И, наконец, Джексон наклонился и подарил ей сладкий, нежный поцелуй, который вызвал слезы на её глазах, и заставил сцепить их руки.

— Привет, миссис Пирс, — прошептал Джексон у её губ.

Она сжала его руки, ощущая плотные мышцы под кончиками пальцев. — Я никогда не говорила, что поменяю свою фамилию.

Джексон засмеялся и снова поцеловал её.

Сэмпсоны, Итан и Эллисон аплодировали. Ханне даже показалось, что она услышала звенящие колокольчики. Эмили выбрала этот момент, чтобы взволновать их своим собственным визгом восторга. В этот момент она была ближе всего к своей мечте иметь семью, подумала Ханна, когда они втроём стояли вместе.

И если она смогла так близко приблизиться к своей мечте, то она умрёт счастливой женщиной.

Джексон одной рукой придерживал для неё дверь, а другой – нёс её багаж. Ханна послала ему небольшую улыбку, прежде чем пройти мимо него прямо в его пентхаус. Он положил её сумку на пол и включил настольную лампу в фойе. Ханна проигнорировала нервное чувство внутри, которое сопровождало её от церкви до самого города. Они отвезли Эмили в дом миссис Форд, зная, что на следующей неделе они смогут вернуться домой вместе с ней. Поездка была спокойной, большая часть свадебного волнения медленно перетекла в нервозность, когда реальность того, что она собиралась переехать к Джексону, дала о себе знать.

— Пойдём, я устрою тебе экскурсию, — сказал Джексон, его глубокий голос звучал громко в тишине мансарды. Он взял её за руку, и повёл внутрь. Ей было любопытно увидеть его дом, и она нервничала, вот так просто находясь здесь с ним. Основное освещение было все ещё выключено, и комната, сквозь сверкающие в десять футов окна, была залита светом мерцающих огней Торонто. Это была впечатляющая комната, заполненная кожей, стеклом, и тёмным деревом. Потрясающая, но безликая, холодная, и совершенно не похожа на человека, которого ей удалось узнать.

— Что думаешь? — Он ослабил галстук, когда стал в центре комнаты.

Ханне с трудом удавалось придумать умный ответ, ведь её отвлекало то, как он выглядел. Образ, как в коттедже их тела переплетаются, захватил её. Она вспомнила, точный оттенок его кожи, его мужской запах, каждую чётко очерченную мышцу, и как великолепно он чувствовался, прикасаясь к её обнажённому телу.

— Ханна?

Она попыталась наградить его обычной улыбкой и отвела от него свой взгляд, пока не покраснела. — Она такая, как я и предполагала.

— Почему это не звучит как комплимент?

— Это, гм ... — Она закусила губу. — Как бы мне выразиться? Это очень хорошее место для кого-то вроде тебя. — Вот.

Его улыбка стала шире, и она подавила желание подогнуть пальчики на ногах. Его улыбка должна идти с прилагающимся предупреждением. Слова Эллисон о его внешности всплыли в её голове, и она мгновенно отвела от него взгляд. Этот вечер будет ещё более неловким, чем она первоначально думала, и они ещё даже не заглянули в спальню.

— Кого-то вроде меня?

— Ну, нет, на самом деле, это не так, — сказала она, хмурясь, когда он снял пиджак. Стройное, подтянутое тело было прекрасно подчёркнуто отлично сшитым костюмом. Он был прекрасным мужчиной. Она знала это ещё в коттедже. Но, вид на то, во что он одет, напомнил ей о другой его стороне — успешном, влиятельном миллионере.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Хм? — Она оторвала свой взгляд, и попыталась вспомнить, о чем они говорили. Она сняла туфли, рассеянно касаясь расшитого бисером великолепного платья, которое он для неё выбрал. Он сказал миссис Холбрук, что она была особенной.

— Я думаю, ты готовилась оскорблять меня, — сказал он, подойдя к бару. Когда он снова послал ей эту мальчишескую усмешку, образ его в детстве, как он в церкви помогал своей матери с Луис, возник в её сознании. Утром, пару дней тому назад, Ханна представляла, как он говорит ей, что собирается удочерить Эмили. И тут она вспомнила о нем сегодня в церкви, которую он заполнил цветами и выглядел красивее, чем кто-либо, кого она когда-либо видела.

