Считается, что встреча с мадам де Кайаве помогла Франсу приобрести вдохновение. Леонтина была уверена в том, что Франс имеет большой талант, и эту уверенность она внушила писателю. В 1886 году она настояла на том, чтобы он принял предложение газеты «Тан» о еженедельной публикации литературной хроники. В результате с 1886 по 1893 год он оставался одним из самых влиятельных литературных критиков Франции. К немногим произведениям, написанным до встречи с Леонтиной, он в течение пяти лет добавил семь новых томов и стал, таким образом, одним из самых популярных писателей. Вместе с увлечением мадам де Кайаве начался антиконформистский период в творчестве писателя: он обратился к критике современных ему социальных институтов, перешел от эстетизма к более активному участию в политической жизни.

Публикации Анатоля Франса в «Тан» с первого дня привлекли Марселя Пруста, о чем он напишет в своем письме писателю, сообщая, что суббота стала для него настоящим праздником, потому что в этот день он читает его статьи в газете. Письмо написано 15 мая 1889 года сразу после публикации в «Журналь де Деба» критического разбора сборника новелл Франса «Валтасар». Марсель пытается убедить писателя, что тот не должен обращать внимания ни на какие замечания критиков, что у него еще осталось множество восхищенных поклонников. Пруст добавляет, что делает всё для увеличения популярности Франса: в лицее Кондорсе он познакомил с его творчеством не только всех своих друзей, но даже некоторых преподавателей. В конце послания Пруст объясняет, почему его привлекают книги Франса: «Вы научили меня находить в предметах, в книгах, в идеях, в людях красоту, которой раньше я не умел наслаждаться. Благодаря Вам вся вселенная и я сам сделались для меня прекрасными, я стал Вашим другом настолько, что не проходит ни одного дня, чтобы я не подумал о Вас несколько раз, хотя мне еще трудно представить Ваш физический облик». Отношение юного Пруста к Анатолю Франсу будет отражено в романе «В поисках утраченного времени», где писатель Бергот точно так же откроет повествователю ранее не известные ему красоты и точно так же поразит героя своей внешностью, не соответствующей образу, который у него сложился из чтения книг.

Осенью 1889 года Пруст наконец был представлен своему кумиру и получил возможность лично встречаться и беседовать с ним. Фернан Грег, которого Пруст также ввел в салон мадам де Кайаве, сохранил воспоминание об одном из разговоров между двумя писателями. Пруст, пораженный широтой познаний Франса, спросил его, каким образом тот сумел узнать так много. Франсу было приятно услышать такой вопрос, так как его широкий кругозор не был естественным образом получен из его семейного окружения. Его отец происходил из бедной крестьянской семьи и хотя позже стал благодаря своему упорству специалистом по Французской революции, его общая культура носила отрывочный характер. Потому Франс с улыбкой ответил Прусту: «Это очень просто, мой дорогой Марсель; когда я был в вашем возрасте, я не был таким красивым, как вы, не умел нравиться, не выходил в свет, а оставался дома и читал, читал без отдыха».

Светские и литературные знакомства Пруста, которые украсили последние два года в лицее и лето после его окончания, все больше убеждают Марселя в том, что его призванием является литература. Но принять окончательное решение ему еще трудно, поэтому, отправляясь добровольцем на военную службу, которая позволяла ему на целый год забыть о сложных вопросах выбора жизненного пути, он чувствует себя почти счастливым.

По закону 1872 года длительность службы в армии составляла пять лет. На практике больше половины призванных проводили в армии в два раза меньше времени, поскольку для государства экономически было крайне невыгодно содержать на военном довольстве молодого человека целых пять лет. При этом существовала лазейка, которая гарантированно позволяла сократить срок службы до одного года: необходимо было записаться в армию добровольцем, заплатить 1500 франков за униформу и административные расходы и пройти в конце года экзамен на звание прапорщика. Хотя в 1889 году законодательство было изменено, уловкой можно было еще воспользоваться до конца осеннего призыва. Эту последнюю возможность сократить срок военной повинности и использовал Пруст, начав 15 ноября 1889 года службу в 76-м пехотном полку в Орлеане в качестве солдата 2-го класса.

