Как утверждал Пруст, именно Анна толкала Агостинелли к занятиям авиацией, надеясь, что благодаря им ему удастся начать хорошо зарабатывать. Пруст даже предупреждал Агостинелли, что в случае какого-либо несчастья в полете он не будет помогать Анне, поскольку будет считать ее виновной в гибели Альфреда. Однако Марсель не сдержал своего слова. После похорон он пригласил Анну в Париж и даже попытался помочь ей получить наследство Агостинелли. Для этого он обратился к принцу Монако. Однако поскольку выяснилось, что Анна не являлась официальной супругой Агостинелли, все усилия Пруста оказались напрасными.

Боль от потери была настолько велика, что после получения трагических известий Пруст на несколько недель прервал работу над корректурами своего романа. Тем не менее именно взаимоотношения с Агостинелли начиная с 1913 года оказали серьезное влияние на содержание произведения: в нем появилась развернутая история новой героини — Альбертины. Насколько этот персонаж важен, видно из того, что по количеству его упоминаний (2360 раз) с ним может сравниться лишь сам повествователь. Героиня занимает центральное место в частях «Под сенью девушек в цвету», «Пленница» и «Исчезнувшая Альбертина». В первый раз имя Альбертины было употреблено в черновиках Пруста в 1914 году. Писатель работал в этот момент над рассказом о побеге и смерти возлюбленной главного героя.

Во время подготовки к публикации первой части своего романа Пруст еще раз изменил заглавие и структуру произведения. Значительные перемены совпадали с важными событиями в его личной жизни. Весной 1913 года, приблизительно в то же время, когда Агостинелли поселился у писателя, он решил дать своему сочинению новое название. Пруст хотел отказаться от прежнего наименования «Сердечные перебои» в пользу «В поисках утраченного времени». На его решение повлияло то, что он встретил книгу «Сердечный беспорядок» Бине-Вальмера, основателя влиятельного журнала «Ренессанс латин». Поскольку название чужого произведения слишком напоминало ему его собственное, Пруст сохранил «Сердечные перебои» только для одной из глав романа. Пруст предполагал также разделить свой текст на три части, из которых только две были уже названы им: «В сторону Свана» и «Сторона Германтов». Разделение на три тома связано с предположением Пруста о том, что его роман будет состоять из 1500 страниц. Первый том был опубликован в ноябре 1913 года, и в нем насчитывалось 537 страниц. Писатель думал, что следующие два тома будут иметь тот же объем.

Несмотря на то что в данном варианте роман казался очень логичным, планы Пруста были разрушены. В них вмешались два обстоятельства, одно из которых личного, а другое исторического порядка. В сочинение Пруста были введены новые эпизоды, о которых писатель не думал ранее и которые связывались, с одной стороны, со взаимоотношениями с Альфредом Агостинелли, а с другой — с Первой мировой войной. На изменение планов Пруста повлияла также остановка публикации романа, вызванная началом военных действий. В результате в своем окончательном варианте роман увеличился вдвое по сравнению с планом 1913 года: вместо 1500 он достигнет трех тысяч страниц.

Во время подготовки к публикации первого тома «Поисков», а также сразу же после нее Пруст активно рекламировал свое произведение. Эти усилия писателя были дополнены тем, что предпринял Бернар Грассе, который был известен своими умелыми рекламными акциями. Отзывы на роман печатались во всех популярных французских изданиях. Газета «Жиль Блаз» сообщала о выходе книги и публиковала отрывок из нее под названием «Музыкальный вечер». «Тан» предлагал своим читателям интервью с Прустом, а затем статью Поля Суде о романе. В «Фигаро» давалось объявление о публикации, а затем свои критические статьи посвятили роману Люсьен Доде и Шевасю. «Мируар» отдал свои страницы под интервью с автором. «Эксельсиор» выделил место под статью Кокто, в которой даже приводился портрет Пруста. Кроме того, огромное количество экземпляров книги распространялось самим Бернаром Грассе, который рассылал роман критикам, журналистам и просто близким к миру литературы личностям. Пруст дополнил эту рассылку Грассе, отправляя книги многим своим светским друзьям и знакомым. Таким образом было разослано нескольких сотен экземпляров.

