— Джексон?

— Да, — сказал он, взглянув через плечо.

— Принеси всю бутылку.

Его плечи задрожали от смеха, и он сделал, как его просили, присоединившись к ней на диване. Она удивила его, подняв свой бокал для тоста.

— За испорченное детство и плохо проведённые праздники Рождества, — сказала она. Он удерживая её взгляд, чокнулся своим стаканом с её.

— В самом деле, плохие праздники Рождества? Испорченное детство?

Это было совершенно не то, что он от неё ожидал.

Она кивнула. Это был первый раз, когда она добровольно что-нибудь поведала о своей жизни.

— У меня были ужасные праздники Рождества, — сказала она, глядя в свой стакан, а затем снова на него.

— Тогда почему ты так сильно его любишь?

Она криво улыбнулась. — Я неисправимый оптимист, Джексон. Я не могу позволить своему прошлому влиять на моё будущее. Я отказываюсь верить, что это является показателем того, на что я имею право. Я надеюсь на что-то лучшее. Я надеюсь на самое лучшее. Я знаю, что однажды в Рождество у меня будет все, что я когда-либо хотела. Все то, что не может быть завёрнуто в подарочную упаковку, важные вещи ... — Её голос сорвался в конце, и он почувствовал, как его собственные внутренности сжались в реакции, на её слова. Как, черт возьми, они оба могут иметь все эти сходства и все же быть полными противоположностями?

Она завозилась со своим стаканом. Он догадался, что она чувствовала себя немного неловко из-за того, что сказала.

— Значит, ты ждёшь появления какого-нибудь принца, чтобы он сразил тебя наповал?

Он поморщился внутри от чёрствости своего тона. Это было сделано не намеренно, но его раздражало то, что она думала, что этот идеальный парень собирался появиться и подарить ей целый мир.

— О, прошу тебя. Джексон, я не наивна. Я видела много ужасных, действительно отвратительных вещей. Я не жду появления мужчины, который сделает меня счастливой.

— Так чего же всё-таки, ты хочешь? Семью?

Она покачала головой. — Нет.

Это был не тот ответ, что он ожидал. Она не хотела супруга, ребёнка?

— Почему нет?

Она пожала плечами. — Мне трудно довериться.

— Мужчине?

Она удерживала его взгляд ещё секунду, а затем резко кивнула, её волосы упали на правое плечо. Если бы она была кем-то другим, он бы протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, чтобы увидеть, была ли она такой же мягкой, как и её кожа, которую он чувствовал в ту ночь рядом с собой в постели.

— Кто тебя обидел?

— Я думала, что мы должны были играть в игру, — сказала она, чуть громче шёпота.

— Мы и играем. И это моя очередь.

Она допила остаток своего напитка, а затем повернулась к нему. — Никто.

— Бред собачий. Ты почти запаниковала, когда я прикоснулся к тебе в ту ночь.

— Мне не нравится грубое обращение.

— Это было нечто большее. Ты была очень напугана, как кто-то, кто был ...

— Повтори, пожалуйста.

Он покачал головой. — Ни за что. Я дал тебе полный, честный ответ. Ты никуда с этим не денешься.

— Прекрасно. У меня совершенно точно не было воспитания в стиле Кливера. Скажем, что мне доводилось иметь дело с неправильным типом парней.

Он почувствовал, как его сердце врезалось в грудную клетку. Он внимательно наблюдал за её выражением, когда она отвернулась и уставилась на огонь.

— Что случилось?

— Это уже два вопроса, Джексон.

Она была такой тихой, что ему пришлось наклониться вперёд, чтобы услышать её ответ.

Мысль о том, что Ханна была подвержена жестокому обращению со стороны мужчины, причинило ему боль. Это разозлило его, заставило его внутренности сжаться, и он смутно почувствовал, что его эмоции были гораздо сильнее, чем они должны быть к человеку, которого он едва знал.

Она заправила своенравную прядь волос за ухо и подняла глаза, посмотрев на него, её взгляд был полон тайн и боли. Он знал, как быть настолько закрытым человеком, и как тяжело поделиться с кем-то.

