бутылку пива, возьми ее себе, — отозвался Эрик.

— Наконец-то первое разумное слово. — Петер пошел на кухню. Там ему пришлось шагать через грязные тарелки и кастрюли, стоявшие на полу. Вскоре он вернулся.

— Нет там никакого пива, — объявил он.

— Так я и думал, — выглянул из-за домов Эрик. — Последнюю бутылку я выпил позавчера.

— Ну и тип. — Петер сел к столу и стал наблюдать за их работой.

Некоторое время все молчали. Петер закурил и продолжал наблюдать за ними.

— А если я уйду, вы не очень обидитесь? — спросил он наконец.

— Право, не знаю. — Эрик взглянул на Тове. — Ты как?

— Немножко обижусь, но это быстро пройдет.

— Приятные вы ребята. — Петер встал. — Ладно, я пошел. Я чувствую себя тут лишним.

— Ничего, что я не провожаю тебя? — спросил Эрик. — Не могу бросить эту штуку.

— Только не беспокойся. И выздоравливай. — Петер вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь.

— Он не обиделся? — взволновался Пребен.

— Ни капельки, — успокоила его Тове.

— Что ты, из-за такой ерунды Петер не обижается, — сказал Эрик. — Он хороший парень.

— Иногда мне становится жаль его, — промолвила Тове.

— Почему? — спросил Пребен.

— Ах, как ему не повезло, у него по-настоящему трагическая судьба. Как-то, когда мы были одни, он рассказал мне свою жизнь. С юных лет он мечтал стать писателем, у него ведь находили большой талант. Несколько лет тому назад он завершил свою первую книгу. Она была плодом многих лет самоотверженного труда и борьбы. Неоднократно он порывался сжечь ее, но каждый раз находил в себе силы и волю продолжать работу. И вот книга была закончена. За нее ухватилось первое же издательство, где он ее показал. Они пришли в бешеный восторг, клялись, что Петер — величайший гений нашего века.