Испытуемые животные после естественной смерти были вскрыты, и у трех были найдены злокачественные опухоли: рак легкого и мочевого пузыря — у одной, саркома — у другой и рак щитовидной железы — у третьей. У четвертой, погибшей от истощения, прощупывалась в брюшной области опухоль. Четыре контрольные собаки, психика которых щадилась, дожили до глубокой старости и погибли без признаков злокачественной опухоли.
Истории человеческих болезней могли бы много добавить к тому, что узнала Петрова. Они поведали бы о том, как тяжелые переживания, волнения и скорби надламывали здоровье людей и они становились добычей раковой болезни. Знаменитый русский клиницист Захарьин утверждал, что «рак от огорчения» бывает так же часто, как и от других причин.
Опыты Петровой были несколько иначе проделаны в другой лаборатории. Животных усыпляли и в этом состоянии им прививали злокачественные ткани или вводили вещества, вызывающие рак. У спящих в сравнении с бодрствующими, подвергнутыми той же операции, заражение удавалось значительно реже. Состояние покоя помогало организму себя отстоять.
Теорий и гипотез о раковой болезни было много, но столь сложной оказалась загадка, что теории не сменяли друг друга, а восполняли. Ни одна из них не объяснила ни сущности болезни, ни механизма превращения нормальной клетки в раковую, но в каждой теории была своя доля мудрости и правды. Наука не могла себе позволить отказаться от них.
Значительно легче было искать причины раковой болезни и создавать гипотезы, чем найти средство ее лечения. Как бороться с противником, который вначале не обнаруживает себя, затем маскируется и дает о себе знать лишь тогда, когда он неуязвим. У всякой болезни — свои симптомы, присущие именно ей перемены: в температуре, дыхании, кровообращении и обмене веществ. О раковой болезни этого сказать нельзя. Течение ее долго напоминает знакомые картины всякого рода других расстройств. Рак желудка не отличишь от воспаления, известного под названием гастрит; рак шейки матки покажется обычным изъязвлением слизистой оболочки; опухоль толстых кишок — часто встречающейся язвой. Тайной окутано рождение болезни, в тайне проходят ее первые недели и месяцы. Как узнать, когда в гайморовой полости, на рубцах прежнего гайморита, начнет развиваться губительное новообразование? Или когда в раздраженной гортани курильщика к давнему катару дыхательных путей присоединится раковая опухоль? Можно, конечно, в каждом хроническом поражении легких, в изменениях на коже видеть предвестника злокачественной болезни, но как ее лечить, когда враг себя не обнаружил? Оперировать по первому подозрению? А что, если рано, опухоли нет и, возможно, не будет?
В течение тысячелетий и по сей день больных лечили и лечат диетой и голодом. Медики древнего Рима прибегали к этому средству потому, что видели причину раковой болезни в переедании, а современные клиницисты — из убеждения, что опухоль следует лишат» жиров и углеводов. Чтоб помешать этим тканям расти, некоторые врачи отказывали им в сахаре — этом главном источнике энергии.
Когда стало известно, что злокачественные клетки обходятся ничтожным объемом кислорода и, видимо, не нуждаются в нем, явилась мысль усиливать их дыхание и этим, возможно, верней погубить. В конца девятнадцатого века досужий физиолог оповестил мир, что клетки саркомы не выживают под высоким кислородным давлением, а нормальные при этом не страдают. Сообщение вызвало большой интерес, и в лабораториях Европы с беспримерной настойчивостью стали испытывать больных и здоровых животных под давлением в пять и восемь атмосфер. Предположение ученого не оправдалось.
Утверждение химиков, что ткани злокачественной опухоли бедны известью и магнием, настроили врачей давать больным пищу, насыщенную тем и другим. Приводились доказательства, что среди сельского населения Египта, питающегося плодами и молочными продуктами, богатыми магнием, раковая болезнь крайне редка. Зато в странах Европы, где почва и вода этим элементом бедны, заболевания с каждым годом нарастают.
Ученые искали союзников против жестокой болезни всюду, даже среди извечных врагов человека. Больных заражали возбудителем малярии, гонореи, дифтерита, надеясь в пламени пожара хоть что–нибудь спасти; вводили в организм яд кобры, столбнячный токсин. В 1914 году один из ученых подсчитал, что из семисот неизлечимых раковых больных, у которых вызывали рожистое воспаление, выжили и выздоровели лишь сорок три. При этом исследователь не без горечи признал, что от неудачного впрыскивания лекарственного вещества погибло три человека.