Его сослуживцы будут вспоминать о нем как о персонаже из оперетты: слишком длинная шинель, неловкая походка, страх отдачи при стрельбе такой сильный, что он забывает прицелиться. Капитан попросит Пруста покинуть казарму и жить в городе, так как его приступы астмы будят других солдат. Комично закончится и его служба в штабе: неразборчивый почерк Пруста приводит к тому, что полковник Арвер получает нарекания от начальства и вынужден лишить Пруста его «интеллектуального» поста. Финальный экзамен он все-таки сдаст, получив 63-е место из 64-х, при этом в его досье будет записано: «плавать не умеет».

И тем не менее Пруст счастлив: несмотря на все мелкие неприятности, еще и через 15 лет Марсель напишет одному из своих друзей по поводу года, проведенного в Орлеане: «Любопытно, что вы считали свою военную службу адом, а я раем». В одном из автобиографических пассажей сборника «Утехи и дни» Пруст так опишет армейскую жизнь: «Сельский характер местности, простота некоторых из моих товарищей, тело которых осталось более красивым, более ловким, дух более самобытным, сердце более непосредственным, характер более естественным, чем у молодых людей, которых я встречал прежде или которых я встретил позже, спокойствие жизни, в которой все занятия организованы и воображение менее ограничено, чем в какой-либо другой, где наслаждение нас сопровождает тем более постоянно, что у нас нет времени убежать от него, бросаясь на его поиски, все это ныне способствует тому, что я вижу в этой эпохе моей жизни подобие вереницы картинок, которые полны счастливой правды и шарма и на которые время распространило свою нежную грусть и поэзию». Причиной приподнятого состояния духа Пруста была не только возможность отложить на год решение сложных вопросов, отдавшись простой, здоровой, хорошо организованной жизни, наконец соответствующей гигиеническому идеалу Адриена Пруста. В новом окружении Марсель на время избавляется и от тех конфликтов с родителями и друзьями, которые отравляли его жизнь в последние годы. Насмешки товарищей из лицея Кондорсе скоро забыты: общительный и вежливый молодой человек пользуется любовью и офицеров, и товарищей по службе.

Вдобавок к причинам сугубо субъективным имелась еще одна — служба в армии представлялась Прусту, как и большинству его соотечественников, довольно престижной: с армией связывались надежды на возвращение Эльзаса и Лотарингии, потерянных Францией во время войны с Пруссией. Хотя антимилитаристские выступления французских интеллектуалов уже зазвучали, но они пока были совершенно не замечены широкой публикой. Критика интеллектуалов начнет оказывать влияние на общественную жизнь только с 1894 года, то есть после начала дела Дрейфуса.

Сгладить неудобства военной службы Прусту помогало то, что добровольцы занимали привилегированное положение: они служили вместе с остальными солдатами, но их рассматривали как будущих офицеров. Соответственно офицерский состав видел этих молодых людей, выходцев из аристократических и буржуазных семей, равными себе. Кроме того, семья Пруста сделала все, чтобы облегчить условия службы для Марселя. Доброжелательному и заботливому полковнику Арверу Пруст был рекомендован благодаря политическим связям своего отца. В результате будущий писатель был освобожден от наиболее сложных физических упражнений — утренней маршировки, верховой езды и плавания. А мадам Пруст даже приглашала к себе в гости майора медицинской службы Копффа, который должен был присматривать за здоровьем Марселя.

Армия предоставила Прусту даже возможность завести новые светские знакомства. Среди офицеров орлеанского гарнизона выделялся своим происхождением капитан Шарль Валевский, отец которого родился от связи Наполеона с графиней Марией Валевской. Окружающие его военные отмечали и физическое сходство с императором, и необыкновенную вежливость потомка Наполеона. Его можно назвать прототипом князя Бородино, вызывающего восхищение главного героя в романе «В поисках утраченного времени». Однако сведений о том, что Прусту удалось сблизиться с капитаном Валевским, нет, скорее всего знакомство с ним не пошло далее обмена несколькими фразами во время случайных встреч по делам службы.