— Верни мне книгу.

Он поднял голову.

— Романтика, да? Никогда бы не посчитал тебя читательницей романтики.

Она прищурилась.

— Так вышло, что это - одна из моих самых любимых книг, так что с твоего позволения. — Она выхватила книгу из его рук. — Я хотела бы, чтобы ты вернул её в мою сумку.

Он поднял руки и по-мальчишески улыбнулся, с выражением, которое полностью расходилось с тем гневным, сдержанным человеком, к которому она привыкла.

— Не нужно стесняться этого.

Она нахмурилась. То, как он это сказал, дало ей ясно понять, что он думал, что она должна быть очень, очень смущена.

— Тебе, вероятно, следует прочитать эту книгу и взять несколько советов о том, как вести себя с женщиной.

Она не могла поверить, что сказала это вслух.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

Она боролась, с возникшим из ниоткуда желанием улыбнуться. Но это было трудно, потому что его смех, был глубоким, немного хрипловатым и очень сексуальным. Он преобразил его.

Он перестал смеяться, но улыбка осталась на губах, его идеальные белые зубы блестели. — Правда? Значит, ты думаешь, что мне не хватает навыков, необходимых для того, чтобы привлечь женщину?

Она скрестила руки перед собой.

— Ну, ты захлопнул дверь перед моим лицом.

Он перестал улыбаться.

— Я не захлопнул. Я закрыл её.

— Дважды. Ты захлопнул её дважды, — сказала она, подняв и пошевелив двумя пальцами.

Он сердито посмотрел на неё и засунул кулаки в карманы.

— А потом ты заорал мне в лицо и использовал свой рост и ... э-э ... габариты, чтобы запугать меня.

— Я не пытался запугать тебя.

— И отправил меня в метель.

Он потёр затылок, а затем посмотрел на потолок. Она могла поклясться, что он, молча, досчитал до десяти.

— Я вернулся за тобой.

— А потом позволил мне упасть, потому что должен был отобрать скребок для лобового стекла.

Он прищурился, сжал и разжал челюсти.

— Я не пытался отобрать скребок, я пытался убедить тебя войти внутрь.

— И рассыпал все моё рождественское печенье.

— Я помог тебе его собрать. Я понятия не имел, что там было печенье.

— Как бы там ни было, Джексон, ты определённо не знаешь, как относиться к леди.

Она схватила сумку, и бросила книгу обратно. Она почувствовала силу и энергию, которая исходила от него, и которую было невозможно игнорировать.

— Ханна, если бы ты не была связана с моей семьёй, у тебя не было бы никаких сомнений в том, знаю ли я, как относиться к леди.

Она знала, что её шея и лицо покраснели. Очевидно, что Джексон был мужчиной, у которого не возникало проблем с тем, чтобы привлечь женщину, но, сказанное им, прозвучало восхитительно, по-декадентски.

— Хорошая реплика.

Она продолжала дёргать молнию своей сумки, пытаясь её закрыть.

Она проигнорировала его и то, что прозвучало как приглушённый смех. Ей нужно было повернуть этот визит в нужное русло. Ей нужно было, чтобы он находился с Эмили, чтобы заставить его медленно растаять чувствами к своей очаровательной племяннице. Так или иначе, в ближайшие двадцать четыре часа, ей нужно было сломать, казалось бы, непробиваемые стены ... колокола Джексона Пирса. Она услышала колокола. Ханна посмотрела на Джексона, который все ещё смотрел на неё.

— Ты это слышал?

Он покачал головой.

— Слышал что?

— Колокола! — Завизжала Ханна, когда они снова зазвенели.

— Колокола?

Она кивнула и побежала мимо него к окну. Ханна резко вдохнула, когда сани, запряжённые двумя лошадьми, подъехали к передней части дома. И кучер, ну ...

— Джексон? — Прошептала она с недоверием глядя через плечо. ? Я думаю, что здесь мистер и миссис Клаус.

— Ты думаешь, что я поверю, что Санта и его жена бродят по моему двору перед входом? — Спросил он, присоединившись к ней у окна.

— Они не бродят.

— О, Боже, — прошептал он, его лицо побледнело, когда он посмотрел сквозь стекло. В конце концов, она пробилась через него! Ханна побежала к двери, но он опередил её и заблокировал вход. Скрещённые на груди руки и очень хмурый взгляд на его красивом лице совсем не поколебали её решимость.

