— Рэнто мне должен остался, — продолжал Антымавле. — Много должен.
— Этот пусть сам рассчитывается, — бросил Гырголь. — Охотиться может, сила есть, здоровье есть.
— А дети как же? — робко намекнула Имлинэ.
Гывагыргин метнул на нее осуждающий взгляд:
— Женщинам молчать положено.
Имлинэ покраснела и прикусила губу.
Но ведь верно: дети не виноваты. Все задумались, ища выход из трудного положения.
— Потом об этом поговорим, — предложил Гывагыргин.
Антымавле подробно перечислил все товары, какие привез.
В кооперативе в основном держалась беднота. Одни из них были исконными морскими охотниками, другие потеряли в гололед оленей и перешли жить на берег. И те и другие жили маленькими стойбищами в одной-двух ярангах, влачили жалкое существование, каждой весной переживая тяжелые голодовки. Они не имели ни собак, ни оленей, ни больших байдар, на которых можно было бы разъезжать по тундре и побережью, чтобы выпросить подачку у зажиточных анкалинов или же у гордых чаучу. Таким кооператив был кстати, он рядом, да и в трудное время всегда можно было приобрести боеприпасы и взять кое-что из еды. А мысль об организации товарищества пришлась им по душе.
Люди разъехались, задержались лишь члены правления кооператива: гуйгунский Гывагыргин да нешканский Етынкеу.
— Как поедешь в следующий раз, то проси железо для нарт, — напомнил Гывагыргин Антымавле. — Полозья подбивать нечем…
— Дерево для нарт тоже нужно, — добавил Етынкеу. — Полозьев березовых нет, дуг нет, копыльев тоже…
После случая с Торкиным Рэнто долго скрывался в тундре. Он знал, что новые власти не оставят его в покое. В разных стойбищах находил себе приют Рэнто. Его встречали недоброжелательно, но сказать «уходи» не смели, так как человек сам должен понять, что он другим в тягость. Лучше всех его встречали в стойбищах Пылёка. Многооленному была кстати необыкновенная сила Рэнто.
Весной, когда вот-вот должны были тронуться реки, Рэнто узнал, что его перестали искать, и перебрался на берег к Рэнтыгыргину. Рэнтыгыргин с радостью принял меткого гарпунера и стрелка. Гнев его и злость он всегда успокаивал «веселящей водой». Рэнто обещал ему за это крепкую дружбу и готов был служить в чем угодно. Рэнтыгыргин использовал это.
Как-то ранним утром, когда только что отошел от берега лед, Рэнтыгыргин сказал Рэнто:
— Погода будет, поедем на мыс Онман. Там временно жить будем. Это тайна. Никто не должен знать.
Рэнто не был болтливым, и это устраивало Рэнтыгыргина. В последнее время он стал не доверять даже своим ближайшим помощникам.
— Аттау, давай! — разбудил однажды ночью Рэнтыгыргин Рэнто. — Одевайся, запасную одежду бери с собой.
Жилище Рэнтыгыргина по-прежнему стояло на самом краю стойбища Вельвун. Он никому не разрешал поселяться рядом.
Ночь была тихая. Море окутал густой туман. Волны тихо плескались о края плавучих льдин, а у самого берега осталась небольшая кромка.
— Снеси это, — приказал Рэнтыгыргин и показал на шестиместную легкую байдарку.
Рэнто без труда и помощи старика легко взвалил на плечи байдарку, донес ее до кромки и сам же, осторожно опустив, поставил на киль. Потом Рэнто перенес несколько больших брезентовых мешков.
— Большие, а легкие, — удивился он.
Вдвоем перенесли весла, палатку и все, что было необходимо для временного жилья.
— Мэй, Эттынеут! — бросил Рэнтыгыргин оставшейся жене. — Будут спрашивать, скажи, уехал к чаучу.
Байдарка легко скользила по воде. Рэнто плавно опускал в воду весла, делал рывок, и тогда нос байдары подымался, корма погружалась, и Рэнтыгыргин невольно откидывался назад. Старик сидел на корме и направлял байдарку широким рулевым веслом.
Ехали молча. Из тумана выплывали причудливой формы льдины, торопливо шлепая крыльями по воде, убегали из-под носа кайры, ныряли топорки. Шли вдоль берега; его не было видно, но чернота тумана подсказывала, что он рядом, близко.
