— Я не могу это сделать, — сказала она у его груди, крепко его удерживая.

— Я буду бороться за нас обоих. Тебе не придётся говорить ей прощай, — сказал он, касаясь губами её волос.

— Ты не понимаешь, как сильно меня это разрушит. Если ты заботишься обо мне, то отпустишь меня, — прошептала она, все ещё не отходя от него. Она почувствовала, как его тело напряглось.

— Ханна, — сказал он, когда она, наконец, собралась с силами, чтобы выбраться из его объятий, из этого ложного чувства безопасности.

— Прошу, Джексон. — Она услышала по радио няне, что Эмили начинает просыпаться, и замерла. Она почувствовала, что он пристально смотрит на неё, а затем Эмили вскрикнула снова. Ей нужно было уйти, прежде чем он пойдёт за Эмили.

— Хорошо, — сказал он грубо. — Если это то, что тебе нужно сделать, тогда иди. Но я клянусь перед Богом, я собираюсь сделать все правильно. Я не собираюсь потерять тебя или Эм.

Она не встретилась с ним взглядом, просто повернулась и пошла по коридору, остановившись, лишь чтобы забрать свои сумки. Она должна была уйти прямо сейчас. Она почувствовала, как задрожало её тело, когда она услышала плач Эмили, и его голос окликнул её. — Когда ты будешь готова, я буду здесь.

Она закрыла дверь, отрезая от себя его слова и плач Эмили.

Ханна сделала глубокий вдох, позволяя холодному воздуху декабря заполнить лёгкие, когда споткнулась на людном тротуаре. Но она не могла идти в ногу с пешеходами, она не могла двигаться вперёд, она не могла продолжать уходить от единственных двух людей в мире, которых она по-настоящему любила. Санта на углу улицы звенел своим колоколом и образ Джексона в Кроссинг Хоуп возник в её голове. Он боролся за неё, защищал её, спас её. Джексон сделал решительный шаг. Она умоляла его удочерить Эмили, чтобы бороться за его племянницу, и он сдержал своё обещание. А теперь это была Ханна, убегающая, когда все пошло наперекосяк. Она потратила так много лет на бегство. Она понимала, почему он солгал ей. Он был защитником. Он делал это для своей матери, своей сестры, и теперь для неё и Эмили. Она совершенно никак не могла уйти от Джексона. Она должна была вернуться.

Она медленно повернулась, когда услышала своё имя над шумом дорожного движения и болтовнёй пешеходов. Это был глубокий, насыщенный голос, который произносил её имя так, как никто другой. Он был там. Джексон гордо стоял прямо посередине тротуара, его чёрное пальто было присыпано снегом.

Она на мгновение отвела от него свой взгляд, и её шаг запнулся, как это было в ту ночь, когда она нашла Эмили. Джексон был не один. В его руках, полной противоположностью его чёрному пальто, был розовый свёрток. Мир на мгновение замедлился, даже когда Джексон бросился к ней. Из-за слез все было размыто, она не верила своим глазам. Несмотря на то, что она ушла от него, он был здесь ради неё.

— Ханна, — сказал он грубо.

— Джексон.

Он протянул свободную руку к её щеке. Он был реальным.

— Прости, что я солгал тебе, и я знаю, что ты сказала, что тебе нужно время, но, черт возьми, я не могу позволить тебе уйти.

— Я была на обратном пути к тебе, — сказала она, смеясь и плача одновременно. — Прости, что ушла от тебя.

— Я люблю тебя. Ты женщина, с которой я хочу провести остаток своей жизни, и любить каждый день. Я не хочу прожить и дня, не имея возможности целовать тебя или держать в своих объятьях. Ты, Ханна. Я хочу тебя навсегда. — Он подошёл к ней ближе, вытирая слезы, которые текли по её лицу. — Мне нужны ты и Эмили. Навсегда. Если ты позволишь, конечно же, — сказал он с улыбкой, в которой светилась любовь.

Она глубоко вздохнула. — Эмили?

— Я знаю, что этот парень, фальшивка. Ты это тоже знаешь. Эмили наша, и ты должна верить в это. И если нам придётся бороться за неё, мы будем. И мы победим, — сказал он, поцеловав Эмили в лоб.

