— Хоть сегодня я могу взять машину на вечер? — спросил Ульрик, вернувшись на террасу.

— Нет, — отрезала фру Аллерхольм, — она нужна мне.

— Вот дьявол, — рассердился Ульрик. — А на поезде ты не можешь доехать?

— Ни в коем случае.

— И кто вас просил продавать старую машину! — Ульрик с упреком взглянул на отца. — Мы вполне могли бы держать две.

— Между прочим, существует такое понятие, как социальная этика, — сказал Аллерхольм, — и я поступился бы ею, если б позволил себе иметь две машины, в то время как тысячи мечтающих об автомобиле не могут приобрести даже одного.

— Какая еще социальная этика? — Ульрик посмотрел на отца с презрением. — Ни фига ее у тебя нет.

— Да уж наверняка побольше, чем у тебя, — с достоинством ответил Аллерхольм.

Сразу после обеда фру Аллерхольм уехала, почти одновременно с ней удалился Ульрик, пешком и заметно раздраженный. Немного погодя за Ильзой приехал какой-то молодой человек в автомобиле, и директор Аллерхольм остался один. Попросив горничную принести ему кофе на террасу, он расположился в шезлонге с дорогой сигарой и вечерней газетой.

«Завершена встреча министров иностранных дел» — выделялся на первой полосе газеты заголовок. Министры иностранных дел четырех крупных держав в течение нескольких недель встречались в Нью-Йорке для того, чтобы участвовать — кроме солидных банкетов — в совместном обсуждении различных проблем, так или иначе имеющих отношение к международному положению. Газета поместила информацию транснационального телеграфного агентства о некоторых высказываниях этих четырех министров. Все они выразили удовлетворение итогами встречи. Конечно, достичь полного взаимопонимания во всех без исключения вопросах не удалось, но уже то, что они получили возможность обменяться мнениями по поводу этих проблем, стало еще одним шагом на пути к благоденствию и взаимопониманию. Ни одной из четырех указанных держав не грозило непосредственное нападение, но если война все же разразится, то все они будут действовать заодно и наверняка ее выиграют. Таким образом, можно смотреть в ближайшее будущее без тревог и опасений.

И тут директору Аллерхольму показалось, что кто-то его зовет. Раздраженные оклики слышались со стороны соседнего сада. Он тут же спустился вниз и увидел за забором невысокого тощего человека, угрожающе размахивавшего палкой. Это был его сосед, пенсионер Мельвад, бывший зубной врач.

— Так вот, учтите, — прошипел зубной врач и взмахнул палкой, — учтите, что дальше я этого терпеть не буду.

— Чего не будете терпеть? — спокойно спросил Аллерхольм.

— Того, что вы вечно ставите свою машину против моего участка.

— Я ее там не ставлю.

— Ах, не ставите! Иди-ка сюда, Луиза.

К ограде приблизилась пожилая дама, высохшая, если это только возможно, еще больше своего мужа и тоже вооруженная палкой.

— Ведь ты же своими глазами видела, Луиза, — зло сказал зубной врач, — как машина директора Аллерхольма стояла прямо напротив нашего сада.

— Видела, и не раз, — пропищала Луиза.

— Прошу простить меня. — Аллерхольм воспринял инцидент спокойно, он твердо решил не ссориться. — Произошло недоразумение. Я позабочусь, чтобы в дальнейшем оно не повторилось.

— Недоразумение, — шипел зубной врач, — недоразумение, повторяющееся ежедневно. Ну уж нет, милостивый государь, я вас предупреждаю: если вы еще хоть раз поставите машину против моей дорожки — я тут же звоню в полицию. И пусть они ее забирают.

Изрыгнув эту угрозу, оба иссохших создания удалились в сторону своего дома, размахивая палками, которые, судя по всему, были нужны им только в качестве своеобразного оружия, так как ноги у обоих были, совершенно очевидно, здоровые.

Аллерхольм пожал плечами, закурил и не спеша пошел назад по садовой дорожке. Сад был все еще красив, но явно нуждался в поливке. Директор Аллерхольм наладил дождевальную установку и долго с удовольствием наблюдал, как она разбрасывает освежающие водяные лучики до газонам и клумбам.

— Решил полить немного? — появился у противоположной изгороди другой сосед Аллерхольма, оптовик Хойструп.