Рэнтыгыргин направил байдарку ближе к берегу. Показались расплывчатые очертания скал мыса Онман. У воды еще виднелись остатки льда, но волны неутомимо делали свое дело. Они упорно и настойчиво лизали подошвы скал, подтачивали лед. Иногда раздавался грохот — обрушивалась ледяная глыба.
— Скоро, — вполголоса сказал Рэнтыгыргин и продолжал вести байдарку вдоль скал.
Обогнули первый мысок, потом второй, Рэнтыгыргин еще ближе подвел байдарку к берегу. Под скалами появилась узкая галечная полоска, берег здесь образовывал небольшую бухточку.
— Здесь, — сказал Рэнтыгыргин, и байдарка ткнулась носом в прибрежную гальку.
Кругом отвесные скалы, человеку по ним не забраться. Лишь в середине бухточки виднелся небольшой распадок, по которому стекал маленький ручеек, но и отсюда невозможно было подняться вверх. Несколько выше ручеек маленьким водопадом срывался с высоты скал. Выбраться из этой бухточки можно было только на байдарке. Летом никто не посещал это место, а зимой дорога проходила далеко в стороне.
— Палатку здесь поставим, — указал на распадок Рэнтыгыргин.
Рэнто перетаскал все тяжести, стал устанавливать палатку. Рэнтыгыргин отошел в сторону, сел на камень и долго сидел неподвижно, прислушиваясь к шуму моря.
— Кончил, — подошел через некоторое время Рэнто.
— Чай свари.
— Дров нет.
— Шипящее разведи, — недовольно пробурчал Рэнтыгыргин, продолжая слушать.
Рэнто замялся на месте.
— Тагам, вари чай!
— Только не знаю, как шипящее разводить.
— Какомэй! — с досадой выплюнул табачную жвачку Рэнтыгыргин и неохотно встал с камня.
Рэнто видел примусы, но как с ними обращаться, не знал. Он молча следил за Рэнтыгыргином. Старик оградил примус куском сухой моржовой шкуры, установил его прочно и стал качать насосом. Потом чиркнул спичку, и пламя высоко вскинулось вверх. Оно колебалось, кидалось из стороны в сторону, постепенно становилось короче, и наконец примус зашипел.
— Поставь чайник, я слушать пойду, — встал Рэнтыгыргин и пошел на прежнее место. — Потушить надо, поверни там, где керосин наливают, — добавил он.
Рэнто ни разу не спросил Рэнтыгыргина, зачем они тут сейчас и кого ждут. Его даже устраивало, что никто сейчас не знает, где он. Рэнтыгыргин все время сидел на камне и прислушивался, а когда уставал, то сажал Рэнто и просил сейчас же разбудить его, если услышит шум мотора или звон колокольчика, какой бывает на шхунах. А когда на море не было тумана и было видно далеко-далеко, Рэнтыгыргин забирался на высокий уступ скалы и часами сидел, не выпуская из рук бинокля.
Прошло несколько дней. Те, кого ждал Рэнтыгыргин, не появлялись. Он стал злиться и придираться по всякому поводу к Рэнто.
— С тобой поехал не для того, чтобы ты кидал в меня сердитыми словами, — предупредил он Рэнтыгыргина.
— Ладно, хватит, — успокаивал его старик. — Наверно, лед мешает. Но те, кого мы ждем, хорошо знают море. Приедут. — И шел снова на скалу наблюдать за морем.
Однажды ночью, когда Рэнто спал крепким сном, Рэнтыгыргин разбудил его.
— Рай, рай — приехали. Вставай, вставай, — тормошил его Рэнтыгыргин.
Рэнто долго не мог прийти в себя.
— Тагам, скорее! — не терпелось Рэнтыгыргину.
Скалы, берег и море были окутаны густым туманом.
Тишину нарушал только плеск волн, накатывающихся на полоску гальки, сонные жалобные крики чаек, настороженный трепет крыльев птиц, пролетающих где-то в тумане. Через ровные промежутки времени с моря доносился бой склянок. Рэнтыгыргин ожил. Он резво забегал по берегу. Пока Рэнто спускал на воду байдарку, он успел подтащить мешки, весла. Как тени, скользили в тумане фигуры людей. Они казались огромными. Даже маленький Рэнтыгыргин и тот выглядел внушительно.
— Вон там, — показывал рукой Рэнтыгыргин направление и помогал рулевым веслом.
Байдарка бесшумно нырнула в туман. Люди не обращали внимания на выныривающих рядом нерп. Звери, видимо, чувствовали, что людям некогда, и смело поглядывали на байдарку.