Джексон протянул ей Эмили. Любовь, которую она не могла описать, наполнила её сердце и исцелила душу, пока малышка не моргая смотрела на неё, прежде чем на её лице вспыхнула неуверенная улыбка. Она не могла уйти от этого ребёнка. Она так сильно за неё боролась, ради неё потеряла работу, ради неё сражались с пургой. Она не могла бросить её сейчас. Никогда.

Она оторвалась от ангельского лица Эмили и посмотрела на Джексона. И улыбнулась ему. — Я тоже тебя люблю.

— Я хочу, чтобы мы вместе нашли дом, какой ты захочешь. Если ты хочешь жить в Кроссинг Хоуп, то мы так и сделаем. Я хочу, чтобы у тебя был дом твоей мечты. Мы собираемся быть семьёй, которой ни у кого из нас никогда не было. Настоящей, Ханна. Я хочу быть твоим мужем. Боже, я хочу быть этим человеком.

— Где бы ни были ты и Эмили – это и есть мой дом. — Когда она почувствовала его объятия и вдохнула его запах, Ханна знала, что была дома. Джексон был её домом. Не здание, не строение, он. Она подняла к нему лицо, видя любовь и мерцающее желание, когда он опустил голову, чтобы слиться с ней в поцелуе. Она ощущала вечность на его губах, пока они стояли под осыпающим их снегом, держа между собой самое ценное, Эмили. Она нашла своего рыцаря, королевство своей мечты.

Ханна нашла свою семью на Рождество.

Она нашла свою семью навсегда.

— Папочка, не забудь звезду!

Джексон посмотрел на Эмили, которая смотрела на него снизу вверх большими карими глазами, сжимая в руке сверкающую золотую звезду. Он улыбнулся, когда наклонился и поднял трёхлетнюю дочь в свои объятия. Мягкая, красная ткань бархата, из которого было сделано её платье, задевала его предплечье, когда он поднёс Эмили близко к верхушке ёлки. Он поправил украшение и хмыкнул, когда она всплеснула руками на то, что получилось в результате.

Все ещё держа Эмили на руках, он подошёл к выходящему на заснеженный передний двор окну, на этот вид  он никогда не устанет смотреть, передний дворик в их коттедже светился как Лас-Вегас.

Ханна и Эмили провели весь день, добавляя белые огни к вечнозелёным растениям, венкам и саням Санты на крыльце. Каждый год Ханна настаивала на том, чтобы повесить  гигантский венок на входной двери. Она даже смогла заставить его забраться на лестницу и добавить огни по фронтону крыши. Но он не жаловался. В этом году, он мог даже признаться, что ему это нравилось.

— Когда придут тётя и дядя Сэмпсон, папочка? — Спросила Эмили, глядя в окно. Джексон вздохнул. Это была ещё одна ежегодная традиция, которую начала Ханна - Сэмпсоны в канун Рождества. Другое дело, что он не жаловался. Как он мог, когда пожилая пара пристрастилась к его дочери, как будто бы они были её бабушкой и дедушкой?

— Скоро, дорогая. Просто слушай колокола, — сказал Джексон, поворачиваясь, когда услышал шаги Ханны.

Его жена подошла к ним, приложив указательный палец к губам. — Он, наконец, уснул, —  прошептала Ханна, прижимаясь к нему.

— Малыш Кристофер слишком много спит! — Эмили воскликнула нахмурившись.

— Это только так кажется, Эмили. Но новорожденным нужно намного больше сна, чем нам, — сказала Ханна, нажав на нос Эмили.

Буйный звон колоколов свидетельствовал о том, что Сэмпсоны приближались. Джексон вздохнул и посмотрел на Ханну.

— Я люблю тебя, Джексон, — сказала она с ослепительной улыбкой и блеском в зелёных глазах, когда она ущипнула его за бок.

— Я тоже тебя люблю, Ханна, — сказал он, наградив поцелуем её мягкие губы. Целовать Ханну было тем, что никогда ему не надоедало. На самом деле, это было тем, на что он намеревался потратить много времени после того, как Сэмпсоны уйдут.

Эмили рассмеялась и подпрыгнула в его руках, когда пара появилась на их дорожке. Большой красный мешок был доверху набит и находился в задней части саней.

— Они такие милые, — прошептала Ханна, глядя в окно.

Джексон согласился, но молча думал, что его жена была гораздо милее. Женщина рядом с ним показала ему силу прощения. У них была дочь Эмили, и два месяца назад, в семье появился сын. Джексон узнал значение выражения бескорыстная любовь.