— Мне жаль, — сказала она, протягивая руку, чтобы прикоснуться к нему, но остановила себя, не зная, отстранится ли он. Почему она не могла просто расслабиться? Позволить Джексону увести её в сладкое забвение? Когда она смотрела на его мускулистую спину, её глаза блуждали по рукам, что боготворили её, она знала почему. Если бы она переспала с ним, она влюбилась бы в него, а любить Джексона было невозможным. Любить кого-нибудь, настолько кому-то верить, дать такую силу, было непостижимо. Она провела всю свою жизнь, пытаясь обрести свободу, и отказаться от неё было бы немыслимо.

— Мне жаль, — снова прошептала она, когда смотрела на его спину. В это время она была уверена, что приняла единственно верное решение, это никогда не должно было зайти так далеко. Он достиг той её части, до которой никто раньше не добирался.

— Я, мне нужна минутка.

— Я сейчас чувствую себя очень, очень глупо, — сказала Ханна, прижав колени к груди и желая, чтобы диван поглотил её целиком. Она ещё крепче обняла себя, с желанием, найти свою рубашку. Джексон наклонился и поднял свою рубашку, а затем осторожно надел на неё. Она просунула руки, вдыхая его запах, чувствуя, как мягкий хлопок обволакивает её, словно одеяло. Свет от камина мягким, тёплым оттенком освещал его мускулистое тело, из-за чего оно казалось ещё сильнее и красивее, чем у мужчины может быть, как она думала раньше.

— Ты в порядке?

Ханна кивнула, не в силах вымолвить и слова из-за комка в горле. Объясни ему почему. Скажи ему, что никогда ничего не хотела так сильно, как отпустить прошлое и провести сегодняшнюю ночь в его объятьях ... Скажи ему, что хочешь, чтобы он стал первым мужчиной, который мог бы прикоснуться к тебе, обнять и любить тебя. Ханна смотрела на Джексона, её мысли проносились в её голове, но она не проронила ни слова. Джексона стиснул челюсти, как будто он почувствовал её борьбу. Но она все ещё так и не смогла открыть рот.

— Тогда, спокойной ночи, — сказал он и медленно отвернулся. Он дал ей более чем достаточно времени, чтобы окликнуть его. Более чем достаточно времени, чтобы признать, что она совершила ошибку.

***

Джексон смотрел в потолок. Прошёл целый час с тех пор, как он покинул Ханну в гостиной. Сейчас ему казалось, что он мог гораздо лучше справиться с бушующим штормом снаружи, чем пытаться понять женщину, что находилась рядом с ним. Он был зол на себя за то, что сдался и позволил себе прикоснуться к ней и поцеловать. В течение нескольких часов его эмоции сменились от ощущения дрожи из-за ярости от её своевольной речи, до унизительного осознания того, что она была права, от мучительного страха, что она потерялась в пурге, к необъяснимому чувству благодарности и облегчения, когда он её нашёл, и наконец от сильнейшего желания, подобно которому он никогда не испытывал ранее, к ощущению, что он остался за бортом.

Он думал, что между ними есть связь, которая была чем-то большим, чем физическое влечение. А потом она все закончила.

Джексон потёр глаза тыльной стороной ладони. Пытаться уснуть было бесполезно. Часть его хотела выяснить, что произошло. Когда они были на кухне, она прошептала, что знала, как это быть в одиночестве, что она всегда была одна. Почему? Где была её семья? Он мысленно прокрутил все их разговоры и не мог припомнить тот, в котором Ханна упоминала свою семью.

Затем ещё была и Эмили, и королевская издевка, которую он получил в ответ, когда рассказал Ханне о своём плане. Теперь это вызывало у него улыбку. Она была права. Как он мог добровольно позволить своей племяннице жить в приюте, когда он был в состоянии дать ей дом?

Его мысли вернулись к их ссоре, перед тем как он выбежал из дома. Он вспомнил ту боль в её глазах, проблески гнева на лице, когда она на него кричала. Джексон сел на кровати, когда его осенило, что Ханна говорила о себе. Все это имело смысл. Её страх перед ним. Её выбор карьеры. И её внезапное отступление. Он не знал подробностей, но его интуиция подсказывала ему, что он был прав, и на этот раз он хотел, чтобы это было не так. Его охватило желание разыскать всех, кто когда-либо причинил ей боль. Он хотел защитить её. И он не чувствовал такую необходимость в течение очень долгого времени.

