«Я к ней не шла, но Смерть меня…» Я к ней не шла, но Смерть меня Любезно посетила; Карета только для троих, — Бессмертье с нами было. Мы тихо ехали, — она Была нетороплива. Я бросила досуг и труд, Чтоб тоже стать учтивой. В пути мы миновали школу, Играющих ребят; Потом поля в зерне тяжёлом И солнечный закат. Пред домом стали. Показался Он небольшим холмом; Карниз под еле видной крышей Был только бугорком. Прошли века: но всех длинней Был день тот бесконечный, Когда увидела коней, Глядевших в вечность. «Ты мне оставил два наследства…» Ты мне оставил два наследства. Одно — любовь, мой клад; Такой любви сам Царь Небесный, Я верю, был бы рад. Ты дал мне боль, что бесконечна, Широкая, как море, Меж временем и вечностью, Твоим сознанием и мною. «За красоту я умерла…» За красоту я умерла. Чуть улеглась в могиле, Как в смежной комнате борца За правду положили. Спросил, за что осуждена? «За красоту», сказала. «А я за правду — суть одна; Мы — братья», услыхала. Как братьям ночью, было любо Перекликаться нам, Покамест мох не тронул губы, Покрывши имена. «Меня и пчёлка не боится…» Меня и пчёлка не боится, Мне мотылёк знаком; Лесной народ меня встречает С радушьем и теплом. При мне ручьи смеются громче И ветрам дуть не лень. Зачем в глазах сребрится дымка? Зачем, о летний день? «Сказать я саду не могла…» Сказать я саду не могла — Была бы я в плену; И сил не хватит у меня — Пчеле я не шепну. И улице не расскажу: Лотки начнут смотреть, Как я, наивна, так робка, Осмелюсь умереть. Холмам об этом знать нельзя: Ведь, я бродила там. О дне ухода не скажу Я любящим лесам. И за столом не намекну, Хотя б движеньем губ. Сегодня кто-то перейдет В загадочную глубь! «Я к морю в гости с верным псом…»
Я к морю в гости с верным псом Собралась рано в путь. Русалки вышли из воды, Чтоб на меня взглянуть. Фрегаты в верхнем этаже С руками из пеньки Подумали, что села мышь На мелкие пески. Никто меня не трогал там… Вдруг набежал прилив На мой башмак, на фартук мой, На пояс мой и лиф, Как будто проглотить хотел Меня он целиком, Как с одуванчика росу. Я бросилась бегом, А он — он шел за мною вслед; Серебряной пятой Ноги касался, — жемчуг лил На мой башмак простой. Когда же в город мы пришли, Ему совсем чужой, Отвесив гордый мне поклон, Ушел прилив морской. «Вот всё, что вместе с сердцем я…» Вот всё, что вместе с сердцем я Сегодня принесла. Вот всё, и сердце, все поля, Широкие луга. Ты сосчитай, могла забыть, — Итог пусть подведут, — Вот всё, и сердце, пчёлы все, Что в клевере живут. РОБЕРТ ФРОСТ. (1874–1963). Остановка у леса в снежный вечер Чей это лес, на чьей земле, Я знаю — дом его в селе; Но он не будет знать о том, Что здесь я — в оснеженной мгле. Лошадке странно: тьма кругом, Зачем мы стали? Где тут дом? Здесь в темноте вечерней спит Лишь лес над ледяным прудом. Напев бубенчиков звенит И будто бы вопрос таит. Снежинок пляска чуть слышна, Их ветер тихо шевелит. Темна, прекрасна глубина Лесов… Но клятва мной дана, И далеко ещё до сна, И далеко ещё до сна. ЭДНА СЕНТ-ВИНСЕНТ МИЛЛЕЙ. (1892–1950). RECUERDO Мы очень устали, мы много смеялись, Мы целую ночь на пароме катались. Там пахло конюшней, нам было тепло, В огонь мы смотрели, горевший светло, Лежали на горке у лунной реки; Заря приближалась, гудели гудки. Мы очень устали, мы много смеялись, Мы целую ночь на пароме катались. А небо бледнело, неслись облака… Из груш, что купили мы где-то с лотка, Я съела одну, а ты яблоко грыз, И солнце нас облило золотом брызг. Мы очень устали, мы много смеялись, Мы целую ночь на пароме катались. Мы кликнули «Матушка» старенькой шали, Газету купили — её не читали; За яблоки, груши в бумажном мешке Нам счастье сулила старушка в платке, И всё, что осталось у нас в кошельке, Мы отдали ей, кроме мелких монет — Мне и тебе на трамвайный билет. |