Эта массированная кампания принесла плоды: роман Пруста, который по своим характеристикам значительно отличался от обычных произведений, публиковавшихся в Прекрасную эпоху, не был коммерчески провальным. Так, уже до начала военных действий было продано более 2800 экземпляров книги, а общее число проданных Грассе томов составит 3300 штук. Если добавить к этому, что большинство отзывов на роман были положительными, то можно сказать, что публикация Пруста выглядела относительно успешной.

Начало военных действий в августе 1914 года резко изменило образ жизни Пруста. Эти перемены были связаны прежде всего с мобилизацией слуг, друзей и родных писателя. Первым отправился на фронт его брат Робер, который был приписан к военному госпиталю в Вердене. Затем уехал Рейнальдо Ан. Несмотря на то что Пруст пытался его удержать, друг писателя решил участвовать в боевых действиях. Бертран де Фенелон — еще один из знакомых Пруста, который выполнял свой долг на фронте, покинув дипломатическую службу.

Пруст опасался, что его самого также могут отправить на фронт. Писателю регулярно посылались вызовы на медицинские осмотры, несмотря на состояние его здоровья. 23 октября 1914 года он получил от доктора Биза, который обычно его консультировал, справку о том, что ежедневные приступы астмы не позволяют ему служить в армии. Доктор находился в Альби, там же, где проходил службу Рейнальдо Ан, поэтому свое заключение он выслал по почте. Пруст попросил также дополнительный документ от доктора Фезана, который подтвердил бы мнение Биза. Вызовы на освидетельствование возобновились в апреле 1915 года в связи с новой проверкой состояния здоровья освобожденных от воинской повинности. В августе того же года медицинская комиссия явилась для осмотра Пруста к нему домой. Решение о его непригодности к службе было принято только осенью 1915-го.

С самого начала второго года войны Пруст получал новости о гибели своих друзей и знакомых. В декабре 1914 года Бертран де Фенелон, увлекая своих солдат в атаку, был смертельно ранен. В феврале 1915 года сестра Бертрана сообщила об этом Прусту, но он отказался ей поверить: он видел Бертрана во сне, разговаривал с ним, и этот сон убедил его в том, что Бертран еще жив. Только в 1916 году Пруст находит силы признать гибель Бертрана. Он напишет по поводу смерти Фенелона, что «его мужество было тем более возвышенно, что совершенно не было связано с ненавистью». Бертран прекрасно знал немецкую литературу и, кроме того, был ошибочно убежден, что Германия не несла ответственности за развязывание военного конфликта. Та же любовь к литературе и отсутствие ненависти к врагу будут отличать и Робера де Сен-Лу в романе «В поисках утраченного времени». Еще один из друзей Пруста — Робер д’Юмьер — в мае 1915 года погиб от пули, попавшей ему прямо в сердце. В июле 1916 года Пруст узнал и о смерти Николя Коттена, заболевшего на фронте. В письмах своим близким Пруст сообщал, что оплакивает друзей день и ночь, что начиная с момента ухода его брата на фронт он думает о войне непрестанно. Характерно то, что в своем отношении к военным действиям Пруст избегал громких фраз и официальных форм выражения патриотизма. В его позиции доминировали прежде всего эмоции, связанные с конкретными потерями тех, кто был ему дорог.

Другой особенностью того, как Пруст видел войну, являлось его желание перейти от эмоционального к более глубокому анализу происходящего. Он старался следить за всеми новостями, внимательно просматривал все газеты. Однако полная информация о реальном состоянии дел, о том, что представляла собой новая форма войны с ее огромными по сравнению с предыдущими военными конфликтами потерями, конечно, была недоступна тем, кто читал только официальную прессу. Тем более что по закону, принятому во Франции 5 августа 1914 года, в стране была введена военная цензура. Пруст тем не менее пытался понять логику развития военных действий и, например, в отличие от многих своих соотечественников был уверен, что война не закончится быстро. Марсель с особенным вниманием относился к тому, что писал ему Рейнальдо — его свидетельства, не имевшие ничего общего с официальными сводками, помогали Прусту лучше понять происходившее.