Серия: Миллиардер на Рождество 1

Переводчик: Яна Редгрейв

Редактор : Ника Гарская

, Соня Бренер

Обложка: Евгения Кононова

Бета корректор: Ольга Жлудова

Переведено для группы: vk.com/bambook_clubs

Джексон Пирс не сделал бы себе состояние, потакая неподготовленным идеям, и уж тем более не тем, которые нуждаются в смене подгузников. И даже симпатичная брюнетка, которая связывает его с малышкой на её руках, не сможет растопить его ледяное сердце.

Ребёнок на пороге является наименьшей из проблем Ханны Вудс – она должна найти дядю малышки, иначе ребёнок окажется в приюте. Выследив место обитания генерального директора-затворника, она обнаруживает около двух метров праздничной сексуальности и дверь, которую захлопнули перед её лицом. Но, когда Джексон приходит в себя, он настаивает на том, что ради маленькой Эмили они должны пожениться, а Ханна понимает, что влюбляется в затворника миллиардера и надеется на их собственное праздничное чудо…

Посвящается Эндрю, моему мужу. Ты – мой партнёр в жизни, мой задушевный друг, мой герой. С любовью, всегда.

Ханна ненавидела вечера четверга.

Все, что она хотела делать после консультации с одинокими, неработающими матерями – это переодеться в свою фланелевую пижаму с пингвинами, выпить два бокала вина и съесть большую упаковку жирных и высококалорийных картофельных чипсов во время просмотра нудных телепрограмм.

К счастью для её талии, она бросила эту привычку по истечении двух месяцев семинара, когда заметила формирующиеся складочки над поясом её любимых джинсов. Теперь она позволяет себе подобную роскошь только раз в месяц, переключившись на полужирные органические чипсы. Не было никакого смысла каждый раз ограничивать себя чипсами, когда она не могла спасти мир и каждого ребёнка, который оказывался в приюте – или так она продолжала себе говорить. Подобные ночи тестировали эту теорию.

Ханна поворачивала ключ до тех пор, пока не услышала, как щёлкнул замок на древней церковной двери. Она забросила сумку себе на плечо и спустилась по невысокой лестнице, по две ступеньки за раз, её мысли занимала Луис, женщина, которая сегодня не пришла на встречу. На последней ступеньке она притормозила и, несмотря на холодный ветер, остановилась. Что-то было не так. Она вытащила из кармана свой Blackberry, и посмотрела на экран. Никаких сообщений. Прикусив нижнюю губу, пристально вглядываясь в светящийся экран, она ждала звонка от Луис. Возможно, по дороге домой она заглянет к ней на квартиру.

Ханна подняла воротник, но, вместо того, чтобы пойти к своей машине, она положила ключи и Blackberry обратно в карман и, медленно обернувшись, посмотрела на церковь. Старая каменная постройка стояла как маяк утешения, освещённый жёлтым сиянием старомодного фонаря. Снег падал, словно провеиваемая через сито сахарная пудра, а прохладный ветер позднего ноября был пронизан слабым запахом кедра. Она прекрасно знала эту картину.

Но сегодня что-то было по-другому.

Промозглую тишину нарушил раздавшийся слабый крик, как пение птицы на рассвете. Ханна посмотрела в сторону звука. Её сердце дрогнуло, когда она заметила оставленную на каменном крыльце «корзину Моисея» с розовой подкладкой. Неужели она прошла мимо неё? Массивные дубовые двери возвышались над крошечным младенцем, как гигантское дерево защищающее гнездо с птенцами. Ханна пыталась проглотить возникший в горле болезненный комок страха.

Она узнала эту корзинку. Ведь её купила она.

Надрывные крики ребёнка, лежащего в корзине, выдернули её из настоящего и отправили назад в прошлое, в которое она редко осмеливалась возвращаться. Она пристально смотрела на ту корзину, образ которой из-за слез расплывался. На трясущихся ногах, подойдя ближе к ступенькам, она каждой клеточкой своего тела и каждой мурашкой, что пробежала по её рукам, знала, чей это ребёнок. И что это значило.

Ханна сделала глубокий вдох и, борясь за контроль, посмотрела вниз на корзину. Она упала перед ребёнком на колени, её капроновые колготки, соприкоснувшись с каменными ступеньками, разорвались, но она этого не заметила и ничего не почувствовала, ведь её глаза были устремлены на ребёнка. Розовое одеяло, розовая пушистая детская пижама, розовая шапочка - вещи, которые она выбрала для неё, и подарила, когда малышка родилась.

Эмили.

Её кожа была бледной, с красными пятнами из-за рыданий и холода зимнего воздуха. Ханна с трудом одеревеневшими пальцами сняла свои перчатки. Взяв её на руки, почувствовала прилив облегчения, когда Эмили прекратила плакать. Ханна, трясущимися руками прижала её ближе, укутывая в складках пальто. Она потёрла спинку ребёнка, прижимаясь лицом к нежному месту невозможно мягкой кожи у основания её шеи. Глубоко вдохнув, позволила ангельской чистоте ребёнка успокоить её.

Пока Ханна укутывала и согревала ребёнка, вокруг них кружился снег. Минуты буквально тянулись, пока Ханна, наконец, не прекратила укачивать Эмили и не посмотрела в её огромные фарфорово-голубые глаза, задаваясь вопросом, что же её сюда привело, хотя глубоко внутри она уже знала. Луис больше нет. Мамы Эмили больше нет.

Ханна медленно поднялась, понимая, что ей придётся уведомить полицию и её ожидает адский бой со службой защиты детей. Но в этот раз, она не будет играть по правилам. Она была рядом, когда Эмили родилась, и она сделает все, что в её силах, дабы ей не пришлось проходить через систему приёмного попечения.

Она держала младенца одной рукой, и была уже готова вытянуть свой Blackberry и связаться со своим контактом в полицейском участке, когда увидела что-то прикреплённое к внутренней стороне корзины. Она присела и прочла записку. Та была написана на обратной стороне чека из продуктового магазина толстым чёрным маркером:

«Прости, Ханна. Я так больше не могу. Это слишком трудно. Жизнь слишком трудна. Пожалуйста, найди моего брата, Кристофера Джеймса. Найди дядю Эмили. Он вырастит её».

Кислота прожигала горло и Ханна боролась с подступающей к нему желчью. Этого не может быть. Она только вчера говорила с Луис. Как она могла пропустить предупреждающие знаки?

Ханна прижала младенца ближе к груди. Дыхание Эмили стало спокойным, её ритмичное сердцебиение было полной противоположностью хаотичному сердцебиению Ханны. Что ты наделала, Луис?

Она уткнулась лицом в мягкие волосы ребёнка и слезы, которые грозились подступить, наконец, вырвались наружу из-за той боли, которую Эмили испытает, узнав, что её бросили. Она знала глубину этой боли. Ханна знала, что подобная боль никогда не исчезнет.

«Желаю Вам счастливого Рождества ...»

Ханна нажала кнопку громкости на приёмнике так сильно, что её указательный палец болезненно прогнулся. Она потёрла пульсирующий палец, глядя на теперь чёрный дисплей. Это будет совершенно несчастливое Рождество. Шансы на счастливое Рождество были невелики и гораздо выше в пользу несчастливого.

Она солгала своему боссу, коллегам, и нарушила некоторые основные правила в службе защиты детей, чтобы быть здесь. В то время как другие украшали свои дома, совершали рождественские покупки и посещали праздничные вечера, она сидела в холодной машине и, со спящим ребёнком на заднем сидении, из-за сугроба шпионила за человеком.