— Ханна?, — спросил он и его голос прозвучал немного грубо.

— Я пыталась придумать что-нибудь умное, — сказала она, на её глаза навернулись слезы, когда он от беспокойства нахмурился. Она глубоко вдохнула и, отбрасывая свой страх быть отвергнутой, сказала чистую правду, какую когда-либо кому-то говорила. — Спасибо за сегодня. Спасибо за это платье, — сказала она, стараясь не беспокоиться из-за того, что его глаза блестели, выражая эмоцию, которую она никогда раньше не видела. Сделай это, Ханна. Скажи это.

— Спасибо за то, что заставил меня почувствовать себя особенной. — Она глубоко вдохнула, стараясь не заплакать. Она не собиралась прятаться от него, подняв дрожащий подбородок, подумала она. Этот человек заставил её чувствовать себя более важной и более желанной, чем кто-либо, кого она знала.

***

Джексон перестал дышать, потому что внезапно из комнаты исчез весь воздух. Все, что ему было нужно, чтобы дышать – это была она. Его грудь запульсировала незнакомой, всепоглощающей болью. Черт, она имела власть поставить его на колени. Она забрала всю вину, которую он возложил на себя, и исцелила его. Она увидела что-то в нем, что заставило его чувствовать себя хорошо, и он поблагодарил Бога, к которому он не обращался в течение десятилетий, за неё.

Джексон взял её лицо в свои ладони, потому что он не мог не прикасаться к ней. Он отказывался дальше скрывать свои чувства, он нуждался в ней, и он был уверен, что и она также нуждалась в нем. Он говорил себе, что сегодня не прикоснётся к ней. Он будет ждать, когда она сама придёт к нему, но её слова, её откровенность потрясли его до глубины души.

— Спасибо. — Он сделал паузу, её взгляд был сосредоточен на нем, её тело было напряжено. — Спасибо за то, что постучала в мою дверь, что спасла меня и Эмили. — Её мягкая кожа находилась в его руках, и он знал, что сегодня не будет никакого пути назад. Он прочёл желание на её лице, в том, как поднималась и опускалась её грудь, и знал, что она хотела его так же сильно, как и он её. — Благодаря тебе мне хочется верить, Ханна. Во все это. — Он склонился к её губам.

— Я доверяю тебе, Джексон. — Её слова разогнали его кровь, заставляя её течь ещё быстрее. Она приоткрыла рот, её язык, лаская, встретил его, и он застонал от её сладкой капитуляции. Она прижалась к нему, и он почувствовал себя так, как будто её тело было единственным, которое он когда-либо знал. Он почувствовал, как её руки легли на его затылок, а затем спустились ниже, касаясь его груди, рук.

***

Ханна услышала, как он втянул в себя воздух, скользя руками по нему, она испытывала наслаждение, ощущая пульсацию его мышц. Он издал глубокий приглушённый стон, и подхватил её на руки, оказавшись сверху над ним, она удивилась, что вовсе не испугалась. Он заставил её отбросить все мысли, все воспоминания. Он заставил её чувствовать. Когда его губы боготворили её кожу, её губы, и, когда его сильные руки боготворили её тело - её единственная мысль была о чистой, сладкой потребности. Ей нужен был Джексон, ей нужно было быть с ним, чтобы он заполнил эту пустоту тем, чего ей не хватало всю жизнь.

— Джексон, — сказала она. Его рука обхватила её грудь. Он не ответил, лишь только издал хриплый звук, а его большой палец задел её сосок. И когда у неё от чистого наслаждения перехватило дыхание, он обхватил её ягодицы, поднял её выше, напротив себя, и опустил голову, чтобы через платье заняться любовью с её соском.

— О, — она громко застонала, и схватилась за его плечи, даже не понимая, что говорит. Она слышала, как он выругался, и в следующее мгновение она оказалась у него на руках, его рот все ещё сливался с её, и он нёс её в большую спальню, освещённую заревом заходящего солнца. Он положил её на кровать и Ханна протянула руку, чтобы притянуть его к себе ближе, не в силах вынести хоть какое-то расстояние между ними. Она провела свою жизнь, не зная о его существовании, и теперь мельчайшая секунда без него была пыткой.