— Да, надо. — Аллерхольм подошел к нему.

— Все начинает сохнуть. Лето в этом году просто потрясающее.

— Ага, лето на редкость, — согласился с ним Аллерхольм.

— Слышал, как ты ругался с мумиями.

— Все из-за машины. Говорят, я ставил ее перед их участком.

— Совсем, видать, спятили. — Хойструп покачал головой.

— Может, поднимемся ко мне, промочим горло? — спросил Аллерхольм.

Хойструп ничего против не имел.

Аллерхольму пришлось самому принести виски, содовую, достать стаканы — уже ушла и горничная.

— Прекрасное виски, — сделав глоток, уважительно сказал Хойструп. — И где ты только его достаешь?

— Есть у меня один неплохой канал.

— А вот мне трудно добывать приличное виски, — вздохнул Хойструп. — Зато по линии кофе имею прекрасные связи.

— Кофе? — Аллерхольм даже привстал. — Нам бы весьма не мешало запастись кофе.

— Тогда, может быть, имеет смысл организовать небольшую обменную биржу, а?

Они быстро сошлись на взаимовыгодных условиях.

— Не понимаю, почему, кого ни встретишь, все жалуются: того нет, другого… — сказал Аллерхольм. — Нужно просто обмениваться друг с другом.

— Значит, договорились, — сказала Римса. — Он наверняка скоро заснет.

— Ладно, справлюсь, — кивнул Пребен.

— Ну пока, мы пошли. Главное, не забудь — когда пойдешь спать, загляни к нему: он вечно все с себя сбрасывает.

— Хорошо, я посмотрю. Желаю вам приятно провести вечер.

Вернувшись к себе, Пребен сел за стол. Он собирался полистать недавно купленные книги и предвкушал это удовольствие с детски радостным нетерпением.

Кажется, пока для него в столице все складывается совсем неплохо. Он снял хорошую комнату, да еще у весьма милых людей, устроился на работу. По совету Акселя он зашел в министерство восстановления народного хозяйства, где его представили начальнику отдела Браску: у него в отделе как раз не хватало единицы.

— Вы, значит, на экономическом учитесь? — спросил Браск, на что Пребен ответил утвердительно.

— Первый курс закончили? — продолжал начальник отдела.

— Нет еще.

— Ладно, это неважно. А способности у вас есть?

— Да, — осторожно ответил Пребен, — полагаю, что есть.

— Впрочем, это тоже неважно. С первого можете выйти?

Пребен сказал «да», и дело таким образом уладилось. Он стал сотрудником, бесспорно, самого значительного министерства страны.

— Пре-е-е-бен! — раздался вдруг из детской пронзительный голос.

Пребен со вздохом поднялся.

— Пить хочется, — сообщил Еспер, когда Пребен вошел к нему.

Пребен принес стакан молока.

— Мне и есть хочется, — заявил Еспер, осушив стакан.

— Никакой еды, — строго сказал Пребен, не задумавшись о том, какие ужасные последствия может иметь подобный отказ для развития ребенка.

— Дай поесть, а не то буду кричать.

— Кричи, — холодно ответил Пребен.

Еспер закричал, и Пребен пошел на кухню делать ему бутерброд. Когда он вернулся, Еспера в детской не было. Пребен обнаружил его в гостиной играющим на полу в кубики.

— Марш в постель, — раздраженно сказал Пребен, — вот тебе еда.

— А я не голодный.

— Как хочешь, но спать ты все равно пойдешь!

— Заткнись, — сказал Еспер.

Пребен попробовал вывести Еспера силой, но добился лишь того, что тот укусил его за руку. Так что он довольно скоро оставил свои попытки употребить силу и попробовал заманить Еспера в постель по-хорошему. Может быть, Аксель с Римсой и правы — ребенку нельзя угрожать…

— А если я построю тебе красивый дом, — предложил Пребен, — пойдешь спать?

— Пойду, — пообещал Еспер.

Пребен старательно возвел огромный дом, использовав все кубики.

— Дом некрасивый, — хмыкнул Еспер.

— Красивый, красивый, пошли спать.

— Никуда я не пойду, пока не построишь красивый дом. — Еспер с размаху пнул творение Пребена, которое тут же развалилось.