В начале двадцатого века биохимики предложили новый метод лечения: вводить в организм вещества, которые, химически тяготея к раковой ткани, в то же время ее убивали. Такие соединения, введенные под кожу или в кровь, подобно ракетному снаряду, пущенному по известному адресу, несут с собой разрушение и смерть.
Вещества были найдены и испытаны, метод себя оправдал — так называемые азокраски, а затем и висмут действительно накапливались в опухоли, но к прекращению болезни не вели.
Замечательный метод улучшили: химики стали искать проводников, способных легко проникнуть в раковую клетку и увлечь с собой туда дозу концентрированного яда. Тесно спаянный с проводником, он должен был стать опасным для тканей опухоли, не повреждая других. Первые такие соединения состояли из красок и ядовитого селена. Опыты велись в многочисленных лабораториях и опять–таки к успеху не привели. После неблагоприятного заключения комитета ракового госпиталя в Лондоне от селена отказались.
В 1931 году отечественные исследователи заметили, что злокачественная опухоль, возникшая после прививки раковой ткани животному, уменьшается в размере и даже вовсе исчезает, если во время прививки заразить организм трипаносомами. Две счастливые возможности обнаружил этот микроб — влечение к раковой клетке и способность ослабить ее. Много лет велись эти опыты, тщательно отработанные, интересно обоснованные на животных, они в клинике, однако, оказались несостоятельными.
Усилия ученых, их эксперименты — разнообразные, смелые, порой немотивированные и даже легкомысленные — не всегда оставались безуспешными. Бывали удачи, многочисленные случаи, когда больные частично или полностью излечивались. И лекарства, и диеты, и всякого рода ограничения иногда помогали, — но стать методом лечения не могли. Без знания причин, порождающих болезнь, без понимания механизма ее возникновения трудно найти средства борьбы.
И забытые и сохранившиеся находки ученых не прошли без пользы для науки. Умудренное человечество не знает больше рака трубочистов, рентгенологов, избавлены от страданий рабочие анилиновых и смолоперегонных заводов. Акушеры, предупрежденные, что послеродовые разрывы матки могут стать причиной раковой опухоли, этих изъянов больше не оставляют. Свидетельства химиков, что продукты перегонки каменного угля химически схожи с гормонами женского яйца, привели к новому способу лечения рака грудной железы. Секрету яичников, ускоряющему развитие злокачественной опухоли, врачи противопоставляют мужской гормон, который нейтрализует влияние яичников.
Гормоны–антагонисты утвердились в клинике. Женский — фолликулин, вызывающий у мышей рак молочной железы и ускоряющий рост опухоли груди у женщин, оказался целебным для мужчин, страдающих раковой болезнью предстательной железы. Женский гормон задерживает развитие этой опухоли. Он становится целебным и для женщин, когда опухоль развивается в стареющем организме.
Поиски клиницистов привели к еще одной серьезной удаче — изобретение отечественного врача Гордеева облегчило лечение рака губы и других злокачественных наружных разрастаний.
И в пору удач и неудач мысли ученых обращались к основному: к механизму образования опухоли. Какие причины превращают нормальную ткань в раковую? Откуда этот внезапный взрыв размножения? Какие внутренние силы понуждают рабочую клетку стать паразитарной?
В поисках ответа на эти вопросы исследователи обратились к изучению сроков, отделяющих возникновение вредных условий от появления опухоли. У любителей «паса» рак полости рта образуется через десять и двадцать лет; рак у рентгенологов или рабочих анилиновой промышленности — спустя пятнадцать и больше лет после того, как эти люди оставили работу, послужившую причиной заболевания. В опытах выяснилось, что между первым смазыванием кожи у мышей и появлением опухоли проходит время, равное четверти мышиного века. Шесть — восемь месяцев жизни этого грызуна соответствует десяти — пятнадцати годам человеческой жизни. Кролики, которые живут дольше мышей, .заболевают спустя два года, а обезьяны еще позже — через семь лет после первого опыта. Экспериментатор может эти сроки удлинить или сократить, применяя большие или меньшие дозы более сильных или слабых химических веществ. Еще убедились ученые, что образование рака у животных не зависит от того, сохранился ли в их тканях раздражитель. Заболевание возможно, когда виновник исчез и не оставил следа в организме.