Ханна стукнула ногой.

— Я впущу их.

— Нет, не впустишь.

— Нет, впущу, — сказала она, пытаясь оттолкнуть его в сторону. Вся эта гора мышц не сдвинулась ни на дюйм. Он просто испустил раздражённый вздох. Она отступила назад и посмотрела на него.

— Ты не можешь отказать им войти!

— Это не Санта, — простонал Джексон, потирая виски.

— Ну, кто это?

— Это мои сумасшедшие соседи, что живут ниже по улице, — сказал он, его голос был напряжённым, а звон становился все громче.

— Дом со всеми украшениями? — Спросила Ханна, думая о маленьком домике, мимо которого она проезжала прошлой ночью. Он был освещён и украшен с такой заботой, что Ханна на секунду притормозила, чтобы полюбоваться огнями.

Джексон кивнул, его лицо было мрачным.

— Он самый.

Они оба подпрыгнули от громкого стука.

Ханна улыбнулась ему.

Джексон закрыл глаза и пробормотал что-то себе под нос, поворачиваясь, чтобы открыть дверь. Порыв арктического ветра и шум неистовых колоколов поприветствовали их.

Ханна налила Сэмпсонам вторую чашку кофе, с восторгом слушая их рассказ о времени, когда они в метель спасли белку. Джексон, развалившись на диване рядом с ней, скрестил ноги в лодыжках и выглядел так, будто ему невероятно скучно. Он поймал её взгляд и поднял палец к виску, изображая, что нажимает на воображаемый курок большим пальцем. На что Ханна неодобрительно нахмурилась. Как ему могла не нравиться эта пара?

— О, Ханна, ты просто прелесть, моя дорогая. Мы были взаперти в течение нескольких дней, не с кем было даже поговорить! Мы всегда беспокоимся о Джексоне, когда он приезжает в этот коттедж, — сказала миссис Сэмпсон, ворча на Джексона. — Это совсем не хорошо, быть одному в праздники. А знаешь ли ты, — сказала миссис Сэмпсон, наклонившись вперёд и понизив голос до лихорадочного шёпота, — Что это одно из самых сложных времён года для многих людей?

— Я даже не могу себе представить, почему, — сказал Джексон, глубоким голосом растягивая слова. Ханна пыталась не расплескать содержимое своей кружки.

Пожилая женщина кивнула, совершенно не обращая внимания на сарказм Джексона, её вьющиеся белые волосы своеобразно подпрыгивали при каждом движении.

— Одиночество, милый. И именно поэтому мы зашли, чтобы навестить тебя. Мы столько раз приезжали сюда, искали тебя, и на расстоянии казалось, что мы видим свет, но потом, когда мы подходили ближе, в доме всегда было темно. Какая жалость, что мы никогда не застаём тебя!

Ханна ахнула и нахмурилась глядя на Джексона, который слегка пожал плечами. Как он мог на самом деле делать вид, что его нет дома?

— Действительно жаль, миссис Сэмпсон. Я предлагаю вам в следующий раз стучать сильнее. Джексон немного глуховат, как я заметила. Иногда я думаю, что он слышал, что я сказала, но на самом деле он, не услышал ни слова! — сказала Ханна, игнорируя громкий кашель Джексона.

— Я могу заверить вас, что с моим слухом все в порядке, — сказал Джексон, уголки его губ слегка дёрнулись.

— Ну, вот и хорошо. Похоже, эта маленькая леди беспокоится за тебя, — сказал мистер Сэмпсон подмигнув. — Я могу сказать, что у неё золотое сердце, как и у моей Харриет. — Ханна посмотрела в свою кружку. Она подняла голову, чтобы прояснить их отношения, но Джексон заговорил первым.

— У неё действительно золотое сердце, Гарри. Она даже испекла кучу рождественского печенья и проехала через пургу, чтобы увидеться со мной.

Ханна слышала улыбку в его голосе, когда он продолжал разыгрывать этот спектакль. Она проигнорировала тепло, которое распространилось по всему телу от его слов, зная, что он говорил это не всерьёз.

Мягкий крик Эмили прервал её ответ.