1945 Мать («И ты забыла всё на свете…») И ты забыла всё на свете, Ты — добродетельная мать! О том, что дома ждали дети, Ты после стала вспоминать. В твоей растрепанной прическе И в нестерпимом блеске глаз Еще звенели отголоски Изведанного в первый раз. И крылась за горящим взором Твоя смятенная душа… А дети закричали хором: «Как ты сегодня хороша!» 1945 «Нас ангелы оберегали…» Нас ангелы оберегали, Когда встречались мы с тобой И рядом шли, забыв печали, На миг обласканы судьбой. Мы в очарованной долине Бродили вдоль каких-то рек… И не могу я вспомнить ныне. Прошел ли мимо человек. В те дни ни разу в наши дали Не донеслась людская речь: Нас ангелы оберегали, Они от взоров укрывали Святые тайны грешных встреч. 1944 «Казалось, была я зрячей…» Казалось, была я зрячей — Не знала, что я слепа, Что не вижу за дымкой горячей, Куда нас ведет тропа. Такие мгновенья кратки — Их ветер унес хмельной. Как увидеть его недостатки, Того, кто бродил со мной? Не надо жалеть об этом — За ним я с улыбкой шла… И, быть может, я стала поэтом, Когда я слепой была. 1947 «Ты пришел… Без ключа, без отмычки…» Ты пришел… Без ключа, без отмычки Отворил в мое сердце дверь. Растерялась я с непривычки, Тихо жду: что случится теперь? А на двери были засовы, Было замкнуто сердце ключом… Но сейчас я верить готова, Что тебе замки нипочем! Грустных песен пьянящее зелье Не свело ли меня с ума, И я дверь, не очнувшись с похмелья, Распахнуть помогла сама? Где вчера ты скитался, не знаю… На вопрос не ответишь мой. Пусть я вызов судьбе бросаю,— Отдохни… Ты пришел домой. 1950 «Веселых слов не говори…» Веселых слов не говори, Не объясняй мне, Бога ради… Но прежние слова твои Записаны в моей тетради. Их повторяю наизусть С какой-то смутною отрадой. Благодарю тебя за грусть. Мне новой радости не надо. Вдвоем умели плакать мы… С тобою даже мрак чудесен! И родились из этой тьмы Слова моих счастливых песен. 1945 «Майский вечер так светел и тих…» Майский вечер так светел и тих. Да, я знаю, ты любишь других. Примирилась я с этим давно. Но луна заглянула в окно, Навевая несбыточный сон. Притворись, что в меня ты влюблен И желанное слово скажи. Упрекать я не стану во лжи И поверю всем клятвам твоим, Что твердить будешь завтра другим. 1945 «Всему, всему наперекор…» Всему, всему наперекор Я не поддамся недоверью! Ко мне ты не пришел, как вор, А попросту ошибся дверью. Но увидав через порог Мою безвольную улыбку, Назад вернуться ты не мог… Благословим твою ошибку 1949 «Фонарей еще не зажигали…» Фонарей еще не зажигали И на землю не спускалась тьма, розовели пепельные дали, Розовели серые дома. Ты дарил мне этот час заката, Золотую пригоршню минут… Ты был щедр и я была богата: Я не знала, что мгновенья лгут. И когда, блеснув, они пропали, Показалось, что схожу с ума… Постарели в городской печали Скорбные и строгие дома. 1949 Письма («Изменила всем другим заботам…») Изменила всем другим заботам И недели плыли, как во сне… Письма, что писал он по субботам, Приносили в понедельник мне. И меня от шестидневной смерти Воскрешали в семь часов утра На квадратном сереньком конверте Росчерки лиловые пера. Адрес мой, и даже номер дома, И с печатью марка в уголке — Всё дышало ласкою знакомой… И конверт дрожал в моей руке. Той зимой мы оба ошалели, Жили только от письма к письму… Мне писать он перестал в апреле, Просто так… Не знаю, почему. 1949 «Да, почти каждый год к нам приходит лето…» «Summer did happen almost every year…» (that mysterious «almost» was singularly pleasing…) The Real Life of Sebastian Knight Vladimir Nabokov. |