Она улыбнулась, и выражение её лица полностью изменилось. У неё была великолепная улыбка, которая вызывала желание улыбнуться в ответ. Но была часть его, которая была разочарована, ведь он действительно хотел её узнать.

— Мой ход!

Но вместо того, чтобы задать ему вопрос, она вскочила и подошла к столу. Он не отвёл от неё взгляда, когда она вернулась с тарелкой рождественского печенья, испечённого ранее. Ему сложно было сосредоточиться, пока он размышлял, как ей идут джинсы. Она развернулась именно в тот момент, когда его глаза любовались её задом. Она подняла одну бровь и положила руку на бедро. Он невозмутимо улыбнулся.

— Ты слышал хоть слово из того, что я сказала? — спросила она голосом, который заставил его думать, что она могла бы быть отличным школьным учителем.

— Я все слышал, — соврал он.

— Тогда что я только что сказала?

Он сделал ошибку, посмотрев вниз на её грудь, которая растягивала её рубашку. Он не мог не думать о том, насколько хорошо они заполнят его руки, а также ...

— Джексон Пирс.

Он не мог ничего с этим поделать. Наклонив голову, он, потирая затылок, засмеялся.

— Ханна, — сказал он, смотря в её блестящие глаза, не в силах остановить усмешку, которая, казалось, появлялась на его лице, когда он был рядом с ней. — Мне очень жаль, но ты должна войти в моё положение. Ты красивая женщина.

Она сделала шаг ближе и ткнула его в грудь, и, он подавил желание рассмеяться. Он понял ещё кое-что, когда смотрел в её страстные глаза. Когда он впервые встретил её, она бы ни за что не ткнула его, но теперь, она ему доверяла. Она вела себя искренне, пылко и напористо, что заставило его чувствовать себя чертовски хорошо.

— Пожалуйста, сохрани свои фразочки для кого-то, кто действительно на них поведётся, — сухо сказала она.

Он кивнул. — Прекрасно. Почему бы тебе не спросить меня о том, что ты на самом деле очень сильно хочешь узнать?

— И что бы это было?

Он мог сказать, что ей было любопытно, и он не знал, был ли это виски или что его сила воли растаяла после того, как он провёл два дня с этой женщиной, но он прекратил отрицать их притяжение.

— Как это целовать меня.

Что он только что сказал?

Она быстро отвела глаза от его сверкающих карих. Ей нужно было изобразить холодность и легкомыслие.

— Абсолютно не то, о чем я думала.

— Но хотела?

Он наклонился к ней.

Её пальчики на ногах поджались, когда она вдохнула запах его лосьона. Как мог человек пахнуть так хорошо в конце дня?

— Хотела?

Джексон Пирс определённо знал, как очаровать женщину.

— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.

Он не переставал улыбаться, и она тоже не смогла.

— Я думаю, что ты слишком много выпил.

Ханна рассмеялась.

— Ханна, два виски не смогут изменить уровень содержания алкоголя у меня крови, — сказал он сухо.

Ей нравилось дразнить его. Это было возбуждающим и захватывающим, и это казалось таким естественным. Если обстоятельства были бы иными, и они не были теми, кем они были, может быть, именно такими они могли бы быть. Теперь, когда они больше не говорили об их прошлом, она могла расслабиться. Или должна была быть способной на это, если бы Джексон не начал говорить о том, чтобы поцеловать её. Мысли о прикосновении её губ к губам Джексона было достаточно, чтобы заставить её сбежать куда подальше, потому что она знала, что это было бы греховно хорошо.

— А вот ты, с другой стороны, совершенно не выглядишь так, как будто можешь справиться с очередной порцией алкоголя, — сказал он самодовольно и налил себе ещё порцию. Ханна смотрела, как он одним махом проглотил содержимое стакана, любуясь, как сжались мышцы на его загорелой шее. Он был слишком красив. Блеск в его глазах говорил ей о том, что он знал о том, что она осмотрела его с головы до ног, и ей нравилось то, что она видела.

Она поджала губы и использовала свой самый авторитетный тон.