Он собирался столкнуться со своим прошлым и будущим. Он собирался попытаться вернуть того себя, когда он был, когда его мать была жива. Он собирался стать дядей для Эмили, в котором она так нуждалась.

Но он не собирался делать это без Ханны.

Ханна давно не чувствовала себя такой опустошённой. Как будто она снова была тем ребёнком, когда думала, что кто-то спасёт её, но возникали какие-то трудности, которые препятствовали этому, и это разбивало ей сердце, это же сейчас происходило и с Эмили.

Она застегнула свою сумку так тихо, как смогла, не желая пока будить малышку. Она загрузит вещи в автомобиль, а затем вернётся за Эмили. Чем меньше времени им придётся провести с Джексоном этим утром, тем лучше. Она подвела Эм, и она подвела Луис. Её инстинкты ошиблись насчёт Джексона. Она позволила своему влечению к нему затуманить свой разум, она никогда не совершала так много ошибок сразу.

Ханна шла по коридору, похлопав Чарли, когда он подбежал к ней. Она не хотела видеть Джексона. Она не имела ни малейшего представления о том, как она сможет смотреть ему в глаза и стараться скрыть своё разочарование. Она не будет плакать, когда он будет прощаться со своей племянницей и с ней сегодня. Она подождёт, пока не окажется в машине, на безопасном расстоянии от коттеджа.

Войдя в большую комнату, она остановилась, а её сердце замерло. Джексон стоял рядом с погасшим камином, его взгляд был направлен на неё, а губы сомкнуты в узкую линию. Её взгляд опустился от его красивого лица на сумку рядом с его ногами. Она смотрела на него, не решаясь спросить о том, на что она надеялась больше всего на свете.

— Я собираюсь удочерить её. — Его голос нарушил молчание в комнате. Его взгляд удерживал её, и в ней все замерло. Она закусила губу, отчаянно пытаясь сдержать свои эмоции. Она не хотела верить, не могла. Его силуэт казался нечётким. Это были слова, о которых она молилась, будучи ребёнком в приёмной семье. Это были слова, которые могли бы спасти её. Она уберегла Эмили и сдержала своё обещание Луис. Облегчение и благодарность пронзили её. Её сумка соскользнула с её плеча, с глухим стуком упав на пол. Она отчаянно пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, её дыхание стало прерывистым...

Она наклонила голову, коснувшись подбородком груди, и закрыла лицо руками. Несколько секунд спустя Джексон был рядом, и с той же нежностью, с которой он касался её прошлой ночью, он аккуратно взял её за руки и сжал в объятиях.

— Я не имею ни малейшего понятия, что я делаю, — прошептал он ей в волосы.

— Ты и не должен, — сказала Ханна, уткнувшись лицом в его грудь, а тепло, которое она ощущала от Джексона вызывало привыкание.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Она решительно кивнула. — Я буду рядом на каждом этапе во время процесса удочерения. Я помогу тебе, чем смогу.

— Даёшь слово? — спросил он, откинувшись назад, чтобы посмотреть на неё, странный свет мерцал в его глазах.

Она сделает все что угодно для Эмили. — Обещаю. Я сделаю все, что потребуется, — сказала Ханна, улыбаясь ему снизу вверх.

***

Ханна открыла дверь в грязном, душном правительственном учреждении, которое было её вторым домом в течение последних пяти лет. Её не было здесь всего лишь пять дней, а казалось, будто она отсутствовала уже несколько месяцев. Она чувствовала себя более уверенной, более решительной... но более уязвимой. Тщательно выстроенная ею стена давала трещину. Ханна впускала людей в свою жизнь.

Но она сделала это. Она убедила Джексона. . Он находился в Хоупс Кроссинг, полностью готовый с головой уйти в бумажную волокиту. Ничто не могло подготовить её к его словам, о том, что он собирается удочерить Эмили. Она не знала, что побудило его передумать, и сейчас ей не хотелось это выяснять.